Юлия Винер - Красный Адамант
Вообще, когда Татьяна сказала, может, у вас с ней что-нибудь получится, это она сказала глупость. Ничего у нас с ней получиться не могло, кроме случайного баловства. Наверно, ей просто хотелось трахнуться с русским мужиком, убедиться, что это такое и нет ли у него хвоста.
Для чего еще я ей нужен? Неужто считать, что она влюбилась, мечтает жизнь со мной связать? Надо смотреть реальности в глаза, ей это и в голову не придет. И не оттого, что у меня спина согнутая. Это мне с женщинами еще никогда не препятствовало, а с ней и подавно. Какая это одинокая баба за сорок станет смотреть на фигуру, если все другое в порядке? Я вообще не помню, чтоб мне женщина отказала, если настойчиво действовать. А просто у нас с ней совершенно разная ментальность и разный культурный фон. Нам с ней выше уровня перепихнуться никогда друг друга не понять. Это тебе не Танечка, которую я до сих пор всю навылет знал, и только теперь оказалось, что не совсем.
Кармела, я так понимаю, любит развлекаться, в ресторан там или в гости к родственникам, их у нее наверняка большая кодла, и все восточные всё время семейно тусуются. Небось постеснялась бы со мной показаться, да еще русский, они нас и за евреев-то не считают. А у меня, наоборот, насчет них большое сомнение, как-то не похоже, что в них элохимская кровь, хотя в мире к ним отношение правильное, антисемитское.
И потом, она женщина практичная и устроенная, вон какую квартирку отхватила. Зачем ей инвалид без гроша за душой, да еще ухаживать придется? Тут, опять же, Танечка в самый раз, а эта вряд ли. Правда, если бы знала про камни… Но вот уж кому не скажу. Мне купленных чувств не надо.
Короче говоря, не так приятно к ней обращаться, но больше не к кому. У нее полно знакомств, наверняка найдется и в аптеке кто-нибудь.
Едва дождался пяти часов, когда она с работы приходит, и позвонил. И тут же прибежала, даже еды никакой не принесла, так торопилась. Открыла своим ключом, ворвалась в спальню:
— Мишен-ка, что случилось?
— Почему случилось? Ничего особенного.
— У тебя такой голос по телефону…
— Да нет, просто я хотел попросить тебя о небольшой услуге…
Сразу успокоилась и переменила выражение:
— Почему небольшой? Проси уж сразу о большой, пока есть возможность.
Хм! Надо же, опять заигрывает. Опасно, но никуда не денешься, придется подыграть.
— Зачем же о большой?
— А чтоб за тобой должок был.
— Я с долгами всегда честно расплачиваюсь, — говорю, но не углубляюсь, какой монетой расплачиваться.
— Это мы поглядим, — говорит. — Ну, так чего тебе?
Я сказал, лекарство, мол, нужно, без рецепта.
— Это ты все со своим перкосетом? Что же Таня, так и не взяла рецепт?
— Да вот, все врача никак не застанет. В разные смены работают.
Вместо чтоб взять и сделать, все ей объясни да расскажи, и опять чувствую, что в нервах начинает возникать раздражение.
— И из отделения не принесла? Ишь ты, какая честная. Все берут, что им надо, а она не может.
Я молчу, не хочу обсуждать с ней мою Таню. Ну да, честная, кому-то и честным надо быть.
— Чего молчишь? Надо тебе перкосет?
— Надо.
— Тогда проси как следует. Может, и достану.
— Пожалуйста, будь добра.
— Нет, это мало. А ты вот что, я тебе перкосет, а ты мне расскажи, что у вас происходит с Таней.
Француженка называется! Марокканка, она и есть марокканка. Лезет в чужую душу, как к себе домой. Ей простое любопытство, а мне ножом по сердцу.
— Что происходит, — говорю, — ничего не происходит.
— Как будто я не вижу!
— Не знаю я, что ты там видишь.
— Все вижу. Она тебя бросает, что ли?
— С чего ты взяла?
— Бросает, бросает! Неужели из-за меня?
— Да ну, Кармела, при чем тут ты?
— А, ни при чем? Отлично! Такая освобожденная женщина. Бросает больного мужа, и даже не за измену. Ей это ничего не значит. А тебе?
Не знаю, что отвечать, поэтому переспрашиваю:
— Что — мне?
— Тебе это тоже ничего не значит?
— Кармела, — говорю, а сам зубы сжимаю, сдерживаюсь из последних сил, — прекратим этот разговор. Я тебя просил сделать простое дело, чего ты завела?
— А то я завела, что до сих пор жалела твою шейку бедра, но теперь уж извини. Сперва используешь женщину, а потом делаешь вид, что это ничего не значит.
Меня уже и раньше подмывало указать ей, чья была инициатива и кто кого использовал, и сейчас самый случай, но долго все это выговаривать, злость прямо душит. Взял и пхнул ее здоровой ногой в бок — и сразу мне легче. Не так уж и сильно пхнул, просто злобно, но она даже крякнула. Крякнула, вскочила с кровати, держится за бок и смотрит на меня. Молча! Посмотрела и тихим, не своим голосом говорит:
— Нет, ты действительно сумасшедший.
Стоит, смотрит и трет бок. А я уже немного разрядился и теперь в ужасе, что наделал, — ведь сейчас уйдет.
— Прости, — говорю, — Кармела, я нечаянно. Нога конвульсивно дернулась.
— Да, — говорит. — Теперь я понимаю Таню. Не был бы ты калека, на таких в полицию надо заявлять за агрессивные действия.
И пошла. У двери остановилась, обернулась, опять на меня посмотрела и бросила:
— Русим! — русские то есть.
Однако ты даешь, Михаэль.
Что не досталось бедной маленькой Ириске, досталось здоровой кобылке Кармеле. Но тоже бедной. Обидел Кармелу даже хуже, чем Ириску, потому что с той я не спал (что как раз очень жаль). И чем Кармела заслужила? Кроме хорошего, ничего плохого я от нее не видал. И еду носит, и на машине возит, и анкеты помогает заполнять. А если вдобавок хочет иметь со мной отношения, так я радоваться должен бы и гордиться, не надо врать, Миша, не так-то часто нынче на тебя падают такие цветущие экземпляры. Не хочется? Иной раз для пользы дела и через не хочу можно постараться. Сильно обидел, задел ее женское достоинство. И за что, почему? От какой-то дурацкой злобы и раздражения, так что пришлось принять последнюю беленькую, а то бы продолжал беситься и мечтать, что слабо пхнул.
Правда, она тоже: русим, говорит! Вот что я у восточных ненавижу, так это их расизм.
И главное, главное — лекарство окончательно пиши пропало, не пойдет она теперь для меня стараться!
28Лежу и уже не злюсь, а просто в отчаянии. И тут звонит Татьяна.
Я думал, она заговорит про Ириску, и сам не знаю, что ей отвечу. Но она про Ириску ни слова, видно, еще не встречались, а вместо этого спрашивает меня, как я отношусь, чтоб спать эту ночь одному, поскольку ни она, ни Галина, ни сын сегодня не могут. Тебе ведь, говорит, не страшно побыть вечер и ночь. А я завтра вечерком заскочу, в крайнем случае, послезавтра.
Как я представил себе, что мне сутки, а может, и больше быть одному, и без перкосета, мне тоска подкатила прямо к горлу. Даже ответить не могу, так сдавило.
— Что же ты молчишь, Миша? — говорит. — Согласен? Одну только ночь тебе перебыть. Все у тебя есть. Утром придет Ирис, а заскучаешь сегодня вечером, пригласи Кармелу. Хорошо?
Да уж, вот именно. Хорошо она мне запланировала, да я-то еще лучше все себе устроил. Не придет ко мне утром Ирис, не придет вечером Кармела. И сама Татьяна Бог знает когда придет.
— Нет, Таня, не хорошо… — шепчу, и слезы подступают.
— Ты что там бормочешь, Миша? Я не разобрала.
— Танечка! — Я прямо в голос завыл. — Танечка! Не могу я!
— Миша, Миша! Ты что?
— Не могу! Просто подыхаю! Не могу я без тебя… и… и… — Не собирался я ей этого говорить, да и себе не собирался, само вырвалось: — И… без перкосета…
Теперь замолчала она. Молчит, даже не дышит в трубку. Потом вздохнула глубоко-глубоко и сказала усталым голосом:
— Хорошо. Я приду. Попозже вечером.
— И таблеток хоть сколько-нибудь принеси!
Но она уже положила трубку.
29Всю свою взрослую жизнь я, понятное дело, немало общался с медициной. И сам, в основе своей, медицинский работник, хотя и бывший. И привык к тому, что врачи они и есть врачи и различаются только по специальности — хирург там, или ухо-горло-нос, или который рак лечит, то есть по онкологии. Но в целом все с дипломами и лечат по науке.
А последнее время появились врачи не врачи, не сказать даже, что такое, но очень модно. Раньше называлось народный фольклор, колдуны и шаманы, или проще шарлатаны. А теперь называется по-культурному аль-тер-на-тив-ная медицина, хотя диплом не обязательно.
Но лечат никакой не альтернативой, как вытекает из названия, а кто чем. Иголками колют, на точки жмут, кости выламывают, голодом морят, травами поят, чего только не делают. И многие даже анализов никаких не требуют, а угадывают все болезни сами с помощью космической энергетики. Эти называются экстрасенсы. У этих инструментов никаких нет, и процедур они с больным не проводят, а просто помахивают над ним руками и пускают на него свою полезную энергетику. А вредную энергетику, которая в больном сидит, вытягивают из него и потом стряхивают с рук, чтоб не пристало (стряхивают, между прочим, в наш общий воздух, получается все равно, что плюнуть в колодец или помочиться в бассейн). Вот этих развелось особенно много.
