Наталья Борохова - Адвокат инкогнито
Мысли ее блуждали в бесконечных лабиринтах переживаний, когда громко хлопнула дверь. Аркадий ушел. И не сказал куда. Она не проконтролировала, что он надел и захватил ли с собой шапку. У него ведь скверная привычка даже в самые трескучие морозы ходить с непокрытой головой. Безумство, которое она никогда не могла ему позволить. Но сегодня ей было почему-то все равно, застегнул ли он пальто и обернул ли шею шарфом. Впервые за все годы их совместной жизни она не знала, где ее муж в одиннадцать часов вечера. Честно говоря, это ее мало сейчас интересовало…
Глава 24
На следующий день Виктория не пошла в суд. У нее не было сил появиться там, где ее не ждали. Судья, Аркадий и даже сама Кислова недвусмысленно дали ей понять, что мир не разлетится в тартарары, если она останется дома, а им всем будет намного лучше и проще без нее. Соболева не привыкла сдаваться и не боялась идти наперекор обстоятельствам, но сегодня решила взять тайм-аут. Силы были на исходе.
Она отправилась в университет. Зайдя в знакомый холл, Виктория не почувствовала знакомого трепета, только страшную усталость. Обычно атмосфера вуза действовала на нее как тоник. Трудно было находиться среди активных молодых людей, спешащих по лестницам вверх и вниз, и не заражаться энергией молодости. Этим ей и нравилась ее работа. Она подстегивала ее, заставляла стремиться вперед, совершенствоваться. Однако сегодня Виктория чувствовала себя как отпускница, забежавшая на службу только для того, чтобы забрать начисленную зарплату. Все вертелось вокруг нее, но она не была больше частью общего хаоса, понимая, что ей надо быть сейчас в другом месте. Там, где решается судьба ее мужа.
Вопреки внутреннему протесту, она все же поднялась наверх и зашла на кафедру. Там ее встретили изумленные взгляды коллег. Тут ее тоже не ждали – отпуск за свой счет, взятый ею, еще не истек.
– Я пришла на заседание научного кружка, – сообщила она специалисту. – Надеюсь, в расписании не было изменений?
– Нет, Виктория Павловна. Мы хотели предупредить ребят утром, но как-то не дошли руки, – проговорила молодая женщина, глядя на нее во все глаза. – Вы можете идти. Они вас ждут.
У Виктории возникло впечатление, что специалист, с которой они проработали бок о бок пять лет, видит ее в первый раз. Это было неприятно. Соболева отвернулась от сотрудницы, но тут же наткнулась на любопытные взгляды двух своих коллег, молодых женщин-доцентов. Те делали вид, что внимательно изучают журнал посещаемости одной из групп, но сами исподтишка наблюдали за нею.
Что-то определенно было не так, и Виктория стала догадываться, в чем тут дело. Информация о процессе по делу ее мужа просочилась, наконец, в университет. Должно быть, зловредная Клюка растрепала о том, что ее вызывали в качестве свидетельницы и она давала показания. Ну да, шила в мешке не утаишь… И вот то, что вначале шепотком передавалось по большому секрету на ухо, превратилось сейчас в лавину, заполняющую кабинеты и студенческие аудитории огромного здания.
Виктория отсутствовала около двух недель, но этого срока оказалось достаточно для того, чтобы в университете не осталось ни одного человека, кто не был бы осведомлен о делах супругов Соболевых. Авторитетные профессора только качали головами, недоумевая, как такое вообще могло произойти. Молодые ученые вовсю обсуждали новость, делая свои прогнозы. Студенты смеялись, рассказывая об Аркадии небылицы. Он уже стал героем нескольких студенческих анекдотов. Дело обросло таким количеством слухов, домыслов и загадок, что разобраться в этой мешанине не смог бы даже следователь Чирков. Кто-то говорил, что Соболев совершил целую серию подобных преступлений, и он, по всем приметам, похож на сексуального маньяка, объявленного в области в розыск еще прошлой весной. Кто-то божился, что все это происки проклятой лаборантки или что у нее с Аркадием Александровичем есть общий ребенок, который сейчас проживает у родственников в деревне. В общем, думали, гадали, делали предположения.
Виктория Соболева тоже оказалась одной из центральных фигур скандала. Конечно, были те, кто сочувствовал ей, говоря о том, что она не заслужила такого предательства и что Аркадий Соболев – самый большой дурак на свете, раз променял красавицу-жену на корову-лаборантку. Но находились и другие – кто всегда завидовал Виктории и сейчас не хотел упускать возможности позлословить на ее счет. Умение Соболевой везде успевать и быть образцом везения, красоты и молодости вызывало у них когда-то зубовный скрежет, и теперь они открыто заявляли о том, что Виктория, в своей вечной гонке за призами и медалями, просто довела беднягу Соболева до ручки. Стал бы он бросаться на лаборанток, если бы собственная жена уделяла ему достаточно своего внимания? Короче, каждому нашлось что сказать…
Виктория шла по коридору, чувствуя на себе пристальные взгляды окружающих. Все перед ней расступались, словно боясь задеть ее плечом, рукой и опасаясь заразиться какой-то неведомой, но очень страшной болезнью. Группа студентов, которую миновала Виктория, сразу же прекратила разговоры, таращась на нее во все глаза. Соболева прошла, а за ней поземкой полз шепот, прерываемый взрывами смеха. Она уже не сомневалась, что смеялись над ней. Может, студенты знали нечто такое, что неизвестно ей, и среди них были те, кто посещал квартиру холостого друга Аркадия?
Она чувствовала себя оплеванной и с трудом удерживалась от того, чтобы не броситься бегом по коридору. Тем не менее Соболева высоко несла свою опозоренную голову и спрашивала себя, смогут ли они с Аркадием работать в университете, когда все закончится. Может, их попросят уволиться? Как-никак ведь сфера образования, в которой извращенцам не место. А если ее не тронут, то она сама вынуждена будет уйти. Не оставаться же ей мишенью для насмешек и болезненного любопытства окружающих.
Виктория с горечью думала, что, может быть, ее мать была права, настаивая на быстром и тайном разводе с Аркадием. Она тогда не поддалась на уговоры, считая такой поступок предательством по отношению к мужу, но сейчас пожинала плоды своего благородства. Аркадий становился день ото дня невыносимее и дошел уже до того, что во всем случившемся обвинил ее. Родители их сторонились, боясь испачкаться в грязи. Дети пребывали в полном недоумении, не представляя, что творится в семействе…
Виктория пришла на заседание научного кружка, и там ее встретила абсолютная тишина. Она начала занятие, как обычно, предложив тему для разговора, но студенты довольно вяло подхватили ее инициативу. Конечно, ребята выступали, отвечали на вопросы, но было видно, что происходящее их не захватывает. Мысли витали где-то далеко, явно проблемы преподавательницы казались им более заманчивой темой для обсуждения, чем отношения между Россией и Белоруссией.
Сама Виктория во время встреч со студентами была обычно довольно активна. Ей нравилось подкидывать неожиданные вопросы, искать среди слушателей оппонентов, спорить до хрипоты. Но сегодня все было иначе. Во-первых, она тоже никак не могла сосредоточиться на предмете обсуждения, думая о том, что происходит сейчас на другом конце города, в суде. Быть может, обвинение привлекло к делу новых свидетелей. Не исключено, среди них окажутся их с Аркадием коллеги, как знать… Во-вторых, открывая рот, для того чтобы произнести очередную реплику, Виктория ловила на себе любопытные взгляды и понимала, что студенты только того и желают, чтобы рассматривать ее без помех. В результате она несколько раз осеклась и наконец совсем замолчала, позволяя беседе течь, куда и как ей заблагорассудится.
В конце дня Виктория ощутила себя лимоном, из которого выжали весь сок, устала больше, чем даже тогда, когда посещала суд. Во всяком случае, там судья, обвинитель и адвокат не смотрели на нее как на диковинного зверя. Потому что привыкли. Таких, как она, перед их глазами прошли сотни, а Соболева была не лучше и не хуже родственников других подсудимых.
И вот Виктория вновь оказалась в коридоре, думая только о том, как бы хорошо сейчас было оказаться где-нибудь там, где никто ее не знает, где никому нет дела до нее и ее мужа. Она всегда была неравнодушна к славе, но такого рода известность не снилась ей даже в самом страшном сне.
Навстречу попался ректор. Соболева не успела никуда свернуть, да и он заметил ее в последний момент и даже дернулся, видимо, желая отойти в сторону. Но они были взрослые люди, и прятаться по аудиториям, как делают студенты, боясь попасться на глаза преподавателю, было несерьезно и смешно. Ректор коротко кивнул ей головой и указал взглядом на свой кабинет, что должно было означать приглашение зайти. Ну что же, этот разговор рано или поздно должен был состояться. Виктория желала только определенности. Если ее не хотят видеть в стенах университета, пусть скажут прямо. Хотя она с трудом представляла, что будет делать, если ее уволят с работы.
