Елена Сазанович - Город призраков
Белка не дала мне произнести это очень верное определение. Она подскочила ко мне. Схватила за плечи. И стала трясти со всей силы. Надо сказать, что сил в этой девушке было предостаточно, несмотря на всю ее обреченность.
— Ты сам полный дурак, — закричала она, — Ты идиот! Круглый придурок! Да, я просила тебя спасти отца. Но я не думала, что второго ты подставишь под пулю! Я тебя ненавижу!
В этот миг я ее тоже ненавидел. И, следуя показанному примеру, схватил ее за плечи. Не знаю, как получилось, но мы оказались в объятиях друг друга. И после того, как закончили трясти друг друга за плечи, все-таки крепко обнялись. С такой силой, что мне показалось, что еще немного и — задохнемся.
— Никита, — прошептала она, вырываясь из моих объятий. — Никита, ты же не арестуешь моего отца?
— Какого из них, — вновь некстати пошутил я.
Но она не ответила на мою шутку. И очень серьезно ответила.
— Обоих.
Я нарочито громко вздохнул.
— Ну, если хотя бы одного… Еще бы пожалуй был шанс. Но обоих арестовать я не в состоянии, поскольку у них мало общего. И вместе они вряд ли смогли душить адвоката, разве что один держал, в второй…
— Ты неисправим, Никита. И за это…
Она не закончила, не конкретизировав «это». Но я догадался. Об этом, наверное, догадались все. И все, по-моему, облегченно вздохнули. Поскольку наша любовная идиллия разрешала многие проблемы. У нас не оставалось иного выхода, как искать истинного убийцу. Третьего, кто никоим образом не связан с Угрюмым, Заманским и адвокатом. А поскольку я был уже почти влюблен в эту сумасшедшую девчонку, мне ничего не оставалось, как идти у нее на поводу и спасать двух ее отцов. Хотя я по-прежнему склонен был думать, что на свете должен существовать только один отец. Как и одна мать. Но Белка, похоже, в этом со мной не соглашалась.
Мы, как истинные заговорщики, укрывшиеся на подпольной квартире, стали составлять план дальнейших действий. Наконец, предусмотрев все детали, я и Вано распрощались с Белкой и профессором. Не забыв предупредить, чтобы Заманский не смел даже высовывать и носа на улицу.
Тем временем мы прямиком направились в городскую тюрьму. Нам необходимо было встретиться с Угрюмым. Поскольку я клятвенно пообещал Белке вытащить ее первого отца из тюрьмы. Чтобы она зажила весело и счастливо сразу с двумя папочками, подозреваемыми в убийстве.
Уломать Гогу на свидание с Угрюмым было довольно сложно, учитывая позднее время суток. И нам ничего не оставалось, как пообещать ему представить полный отчет о беседе с Угрюмым. Именно это окончательно подкупило Гогу, и он сломался. На всякий случай я попросил Гогу убрать из комнаты «для свиданий» нахальный «жучок». Гога даже изобразил негодование на своем милом лице: как, его так подло подозревают в подслушивании?! И мы сделали вид, что поверили в его чистые помыслы. Хотя давно приготовили домашние заготовки.
Угрюмый выглядел еще более угрюмым и уставшим. Казалось, ему уже вообще на все наплевать, лишь бы поскорее закончилось это дело. Рассчитывая однако, что письмо, принесенное мною, его немного взбодрит, я не ошибся. Так оно и получилось. Пока Угрюмый читал эпистолу профессора, в котором кратко, но достоверно и убедительно тот изложил все, что случилось с ним, начиная с вечера преступления и заканчивая нашим визитом. Мы с Вано тем временем делали вид что допрашиваем Угрюмого. И надо отдать должное он мгновенно сориентировался в ситуации и, читая, умудрялся одновременно отвечать на наши вопросы.
— Поскольку у нас есть некоторые основания предполагать, что Заманский непричастен к преступлению, — говорил я так нарочито громко, что у «жучка», по моим расчетам, должны были бы лопнуть перепонки. — Мы намерены искать истинного убийцу. И для этого вы должны нам рассказать всю правду. Только правда поможет не только вам и вашей дочери, но и ни в чем неповинному человеку. И я взываю к вашей совести. Я понимаю, что вы умолчали о том факте, как видели Заманского, отправлявшегося на кладбище. А в это самое время через черный ход некто проник в гостиницу и убил адвоката. Я понимаю, что вы скрыли о том факте, как видели потом вернувшегося Заманского, переносившего труп и оставившего его поодаль от гостиницы. Вы безусловно хотели, чтобы мы остановились только на моменте, когда Заманский тащил труп. Чтобы подставить ни в чем неповинного профессора. Вы ему мстили за Веру. И все же…
Я тут же черкнул пару слов Угрюмому. Тот прочел и молча кивнул. Этот парень все ловил на лету. Не знаю, поверил ли он в истинную невиновность Заманского. Но выбора у него не было. Поэтому Угрюмый не только поддержал мою ложь на счет того, что кого-то видел, но пошел даже дальше.
Его слова зазвучали настолько убедительно, что я сам готов был в них поверить. Осложняло ситуацию только то, что ложь, придуманная Угрюмым, создавала некоторые трудности и ограничивала круг подозреваемых. А я не хотел, чтобы под подозрение попали еще какие-то ни в чем невиновные люди.
— Хорошо, я вам скажу правду. Тем более, что вы уже итак многое знаете, — кивнул Угрюмый. — Действительно, все было так, как вы говорите. Почти так. Я в тот вечер в самом деле крутился у гостиницы. У меня была назначена встреча с адвокатом. И я в самом деле кое-кого видел… Заманский вышел и направился к кладбищу. После него вышли остальные. И якобы разбрелись по домам. Я спрятался, чтобы подождать, когда вернется адвокат. И тут за забором я заметил человека. Он незаметно прокрался к черный ходу гостиницы и зашел туда. Вскоре после этого вернулся адвокат и, стараясь так же остаться незамеченным, последовал за ним. Через некоторое я увидел, как первый посетитель вышел. Я так и не смог увидеть: мужчина это или женщина. Поскольку поверх одежды был наброшен широкий плащ с капюшоном, похожий на мой. Адвокат не появлялся. Вскоре я заметил профессора. Который возвращался основной дорогой, но почему-то так же зашел в гостиницу через черный ход. А через несколько минут он вытащил из гостиницы труп… Я уверен, что этот неизвестный, он или она, был одним из гостей. Собиравшихся в тот вечер в гостинице.
Я нахмурился.
— Вы не можете быть в этом уверены.
И тут же написал Угрюмому: «Вы ведь не видели этого незнакомца? Вы все солгали, чтобы спасти профессора? Какого черта вы стараетесь очернить тех, кто был в тот вечер в усадьбе?»
Он мне ответил, тоже в эпистолярном жанре: «Да, я не видел незнакомца, я видел только профессора с трупом на плече.»
— Тогда какого черта вы утверждаете, что это был кто-то из гостей?! — я гаркнул так, что слушатель «жучка» наверняка подскочил на месте. Угрюмый вновь обратился к эпистолярному жанру:
«Мы сможем помочь профессору только в том случае, если подозрение падет на другого. Самыми конкретными в этом случае является эта компания, которую, кстати, я не могу терпеть».
Похоже, Угрюмый и впрямь не верил в невиновность Заманского. Но вслух он высказал довольно дельную мысль.
— Вы спрашиваете, почему я это утверждаю? Что виновный кто-то несомненно из гостей? — язвительно переспросил Угрюмый. — Но вы же детективы. Удивительно, что вы не смогли прийти к столь логичному выводу. Посторонний бы так не поступил. Он бы сразу проник в комнату профессора, не дожидаясь, пока разбредутся гости. Это было бы безопаснее. Поскольку он не мог знать, когда вернется профессор. К тому же посторонний не мог знать, вернется ли адвокат. И вообще ему нужно было быть уверенным, что все разбредутся по домам. И он со всеми вышел на главную улицу. Убедился, что все разбрелись. Он знал, что у адвоката встреча с Заманским. Возможно, тот сам ему об этом сказал. Заметьте, все пришли к выводу, что адвокат ждал к ужину Заманского. И хотел с ним поговорить. Вот убийца и проник через черный ход, дождался адвоката и задушил его. И это мог быть только один из гостей. К тому же, если бы это был посторонний, я бы непременно его заметил. Он, наверняка бы, следил за этой компанией. Но убийца как ни в чем не бывало вышел со всеми.
Пожалуй, Угрюмый был прав. Я тоже склонялся к мысли, что это был один из гостей. В этом городе только эта компания была тесно связана с друг другом. И посторонний действительно поступил бы иным способом.
Оставался последний вопрос, который мог окончательно снять подозрения с Угрюмого. И который мы должны были задать специально для любопытного «жучка». Это был самый трудный вопрос. Для меня он тоже был очень болезненным. Поэтому я перевел взгляд на Вано. И взглядом попросил взять эту неблагодарную миссию на себя.
Вано вздохнул. И тоже чересчур громко пробасил. Чтобы его наверняка услышал наш друг «жучок».
— В таком случае ответьте. Вы не любили профессора. Вы даже не рассказали всю правду, чтобы подозрение пало на него. И все же в последний момент вы вдруг решили его спасти, взяв вину на себя. Чем это было вызвано?
Угрюмый вздрогнул, дрожащей рукой прикурил сигарету. И жадно затянулся едким дымом.
