Эйлет Уолдман - Смерть берет тайм-аут
Лили тоже помнила, как играла с Хупе у фонтана.
— Вы уверены? Уверены, что она была еще в саду, когда вы услышали выстрел?
— Да, думаю, что это было так. Хупе спросил: «Ты куда?», и через несколько секунд я услышала выстрел. Только одна минута. У нее не было времени зайти в комнату, найти пистолет и убить мать.
Я наклонилась ближе. Все интереснее и интереснее.
— Расскажите все, что вы помните о том дне. Все, даже очень мелкие подробности.
Как я и ожидала, память у Хуаны была не блестящей, тем более, прошло столько лет. Она мало что смогла припомнить о том утре, когда была убита Труди-Энн. Хотя она помнила, как готовила детям завтрак и подавала его в саду. Она принесла еду и ушла стирать, оставив детей одних.
— Вы ушли на крышу?
— Да. Я стирала на крыше. Там есть раковина и веревки, чтобы сушить белье. Я слышала голоса детей, а когда подходила к краю, то видела их.
Хуана стирала простыни и слушала радио. Она была уверена, что среди звуков музыки слышала голоса детей. Когда раздался выстрел, она бросила простыню, которую стирала, и побежала вниз по ступеням. В саду никого не оказалось. Она вбежала в дом, в комнату Труди-Энн.
— Что вы увидели?
Хуана задрожала и прижала руки к груди:
— Хупе плакал в прихожей. Я пробежала мимо него в дверь.
— Подождите. Юпитер был там? Он видел, что произошло?
Юпитер клялся, что не знает, как умерла Труди-Энн. Может, это и правда. Может, он был слишком мал и не помнил этого. Но я сомневалась. Такие воспоминания слишком болезненны, они не забываются… если их не подавить. И знаете что? Я больше не сомневалась.
— Я думаю, Хупе ничего не видел. Он плакал от шума. У него не было времени что-нибудь увидеть.
Возможно.
— Что вы увидели, когда зашли в комнату? — спросила я.
— Лилиту. Она кричала: «Мама, мама!». Ее руки красные. Все в крови.
— Кто еще был там?
— Сеньор Арти.
— Он был в комнате, когда вы вошли?
Она подняла бровь:
— Да.
— Что он делал?
— Он прижимал Лилиту к себе. Она его отталкивала. Пыталась добраться к матери. Но он ее не пускал.
— Вы видели тело?
Теперь Хуана уже плакала, крупные слезы катились по лицу, оставляя полосы на ее макияже. Она вытерла нос рукой.
— Верхняя половина ее тела была на кровати, а ноги на полу. Ее белое платье было все красное здесь, — Хуана показала на грудь. — Очень красное. Ее… Как вы это называете, ночная сорочка? То, в чем спят ночью? Она была очень мокрая от крови, я видела формы ее тела, ее груди, — она судорожно вздохнула, и я испугалась, что ей станет плохо. Но она только резко вздохнула. — Я забрала девочку из комнаты. Я помню, что очень злилась. Ее отец не делал ничего. Ничего.
— Что вы имеете ввиду? Вы сказали, что Арти держал ее.
— Не сеньор Арти. Я сказала вам, что он ее держал. Ее отец, Рэймонд. И его женщина. Они просто стояли и смотрели на нас. Они ничего не делали.
У меня было такое чувство, как будто меня ударили в живот.
— Рэймонд и Беверли были там?
— Конечно. Они стояли в комнате, когда я зашла туда.
— Рэймонд и Беверли были в Мексике, в той комнате, когда умерла Труди-Энн?
— Да, конечно, — нетерпеливо произнесла Хуана. — Они приехали как раз перед тем, как это случилось. Они сказали, что будут жить все вместе. Все. Но после этого они забрали Лилиту и уехали в Америку.
Я пыталась осознать услышанное. Рэймонд и Беверли сказали, что были в Лос-Анджелесе, когда умерла Труди-Энн. Правильно? Я пыталась вспомнить. Они когда-нибудь говорили о том, что их не было в Мексике, когда убили Труди-Энн? Я не помнила этого, но зато помнила, что они заставили меня считать, что их не было в Сан-Мигеле. И что хуже всего, они заставили поверить в это Лили. Почему?
— Хуана, кто убил Труди-Энн? Если Лили этого не делала, кто это сделал? Это мог сделать Арти? Или Рэймонд? Или Беверли?
Она покачала головой:
— Я не знаю. Я не знаю, кто ее убил. Но я знаю, что это не моя Лилита. Она была в саду. С Хупе. Я слышала ее голос, когда стирала.
— У Рэймонда и Беверли были причины убить Труди-Энн?
— Сеньор Рэймонд никогда бы не выстрелил в нее. Я думаю, он любил ее. Я видела, как он смотрел на нее. Сеньора Труди была очень красивой. Я думаю, он любил ее.
— Почему? Почему вы так думаете? Они были вместе один раз, а потом разорвали отношения, после рождения Лили. И она жила с Арти, ведь так? Между ними что-нибудь происходило?
Глаза Хуаны сузились.
— Я ничего не знаю, но думаю, что да. Я видела сеньору Труди, когда приехал сеньор Рэймонд. Она его искала. Она носила белую ночную сорочку, когда он был там. Под ней можно видеть тело, и я видела, что он смотрел.
— Как вы думаете, у них мог быть роман?
— Они все это делали в этом доме. Они спали одну ночь с одним, другую с другим. Сеньор Арти сказал мне, что он на правильном пути. Все должны любить друг друга. Но я думаю, что он был несчастлив. Я думаю, что он не хотел, чтобы сеньора Труди была с сеньором Рэймондом.
— Но Труди и Рэймонд были вместе?
— Да. Я думаю, что да. Я меняла постели. И я думаю, они были вместе. Это вина сеньора Рэймонда, что она умерла, — она решительно тряхнула головой.
— Почему? Почему он виноват? Если он не убивал ее?
— Он дал ей пистолет. Он привез пистолет из Техаса, от ее папы.
— Подождите. Рэймонд дал Труди-Энн пистолет? Зачем?
Она пожала плечами:
— Сеньора Труди сказала, что отец просил его передать ей пистолет. Но сеньор Рэймонд принес пистолет в дом. Поэтому он виноват, что прекрасная сеньора умерла.
Я кивнула. Не уверена, что согласна с логикой Хуаны, но, учитывая, как я отношусь к пистолетам, не стала опровергать ее слова.
— А Беверли? Беверли не возражала, что ее муж спит с бывшей женой?
— Сеньора Беверли говорила, что все счастливы, и все хорошо. Но я слышала иногда ее разговоры с сеньором Рэймондом. Она кричала на него. Она не была счастливой.
— Она убила Труди-Энн?
— Да. Я говорила полицейским. Я говорила Эдуардо Кордове: «Лилита не убивала свою маму». Он сказал мне, что я ошиблась. Лилита, как вы это называете… преступна.
— Виновна.
— Да, виновна.
— И он даже не провел расследование? Даже не попытался выяснить правду?
Она снова тряхнула головой:
— Эдуардо Кордова — это Эдуардо Кордова.
— Что вы имеете в виду?
Она наклонилась ко мне:
— У него слишком много денег, у сеньора Кордовы. Для полицейского.
— Да, — прошептала я в ответ.
— Он делает то, за что ему платят.
— Вы думаете, ему заплатили, чтобы он сказал, что Лили убила свою мать?
— Я ничего не знаю, — Хуана пожала плечами. — Я знаю только, что Лилита была в саду, играла с водой в фонтане. Я знаю только это.
Неожиданно она стукнула кулаком по прилавку. Я подскочила.
— Кто я, чтобы говорить это? — бросила она резко. — Кто я такая, чтобы говорить, что Эдуардо Кордова — недостойный человек?
Я нахмурилась, не понимая, к чему это.
— Где я взяла деньги на эту палатку? Тридцать лет назад, уезжая, сеньор Арти дал мне денег. Он сказал, это за все, что я сделала. Он дал мне две тысячи долларов. Это очень большие деньги для Мексики. Я открыла эту палатку и жила очень хорошо. Он дал мне денег, теперь у меня хорошая жизнь.
Я думаю, то же самое можно сказать и про некоторых других людей.
Глава 28
Питер удивился, что я собралась вылететь домой раньше времени, но понял, что дело не терпит отлагательств. Присутствие в Мексике Беверли и Рэймонда во время убийства Труди-Энн меняло все. Я не знала, о чем это говорит, но должна была вернуться домой и выяснить.
Я позвонила маме из Далласа, где мы пересаживались с самолета на самолет, и она согласилась встретить нас в аэропорту в Лос-Анджелесе. Заволновалась, узнав, что мы прилетаем раньше срока.
Я не скучала по своим детям до тех пор, пока не сошла с самолета. И кто я после этого? Я почти не думала о них в Мексике. Мысли о детях отвлекали бы от работы — даже мысли об Исааке, который ни разу не оставался без матери дольше, чем на несколько часов. Кажется, я обвиняла себя в безответственности, но, когда самолет подлетал к аэропорту в Лос-Анджелесе, уже подпрыгивала на сиденье от нетерпения.
Я проигнорировала предупреждение и отстегнула ремень задолго до того, как самолет остановился. Когда дверь открыли, рюкзак уже висел у меня за спиной, и я подталкивала Питера к выходу. К сожалению, перед нами оказалась чрезвычайно медлительная женщина. Я простонала в нетерпении и зашептала Питеру в ухо:
— Протиснись, черт побери, и она подвинется.
— Джулиет, женщина на костылях, остынь.
Я закатила глаза, переминаясь с ноги на ногу. Когда мы наконец вышли из самолета, я схватила Питера за руку и протащила мимо женщины с костылями — думаю, что после этого она навсегда пересела в инвалидную коляску. Мы пробежали по проходу и влетели в здание аэропорта. Конечно же, нас доставили к самому дальнему выходу, и казалось, что мы выйдем не раньше, чем через несколько часов, поэтому под конец я уже мчалась. Дети стояли прямо посреди зала, мешая всем, и показывали друг другу пальцами на проходящих пассажиров. Я окликнула их как можно громче. Они отвлеклись от своих пререканий, увидели, что я бегу к ним, и ринулись сквозь толпу, пробежав в запретную зону. Завыла сирена, и охранник рванулся к нам. Руби и Исаак бросились в мои объятия, и, глубоко дыша, я уткнулась в мягкие влажные шейки. Они пахли как всегда. Как теплые влажные щенки. Как мои дети.
