Антон Леонтьев - Вилла розовых ангелов
Утром она, одетая, как мужчина (путешествовать женщине в одиночку было крайне опасно), направилась в городок. Она прошла мимо церкви, из которой когда-то сбежала от дона Кастанделло, заметила пожилого священника, беседовавшего с прихожанами.
– Прошлой ночью сгорело обиталище дона Пабло, – говорил кто-то.
Священник, воздев к небу руки, гневно заметил:
– Он был нечестивец, отвернувшийся от Бога, и то, что случилось с ним, не что иное, как кара Всевышнего!
Регина, купив повозку с лошадью, направилась в Эльпараисо, который лежал в пяти часах езды. Прибыв туда, она узнала о кораблях, следующих до Европы, и оказалось, что на рассвете порт должен покинуть испанский корвет, направлявшийся в Виго. Регина, представившись сеньором Витторио Дорандо, заплатила капитану, и тот согласился взять ее на борт. Регина решила, что, прибыв в Испанию, переберется оттуда в родную Англию.
У нее было несколько часов до отправления корабля, и она решила прогуляться по городу. В камзоле дона Пабло и черной с широкими полями шляпе, под которой она скрывала длинные волосы, Регина не привлекала к себе внимания. Когда девушка оказалась в районе красных фонарей, то шлюхи, приняв ее за мужчину, начали бесстыдно заигрывать с Региной. Затем девушка попала на улицу, где возвышались красивые каменные особняки. Внезапно ее как молнией поразило – она заметила знакомую фигуру. На пороге одной из вилл появился элегантный господин в темно-зеленом камзоле с кружевным воротником и модной шляпе со сверкающим бриллиантовым аграфом. Он небрежно натянул перчатки и прошествовал к ожидавшей его карете.
На секунду Регина увидела лицо этого человека и мгновенно узнала дядю Майкла. Он переменился, чуть постарел и обрюзг, у него прибавилось морщин, взгляд сделался пресыщенным, движения – нетерпеливыми, а тон – властным. Слуга, который с почтением сопровождал его от особняка к карете, чуть не уронил большой ларец, за что получил от дяди Майкла тумаков.
Регина, чувствуя, что у нее пересохло в горле, отвернулась, когда карета прокатила мимо нее. Выждав, когда карета завернет за угол, девушка бросилась к слуге, который, зажав кровоточащий нос руками, сидел на тротуаре. Регина помогла ему подняться, пожилой человек пламенно поблагодарил ее:
– Сеньор, вы очень добры!
– Я видел, как человек, севший в карету, ударил вас, – произнесла Регина грубым голосом.
Слуга, опасливо обернувшись по сторонам, тихо ответил:
– Этот человек – мой хозяин, английский лорд Майкл Сент-Джеймс. Он очень богатый коммерсант, занимается разнообразными делами в Коста-Бьянке, знает самого вице-короля. Его лордство не терпит промашек и отличается крутым нравом...
– А у лорда имеется жена? – спросила как по наитию Регина.
– О, как же! Сейчас она находится на Ямайке, где его лордство имеет огромное поместье. Еще бы, ведь ему принадлежит чуть ли не половина острова! Леди Маргарет такая красавица, только характер у нее, как и у его лордства, уж очень требовательный. Одну из служанок, нечаянно пролившую на платье леди Маргарет пару капель вина, засекли до полусмерти, а раны полили морской водой и уксусом. Несчастная всю ночь страшно мучилась, а леди, заявив, что не может выносить ее стонов, приказала сделать так, чтобы девушка замолчала. Говорят, ее придушили!
Регина подумала: повадки у дяди Майкла и Маргариты, которые свели в могилу ее матушку, отца и брата, остались теми же. Проводив слугу к особняку, девушка спросила:
– И куда направился его лордство сейчас? Он, кажется, чрезвычайно спешил.
– Так и есть, – кивнул слуга. – Лорд Сент-Джеймс отплывает на Ямайку, на следующей неделе он вернется с тремя кораблями, трюмы которых полны оружия, дорогих тканей и золота. Ох, не следовало мне об этом говорить!
– Ну отчего же... – произнесла Регина и, оставив слугу, пошла прочь от особняка.
Все эти годы она убеждала себя, что простила дядю Майкла и Маргариту, что они ей безразличны, что она не желает ничего знать о них. И вот теперь девушка убедилась, что эти двое, запятнавшие себя страшными преступлениями, живут, купаясь в роскоши.
Регина приняла решение остаться в Коста-Бьянке. Она не села на корабль, который направлялся в Испанию. Девушка поклялась, что не покинет Южную Америку, пока не заставит дядю Майкла и Маргариту заплатить сполна за причиненное ей горе.
Возмездие, вот что овладело ее душой!
35
– Как ты вырос, крестник! – произнес дон Антонио, заключая в объятия молодого Лопеса. – Давно мы не виделись, наверное, уже лет десять прошло, не меньше... Ну да, если учесть, что я вышел из тюрьмы всего три месяца назад...
Дон Антонио, невысокий плотный мужчина лет шестидесяти, с большим красным носом, выдававшим в нем любителя горячительных напитков, был обвешан по крайней мере килограммом чистого золота: на коротких волосатых пальцах сверкали перстни, на груди, тоже волосатой, бряцали медальоны, цепочки и большой крест.
– Вероника, мои самые искренние соболезнования, – взяв под руку донью Лопес, произнес крестный Александра скорбным тоном. – Я никак не могу поверить, что Рауль...
Он отвел донью Веронику в сторону, продолжая говорить что-то утешающее. Оля и Лорка осмотрелись: они находились в небольшом ресторанчике в одном из предместий Мадрида – заведение называлось «Дон Кихот», и его стены были украшены копиями знаменитых рисунков Пикассо – тонкий Рыцарь печального образа в сопровождении верного Санчо Пансы.
– Александр, а пожрать нам тут дадут? – спросила без обиняков Лариса.
Оля толкнула сестру локтем в бок и прошептала:
– Мы же здесь совсем не для того, чтобы желудок набивать!
– И что с того? – искренне удивилась Лорка. – И чего ты шепчешь, все равно тут по-русски, окромя нас, никто ни бельмеса.
Дон Антонио и донья Вероника вернулись. Оля отметила, что женщина расчувствовалась – на ресницах блестели слезинки, а веки подрагивали.
– Первым делом – знатный ужин в честь дорогих гостей! – объявил дон Антонио. – Я же знаю, что без Рауля, моего старинного приятеля, после того, как меня в тюрьму на десять лет отправили, ресторан погиб бы. А он помог моей жене и сыновьям и советом, и деньгами. Я перед ним в долгу!
Не слушая протестов, дон Антонио распорядился накрыть стол. К вящей радости Лорки, через десять минут они восседали в отдельном кабинете, а официанты вносили все новые и новые вкусности.
Пригубив немного красного вина, дон Антонио дождался, пока последний официант уйдет и закроет дверь, и произнес:
– Разыскивают вас. И полиция, и мерзавец Рафаэль. Земля слухами полнится – я знаю, что его люди на ваш дом напали и Рауля смертельно ранили. У Рафаэля к вам большой счет, он оповестил всех, что заплатит пятьдесят тысяч евро за ваши головы и сто, если вас доставят к нему живыми. А вы сами понимаете, что Рафаэль с теми, кто попал к нему в руки, не церемонится – их потом вылавливают из моря...
Донья Вероника издала короткий стон, дон Антонио, охнув, пробормотал:
– Старый я идиот, как я мог забыть, что и твой сын... В общем, на вас идет большая охота! Но у меня вы можете чувствовать себя в полной безопасности – никто из моих людей вас не выдаст. Оставайтесь столько, сколько потребуется! Рафаэля я ненавижу, и увидеть его на скамье подсудимых, услышать, как его приговаривают к пожизненному заключению, – мое самое сокровенное желание. Ведь из-за него я и угодил в тюрьму, из-за него два моих племянника, сестра и ее муж сгорели заживо...
Саша уже рассказал Оле и Лорке: люди дона Рафаэля, не сумев запугать мужа единственной и горячо любимой младшей сестры дона Антонио и принудить их платить еженедельную дань, ночью подожгли дом. В пожаре нашли смерть четыре человека. Узнав об этом, дон Антонио взял охотничье ружье, отправился к тому, кто облил гостиную в доме его сестры бензином и чиркнул зажигалкой, вытащил его, мирно спавшего, с теплого супружеского ложа на улицу, при двадцати свидетелях велел встать в грязь на колени, всунул ему в рот дуло и спустил курок. А потом отсидел десять лет.
– Дядя Антонио, мы знаем, что можем положиться на вас, поэтому и обратились именно к вам, – сказал Александр. – Мы хотим покинуть страну, причем как можно быстрее. Но для этого нам требуются новые документы и новая внешность: маму и меня разыскивает полиция, у двух русских девушек паспортов вообще нет.
Дон Антонио, отщипнув крупную черную виноградину, положил ее в рот, разжевал, запил вином и ответил:
– Крестник, ты знаешь, что обратился по адресу. Не буду спрашивать, зачем вам документы и куда вы собираетесь, но вы их получите. У меня остались старые связи. И Рафаэль ничего не узнает, даю руку на отсечение!
