Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса
— В чем тут смысл?
— Смотри, начало у загадок одинаковое: Кто на четырех ногах не имел? А последующий текст имеет отличия. Кто на двух отверг истинное и принял ложное, а на трех будет отмщен? — вопрос Теплинскому. Кто на двух хочет обрести то, что уже имеет, а на трех будет владеть? — вопрос Мурату.
— Один уже мертв, другой еще жив, — пробормотал Матвей. — Абракадабра какая-то.
Астра высказала свою догадку:
— В первом случае кто-то заблуждался, вернее, его обманывали, — и теперь обманщика настигло возмездие. Во втором — кто-то имеет желаемое, но не знает об этом… и потом будет владеть .
— Каким образом?
— После смерти Мурата, очевидно.
— Наследство, что ли, получит? Мурат вдруг окажется внебрачным ребенком арабского шейха, которому папа завещал все свои нефтяные скважины?
— Мурат гол как сокол, — возразила Астра. — По крайней мере, других данных у меня нет. К тому же, чтобы иметь право наследования, необходимо состоять в родстве с Муратом.
— Да, и Никонова с Теплинским сюда не пристегнешь. Не говоря уже о Домнине. А вдруг распутная вдова уже не вдова, а жена этого Мурата? Тайная! Допустим, они расписались и никому ни гугу? Не знаю, как ты, а я запутался, — признался Карелин. — По-моему, письма — полнейшая чепуха, предназначенная для отвода глаз. Пока мы ломаем себе головы, Сфинкс готовит очередное убийство. Он чокнутый! И осуществляет свои больные фантазии.
— Между прочим, Игорь Домнин пригласил меня на вечеринку в «Ар Нуво», — с лукавой улыбкой сообщила Астра. — Он собирается устроить презентацию картины, которую показывал мне во время сеанса. Дивная вещь! Ты пойдешь со мной?
— Когда?
— Завтра.
— Ты уже вошла в круг его друзей?
— Я первая видела Афродиту-Данаю… или как там он ее назвал. Поэтому должна присутствовать при торжественном представлении шедевра публике. Таково незыблемое правило, установленное художником. Всем известно, что он сравнивает картины с кораблями, и, как при спуске судна на воду, обязательно придерживается определенной церемонии.
— Опять прикажешь рядиться шутами?
— Придется. Съездим на Пятницкую, еще раз прошерстим гардероб… подберем подходящую случаю одежку. Мне тоже нечего надеть на такую гламурную вечеринку. У нас еще есть время заскочить в пару магазинов. Не волнуйся, папа дал мне карточку! — предвосхитила она протест Матвея.
— Сорить деньгами без толку?
— Кто тебе сказал, что без толку? — обиженно нахмурилась Астра. — Я полагаю, на этой презентации нас ждет сюрприз… и, возможно, не один…
У нее появилась мысль, которая заставила ее замолчать на полуслове. Карелин с удивлением наблюдал, сколько выражений сменилось на ее лице во время паузы.
— Ты знаешь, где живет Санди! — воскликнула наконец она, приставив палец к его груди наподобие дула пистолета.
— Ну да… я же отвозил из галереи домой пьяного Мурата. Он кое-что соображал, но телом не владел совершенно. Бревно бревном! Как он добрался до «Стамбула», не понимаю?
— Это неважно, — бормотала Астра, напряженно размышляя. — Неважно…
— Что неважно?
Она пропустила вопрос мимо ушей.
— Я приглашаю тебя на прогулку… сегодня вечером, — и добавила с придыханием. — Подари мне эту ночь в заснеженном городе, Карелин!
— Шутишь? Давай лучше устроим романтический ужин, — предложил Матвей. — На улице ветер, холод…
— Нет! — нетерпеливо перебила она. — Я заказываю музыку! Проведем восхитительные часы под окнами рыжекудрой Александрины… будем ловить глазами ее силуэт и томно вздыхать.
— Зачем? Ты в своем уме? Какого черта…
— Молчи! Тс-с-с… — она приложила пальчик к его губам. — Неужели тебя это не вдохновляет?
— Абсолютно. Что за дурацкая блажь торчать в мороз под чьими-то окнами? — Он запнулся, осмысливая ее слова. — Думаешь, Сфинкс явится убивать Мурата, а мы его поймаем с поличным? Сомнительно. Во-первых, неделя еще не истекла. Во-вторых, он или она выбирают, как я успел заметить, людные места, толпу…
— О-о! Теперь ты догадался, с какой целью мы идем на презентацию? Клуб, полный приглашенных… музыка, полумрак, много выпивки, шума, толкотни. Сфинкс может легко расправиться с Домниным. А у Мурата еще есть время. Бьюсь об заклад, завтра ночью в «Ар Нуво» непременно будут Санди с любовником, Маслов, Баркасов!
— Значит, сегодняшняя прогулка откладывается? — с надеждой спросил Матвей.
У него не было ни малейшего желания бродить морозной ночью по улице.
— А если посидеть в машине? — разочаровала его Астра. Ей вдруг представилось совсем другое место, где они могут… — Все! Я знаю, куда мы пойдем вечером, когда стемнеет!
Он решил не спорить. Авось она еще передумает.
— Ты собиралась встретиться с Ингой. Нам по дороге. Отвезти?
В машине Астра перебирала фотографии, любезно предоставленные ей бывшей женой Феофана Маслова. Один из снимков она показала Матвею.
— «Хоровод пчел».
— Девочки с крылышками? — усмехнулся он. — Тощие и прилизанные.
— Вот эта, с короной на голове, — Люся Павленко… ныне Людмила Никонова, мать покойного скрипача. А вот эта пчелка впоследствии стала женой скульптора. Именно в Доме культуры, где репетировал ансамбль «Терпсихора», некоторое время работала мать Игоря Домнина, и брала сына с собой.
— Любовный треугольник? Маслов, пчелка и будущий художник?
— А Никонова?
— Женская месть? — Матвей притормозил на светофоре и повернулся к Астре. — Но кому и за что? Почему через столько лет?
Она пожала плечами. Если бы знать, о чем умалчивают загадки.
— Инга Теплинская случайно не танцевала в «Терпсихоре»?
— К сожалению, нет. И Санди тоже.
— Откуда ты знаешь?
— Ее бы запомнили! И здесь среди пчелок ее не видно. С такой внешностью даже мы бы ее узнали.
— А «Хоровода бабочек» или «Пляски жуков» в ансамбле не ставили?
Астра демонстративно поджала губы и уставилась в окно.
— Тебя подождать? — спросил Матвей, въезжая во двор дома Теплинских. — Престижные хоромы! Наверное, всюду чистота, цветы на лестничных площадках, строгий консьерж, мимо которого и муха не пролетит.
— Именно так. Не вздумай уехать без меня. Мы еще по магазинам пробежимся.
Он обреченно вздохнул и приготовился вздремнуть. Пока она будет показывать Инге пчел и расспрашивать о бабочках…
Госпожа Теплинская встретила Астру сухо, без лишних слов и эмоций. За эти мучительные, горькие дни она стала тоньше и темнее лицом.
— Ансамбль «Терпсихора»? Не слышала…
Астра показала ей фотографии юных танцовщиц.
— Знаете кого-нибудь?
Инга отрицательно качала головой. В ее волосах прибавилось седины.
— Вот эта пчелка в короне — Людмила Никонова.
Теплинская и бровью не повела.
— Да? Интересно… И как это поможет найти убийцу моего мужа?
Она ощетинилась сотнями игл, и при каждой попытке вызвать ее на разговор Астра натыкалась на их острия.
— Что с вами, Инга?
— Я… я видела ту женщину, любовницу Миши, — ее глаза наполнились слезами, голос дрожал. — Она… очень красивая. Миша мог увлечься ею. Думаю, они любили друг друга. Мне ее показали… издалека.
— Кто?
— Какая разница? Лида Отрогина.
— Вашего мужа нет в живых. Простите… Его бесполезно и бессмысленно ревновать.
Инга будто не слышала.
— Она… мачеха Домнина, художника, которому Миша заказывал мой портрет. Это она ему посоветовала! Они, вероятно, говорили обо мне, смеялись… обсуждали, какая я в постели.
— Не думайте так.
— Миша изменял мне… с продажной женщиной! Вы понимаете? — прошептала Инга. — Он платил деньги за ее любовь! Это даже не было чистое чувство… это был грязный продажный секс…
Астре с трудом удалось ее успокоить.
— Вы больше не хотите искать убийцу? — спросила она, когда Теплинская выговорилась и перестала лить слезы.
— Странно… уже не хочу. Но придется. Вера, первая жена Теплинского, собирается добиваться через суд права на наследство. Ее не устраивает заключение о смерти Миши в результате сердечного приступа. Она обвиняет меня в том… в том, что я «заказала» мужа… из ревности. Пока это только угрозы. Если я добровольно не отдам ей все, она возьмется доказывать, что Мишу убили. А его ведь в самом деле убили! Ужасно, но дети встали на ее сторону. Мне всегда казалось, я сумела завоевать их любовь. Выходит, это не так. Они тоже подозревают меня в причастности к смерти отца. Вера обещает мне грандиозный процесс. Господи! — Инга прижала ладони к пылающим щекам. — Какая-то Голгофа! За что? Впрочем… наказания без вины не бывает.
Она снова принялась корить себя за брак по расчету, твердя:
