Людмила Зарецкая - Визитка злой волшебницы
– Ладно, Саш. Понятно все. Как бы то ни было, спасибо вам, ребята. И обещаю вам, что ничего никому не скажу. Вы ж знаете, что доверять мне в этом вопросе можно. Вань, я пошла.
– Иди, Инусь, – кивнул Бунин. – Ты уж не сердись на нас. Не каждый день такие известия получаем.
Инна кивнула и тихонько прикрыла за собой дверь кабинета. На душе у нее лежала невыносимая тяжесть. Ее не радовало ни то, что больше не надо решать судьбу флешки, ни даже то, что ей не грозит наказание за ее своевольную глупую выходку. Думать о том, что такие подонки, как Николай Манойлов и Сергей Муромцев, избегут расплаты, было невыносимо.
«Да уж, такие не кончают жизнь самоубийством под грузом собственной подлости», – подумала она, представила, как Юрий Горохов перед смертью чистит свой апельсин, чтобы оттянуть страшный момент, понимает, что апельсин уже ничего не изменит, решительно набирает номер жены и нажимает на курок. Спускаясь по ступенькам прокуратуры, она тихо заплакала.
Глава 28
Три месяца спустя
Сделай глубокий вдох. Это успокаивает мысли.
Регина БреттГород утопал в тополином пухе. Этот год был каким-то особенно урожайным на пух – он нахально лез в ноздри, без всякого стеснения залетал в самые укромные уголки квартиры, нагло забивал решетку радиатора.
Стоя на перроне, по щиколотку в пуху, Инна вместе с Глебом и его девушкой Катей провожала Наталью Карманову в Москву, откуда та должна была улететь в свое Кемерово. Ее квартира была удачно продана, но на подписание сделки Наталья все-таки предпочла приехать, а теперь уезжала домой, к новому мужу.
Наталья ждала ребенка, и Инна была за нее искренне рада, впрочем, как и за Глеба с Катей. Молодые люди практически постоянно держались за руки. Сдавшая сессию Катя приехала в родной город на каникулы, а уже в конце августа они должны были отправиться в столицу вдвоем. Глеб получил школьный аттестат и, набрав неплохие баллы по ЕГЭ, послал документы в тот самый институт, который когда-то закончил его отец. Инна вместе с его мамой Светланой Николаевной надеялась, что черная полоса в его жизни кончилась навсегда.
Усадив Наталью в вагон, троица медленно побрела по перрону в сторону припаркованной у входа в вокзал Инниной машины.
– Ну надо же, какие бывают красивые люди! – вдруг с восхищением произнесла Катя. – Вот дает же бог кому-то такую красоту!
Инна автоматически повернула голову, чтобы посмотреть, что такого необыкновенного увидела Катя, и вдруг услышала сдавленный возглас Глеба:
– Аня-я-я-я…
По перрону шли Николай Манойлов и Анна Сорокина. Анна держала за руку мальчика-подростка, который, сердито насупившись, пытался вырваться. На руках у Коленьки вертелась хорошенькая девочка.
Поймав полный отчаяния взгляд Глеба, который нерешительно смотрел то на Анну, то на идущую рядом с ним Катю, Инна взяла ситуацию в свои руки.
– Вот что, молодежь, вот вам ключ – и дуйте в машину. Я сейчас.
Глеб с Катей, оглядываясь, пошли дальше. А Инна, чьи скулы вдруг свела жуткая, нечеловеческая улыбка, похожая на оскал, преградила дорогу Коленьке и вцепилась в рукав его тонкой ветровки.
– Какая встреча! – пропела она ненавидящим голосом. – Такие люди и без охраны! Уезжаете?
– Уезжаем, – Коленька отряхнул ее руку. – У нас завтра самолет в Прагу.
– В один конец, я так полагаю.
– Естественно, нам тут делать нечего, – это уже произнесла красотка Аня.
– Да ну? – изумилась Инна. – А это не у вас ли, Николай, мать в тюрьме? Отдувается за ваши подвиги. И не вы ли, Анна, как я сейчас понимаю, подбили того мальчика, которого мы сейчас видели, на кражу автомата у собственного отца? Того самого автомата, из которого его потом и убили по заказу вашего, Николай, дядюшки? Или, может, все-таки по вашему заказу?
– Вот что, уважаемая, – в голосе Коленьки Манойлова зазвучал знакомый Инне металл, – идите себе куда шли. Правоохранительные органы к нам обоим ни малейших претензий не имеют. Это раз. Подписки о невыезде мы не давали. Это два. А наши семейные дела вас абсолютно не касаются. Это три, четыре, пять, сто.
– Николай, а покушение на себя вы зачем организовали?
– Догадалась, значит, – Коленька с нескрываемым удовольствием посмотрел на Инну. – Ты для бабы все-таки неприлично умная. Запомни, таких мужики не любят.
– Без сопливых скользко, оставим любовь ко мне в покое. Я спросила, зачем ты… вы организовали покушение, охранника подстрелили?
– Ну, доказать это невозможно. А в своих журналистских домыслах можешь считать, что для дополнительной страховки, да еще, пожалуй, для отвода глаз. Какое-то время вся бизнес-элита считала, что меня пытаются убрать. Труп где прячут?
– На кладбище, – машинально ответила Инна.
– Умница, – Коленька противно засмеялся. – Пока все гадали, кто на меня наехал, я спокойно деньги вывел. Ферштейн?
– Усекла. Еще один вопрос. Уж утолите мое природное любопытство. Малванс отказался защищать Глеба из-за вас?
– Ну конечно, – Коленька от души рассмеялся. – Мне было так весело от твоей наивности! Я вышел из зала ресторана и ему позвонил. Он же Эвелинку трахает, так что я ему по-родственному объяснил, что к чему.
– Сволочь! – с чувством произнесла Инна.
– Коля, – Анна легонько тронула его за рукав. – Иди с детьми в вагон. Я сейчас.
– Зачем тебе это надо?
– Пожалуйста, – попросила Анна, и Коленька, взяв по-прежнему упирающегося мальчика за руку, пошел дальше, к люксовому вагону.
– Не судите, – тихо попросила Анна, оставшись наедине с Инной. – Я не знаю, почему мне важно, чтобы вы мне поверили, но это так. Никогда не думала, что буду волноваться из-за того, что думает про меня какая-то журналистка. В конце концов, кто вы мне? Никто. Случайная знакомая. Но вот, поди ж ты…
Я познакомилась с Глебом, потому что меня попросил об этом Коля. Это не он придумал впутать меня. Это Архип. Ему было важно держать Колю на крючке, чтобы тот не соскочил вместе с деньгами. Но я была искренна, когда просила Глеба мне помочь. В какой-то момент мне показалось, что если он найдет деньги, то я уеду в Вену, к Гавриле. И Коля уже не сможет мне помешать. Я не знала, что он украл именно автомат. У квартиры отца его ждали люди Архипа, которые и привезли его сначала туда, где состоялась сделка и где ему вкололи наркотик, а потом на место убийства. Конечно, им автомат был только на руку. Я пришла в ужас, когда все узнала. Но… Колька мерзавец, конечно, но не убийца. Это все Архип.
– Не тешьте себя пустыми иллюзиями, – устало сказала Инна. – Ваш… муж способен на все, в том числе и на убийство. Он слишком далеко зашел и уже ни перед чем не остановится. Он абсолютно аморален. Этакое уродство, врожденное ли, приобретенное – я не знаю. Но ему с ним теперь жить, а значит, и вам.
– Это моя расплата, – тихо ответила Анна. – Пойду я. Прощайте.
Взволнованный Глеб ходил возле машины, в которой тихой мышкой притаилась Катя.
– Инна, она причастна к папиному убийству? – с отчаянием спросил он.
– Невольно, но причастна, – ответила Инна. – Но поверь мне, мальчик, это уже не имеет никакого значения.
– Да, – Глеб понуро опустил голову, – папу все равно не вернуть. Вы знаете, вот я ее увидел – и понял, что морок прошел. Наваждение кончилось. Я, наверное, дурак, что сразу не понял, что она фальшивая, и красота ее холодная. А вот Катя – настоящая.
– Но ведь понял потом? – Инна ласково потрепала Маленького принца по плечу. Он согласно закивал. – Вот и хорошо.
В городском суде рассматривалось ходатайство Таисии Манойловой об изменении меры пресечения на подписку о невыезде.
Журналистка Инесса Перцева, вооруженная блокнотом и фотоаппаратом, готовила репортаж из зала суда. Вид Таисии Архиповны, во время слушания дела сидящей в решетчатой клетке, потряс ее до глубины души.
Перед ней была старая, больная, измученная женщина с немытыми седыми патлами, собранными в нелепый хвостик. Она сильно похудела, и спортивный костюм, тот самый, в котором Инна видела Таисию Архиповну у нее дома, во время первого визита в «Серебряный бор», висел нелепыми складками.
Манойлова кинула на нее невидящий и неузнающий взгляд и равнодушно отвернулась. Фотография, опубликованная в газете «Курьер», поймала этот мертвый взгляд отчаявшегося человека, у которого внезапно кончились силы жить дальше. За это фото Инесса Перцева в конце года получила главную премию на областном конкурсе журналистского мастерства. Оно было признано лучшим фото года.
Суд отклонил ходатайство, подготовленное адвокатом Манойловой (к слову, им был Эдгар Малванс), и оставил ее в тюрьме до конца следствия. У услышавшей это решение Таисии Архиповны случился гипертонический криз. Из зала суда ее вынесли на носилках.
