Анна Литвиновы - Внебрачная дочь продюсера
Звонкие струи приятно холодили тело. Они ласкали, гладили и лишь слегка горячили там, где попадали на обожженные места. И вдруг в какой-то момент Лесина жажда ласки и ее готовность к ласке, которая поселилась в ней после ночи с Васей, неожиданно для нее самой дали ярчайшую, сильнейшую разрядку – словно всполох, словно протуберанец!.. Чувство оказалось столь новым, столь ошеломляющим, что Леся даже на ногах не удержалась. Она медленно, не помня себя, сползла в ванну – и через несколько – чего? – секунд? минут? веков? – обнаружила себя сидящей в теплой воде, в то время как приятный дождь из душа барабанил в ее макушку и плечи.
И тут – еще одна неожиданность! – ей пришла в голову последняя разгадка, открылась последняя истина, и Леся была почти уверена, что права, что осталось только проверить ее идею, и тогда… Что – тогда? Они найдут и изобличат преступника? Да! Но какая же это мелочь по сравнению с тем, что она уже нашла. Нашла благодаря Васе. Благодаря его любви и нежности перед ней открылся целый новый мир: дивный, радужный и многое обещающий. Рядом с этим миром блекла любая истина, и даже вопросы чужой жизни и смерти казались не интересней кроссворда в старом журнале…
Леся не спеша вылезла из ванны. Протерла запотевшее зеркало. Верное стекло услужливо отразило разрумянившуюся девушку с блеском в глазах. Неведомую, необычную и очень красивую Лесю.
Она вытерлась насухо и снова накинула халатик. Заглянула в комнату. Вася все спал в прежней позе. Девушка бросилась к городскому телефону.
Как и следовало ожидать, Ник встретил ее рычанием:
– Евдокимова! Блин! Где ты ходишь?!
– Погоди, Ник, не наезжай, – отмахнулась она. – Я, кажется, знаю, кто убийца.
* * *Она разбудила Васю поцелуем и, покуда он нежился в кровати, отправилась на кухню готовить завтрак. Из продуктов, не испортившихся за неделю ее отсутствия, остались лишь яйца, масло да сырокопченая колбаса. Вместо хлеба имелись галеты, наличествовал запас чая и кофе. Леся никогда не любила готовить, но теперь орудовала на кухне с вдохновением, и ей понравилось это занятие, потому что ужасно хотелось угодить Васе – хотя бы примитивной яичницей. Она сварганила бутербродики с колбаской и маслом на галетах, украсила их не окончательно завядшим укропом, постаралась, чтобы яичница вышла хорошо прожаренной и не пригоревшей. Как жаль, что у нее нет никакого выбора продуктов, чтобы побаловать Васеньку чем-то по-настоящему вкусным!
Василий приплелся на кухню в одних трусах, худющий и жилистый. Втянул носом воздух.
– О, яичница!
– Извини, больше ничего нет. Меня ж дома неделю не было.
– Ерунда. Забей. Обожаю яичницу. Тебя не шокирует то, что я вышел к завтраку без смокинга?
– Пожалуйста.
Она хотела добавить: «Хоть рассмотрю тебя», – но постеснялась.
Вася легко и практически незаметно расправился с глазуньей из трех яиц и тремя бутербродами на галетах – даже странно, что столь поджарое тело требовало столь плотной заправки. Похоже, он бы и больше сожрал, да стало совестно не поделиться с Лесей. Надо взять на заметку, что Вася, как и всякий мужик, любит, несмотря на худобу, услаждать свою утробу пищей. Парень сыто облизнулся и спросил, отхлебывая кофе из бадьи:
– Что ты будешь сегодня делать?
– Поеду в офис, – отвечала она. – Меня Ник там с утра дожидается.
Леся не стала говорить, хоть и ужасно хотелось, что, кажется, раскрыла преступление. Вдруг она ошибается? Доказательств-то у нее никаких нет, а она наговорит на человека напраслину, и потом сам же Вася будет над ней смеяться. Нет, сперва надо все как следует проверить.
– А ты куда поедешь? – спросила она.
– Порулю назад, в Гречаниново. Напишу в ментовку заявление о сгоревшем паспорте и правах. Только сначала домой заеду, возьму запасные ключи от машины и переоденусь. Могу и от твоего имени заяву написать о пропаже документов.
– Буду тебе премного благодарна.
– Я, кстати, до сих пор не знаю твоей фамилии.
– Евдокимова. А твоя?
– Самойлов. Вот и познакомились, – улыбнулся он. – Но пока что мы лица без документов. Практически бомжи. И, чтобы тебя не замели, я до офиса тебя подброшу, и не спорь.
– Другой бы стал, но я не буду, – улыбнулась в ответ она.
* * *На Третьем кольце образовалась внушительная пробка, и в результате они приехали к Лесе в офис только в начале третьего.
Дома она переоделась, однако для Васи в их со Светкой девичьем гардеробе ничего подходящего не нашлось. Он по-прежнему странствовал в микроскопической рубахе и чужих кедах, поэтому из машины выходить не стал. Поцеловал Лесю на прощание, прошептал:
– Ты знаешь, я по-настоящему счастлив. Мне было очень хорошо с тобой.
– Мне тоже, – ответила она, хотя это было не вполне правдой.
– Не лжи, – сказал он, от смущения нарочито коверкая слово.
– Я не лжу, – откликнулась она ему в тон, улыбаясь.
– Но мы, по крайней мере, на верном пути?
Она отвела глаза:
– Да. И продвинулись по нему дальше, чем ты думаешь.
– Когда мы увидимся? – с нетерпением пылкого влюбленного спросил он.
– Я буду звонить тебе.
Леся поцеловала его и выскользнула из машины. Душа пела.
Ник ждал ее в офисе.
– О! – воскликнул он. – А ты, Леська, изменилась. Похорошела. Влюбилась, что ли?
Она покраснела.
– О, зарумянилась! Значит, в точку! Кто он, счастливчик? Старый хрыч Борисоглебский? Мой друг Райтонен? Или брагинский племянник?
– В Москве четыре миллиона мужчин, не считая приезжих и интуристов, – замаскировала она под улыбкой свое смущение.
– Ну, ты только с деятелями искусств и палеонтологами в последнее время встречалась.
– А с бравыми сыщиками? – промурлыкала Леся.
С некоторых пор ей вдруг стало удаваться кокетство.
– О! Какой комплимент! – насмешливо воскликнул Ник. Однако Леся заметила, что тот слегка смешался. Она порадовалась, что впервые в жизни смогла смутить его.
– Ладно, Евдокимова, меня твоя личная жизнь не интересует. Давай отчитывайся, как ты провела вчерашний день (включая ночь). Любовные приключения можно опустить.
Леся доложила боссу о событиях вчерашнего дня, начиная с визита на съемки к Манировой. Рассказала про визит к Петру Брагину на Чистые Пруды. И как потом отправилась в Кузьминки, обнаружила труп наркомана, столкнулась у подъезда с Васечкой. Затем описала вечер на даче и пожар… Разумеется, она опустила тот факт, что Василий провел утро в ее квартире. Однако теперь их отношения стали секретом Полишинеля, и сыщику не нужно было проявлять чудеса дедукции, чтобы сделать вывод, который он тут же и озвучил:
– Значит, своей благосклонностью ты осчастливила Ваську… Везет дураку.
– Почему дураку?
– Не обращай внимания. Я к слову. И от зависти. А какие такие далеко идущие выводы ты сделала из всего происшедшего? Ты лопотала по телефону, что вычислила убийцу…
Леся коротко и, как ей показалось, аргументированно изложила свою версию.
Когда она закончила, Кривошеев задумчиво протянул:
– Складненько. – Лесе была необыкновенно приятна даже столь скупая похвала. – Значит, ты считаешь, – продолжил он, – что преступник заметает след?
– Да, – кивнула Леся. – И именно этим объясняются убийства и старшего и младшего сыновей Брагина. И покушение на меня.
– Но на тебя он покушался зря. Ведь ты в квартире продюсера в ночь убийства ничего не видела и не слышала? – уточнил детектив.
– Почему зря? Ключи – самая важная и единственная улика – погибли. Расплавились, сгорели. Во всяком случае, уж отпечатков пальцев на них точно не осталось.
– Почему ты мне раньше не доложила о ключах?
Леся отвела взгляд.
– Не знаю.
Ник пристально уставился на нее.
– Нет, знаешь.
– Ну и почему? – с вызовом спросила она.
– Потому что ты подозревала и меня.
– Что ж, – она открыто глянула на начальника. – Ты сам напросился.
– Чем же, позволь узнать?
– Своим враньем, кто на самом деле заказал слежку за продюсером.
– Меньше знаешь – крепче спишь.
– Вот именно. Потому я тебе о ключах и не сказала.
– И в результате не сберегла решающую улику.
Последнее слово в споре все равно осталось за Ником.
Леся не стала продолжать пикировку, однако спросила:
– А что наша доблестная милиция? Что ты узнал? Им-то удалось что-нибудь установить по делу?
– А я почем знаю? – буркнул детектив.
– Ты же два последних дня занимался тем, что налаживал с ментами контакты. Наладил?
– Ох, наладил, бедная моя печень… – картинно приложил руку к боку Кривошеев.
– Главное – они меня не подозревают?
– По состоянию на вчерашний день – нет. Как ни странно, в деле об убийстве продюсера светловолосая девушка в деловом костюме, посетившая убиенного в субботу, вообще не фигурирует.
