Лариса Соболева - Первая, вторая. третья
Родион поплелся к банкетному залу, сканируя взглядом пространство вокруг, ощущая тремоло во всем теле. А Лисовский прав: он боится и боялся. Кажется, удача полностью от него отвернулась, но затем снова повернулась к нему лицом, потому что у входа Родион столкнулся с Маратом, который наехал на него, правда, не афишируя своей тревоги и нервозности:
— Куда ты пропал? — Взгляд Марата всего лишь скользнул по лицу Роди, и тон он сменил. — Что случилось?
— А по мне видно?..
— Видно. Говори, что? И не дергайся, улыбайся, японцы все время улыбаются, для здоровья полезно.
Но сам улыбался редко. Родион послушался, исправил физиономию, натянув кислую улыбку, достал сигарету, зажигалкой щелкнул Марат, так как у него дрожали руки.
— Лисовский провел расследование, он знает, что мы убрали доктора и санитара… Но не то главное. Он сидел у меня на хвосте, снял на камеру, как Владу…
— Где он?
— В номере. Я… убил его.
— Делать ноги надо.
— Считаешь? — вскинулся Родион.
— Сматываемся, пока не поздно. Мне не нравится здешний дух, я не люблю, когда за мной наблюдают, пусть даже из лучших побуждений — охраняя. Заедем в салоны, сгребем товар и отсидимся в глухомани.
— А остальные?
— Некогда их собирать. Пойду за мамой…
— Погоди… Приведи ту суку, которая отправила эсэмэску, с собой заберем, крови ее напиться хочу.
— Ты больной? Делаем ноги по‑тихому. Двигай к машине и не торопись.
Кира Львовна увидела Марата, который сделал ей почти незаметный знак головой, она поднялась, пересекла площадку с танцующими парами и вышла на воздух.
— Уезжаем, — бросил одно слово Марат.
Попав в плотную темноту, он достал пистолет, навинтил глушитель, сунул его под мышку под пиджак, продолжил путь. Кира Львовна поняла, что произошло ЧП, опустила руку в сумочку, висевшую на плече.
Родион ждал их неподалеку от автомобилей, припаркованных у въезда на территорию отеля. Он встрепенулся, когда заметил две приближающиеся фигуры, которые сразу узнал, и возбужденным полушепотом позвал:
— Сюда! Я здесь!
— Никого? — Марат настроил внутренние радиоволны на пространство вокруг.
— Как будто нет.
— Ты не уверен?
— Я теперь ни в чем не уверен.
Марат все же приготовил пистолет, как и его мамочка. Молча двинули к машине. Прозвучал сигнал — дверцы открыты, но только взялись за ручки…
— Стоять! Не двигаться! Милиция!
Марат выстрелил на голос, кто‑то охнул, раздались два ответных выстрела. Кира Львовна метнулась к автомобилю рядом, крикнув:
— Уезжайте!
— Мама! — взревел Марат. — Без тебя…
А мама отстреливалась с лихостью бойца спецназа, требуя, чтоб сын уехал, — настоящая самка всегда защищает своего детеныша. Марат сел за руль, Родион рядом, он тоже успел воспользоваться пистолетом. Джип рванул…
— За ними! — раздался крик.
Мама выстрелила туда, откуда он доносился, затем в другую сторону…
Стриж с Наговицыным бежали на стрельбу, первый командовал:
— Живьем, только живьем!..
— Да тут какая‑то тварь отстреливается. Баба!
Захар подскочил, услышав выстрелы, бросился к двери.
— Ты куда? — вдогонку ему крикнул Феликс, он уселся на пол и все еще закрывал рану на шее Лисовского.
— Стреляют! Там моя Света… — уже из коридора объяснил Захар.
— Хм, стреляют, — заворчал Феликс. — Будто я не слышу, что стреляют. Долго мне еще сидеть? Вдруг он уже умер, а я тут торчу…
Захар наткнулся на Большого Гошу, которому вроде бы приказали, куда идти, а дороги он не знал.
— Там стреляют! — обогнув мощную фигуру, бросил Захар. — Я за Светой…
— Я с тобой.
Они выбежали на улочку отеля, на них неслась довольно крупная фигура.
— Кто это? — притормозил Захар.
— Раз бежит оттуда, где стреляют, значит, не наш, — рассуждал Большой Гоша. — Раз не наш, значит, убегает. Эй, мужик, ты куда бежишь?
Перед Жорой две фигуры выросли внезапно, он и остановился, но смекнув, что это могут быть и отдыхающие, пролепетал:
— Так стреляют… Я с банкета… В свой корпус бегу…
— Лжет, — сказал Захар. — Номера для гостей не заказывали.
— Мужик, нехорошо обманывать, — пристыдил беглеца Большой Гоша.
— Ну‑ка, с дороги! А то пристрелю! — пригрозил Жора.
Захар что‑то шепнул, после чего он и Большой Гоша подняли руки вверх и расступились. Жора, направляя по очереди на них пистолет, прошел в образовавшийся коридор, но у парней есть ноги, тренированные бить. Не опуская рук, оба и почти одновременно, с молниеносной скоростью взмахнули ногами — и Жора упал на спину, будто его подрубили. А падать на спину с высоты больно, беглец взвыл. Захар без труда забрал у него пистолет, тогда как Большой Гоша наступил поверженному на грудь и сказал:
— Беги к своей Светке. Я его покараулю.
Жора сделал дерзкую попытку высвободиться, да куда там.
Спасение утопающих — дело рук самих утопающих — Гена в прямом смысле воспользовался данным советом от простого народа, который почему‑то всегда оказывается прав. Понимая, что стрельбу ведут по их теплой компании, он ринулся не к автомобилям, а к протоке и прыгнул в воду. Но пуля его достала, правда, не убила. За ним прыгнули двое охранников и вытащили из воды, хотя Гена отчаянно сопротивлялся, несмотря на пулю в бедре. Его повалили, подоспел еще один охранник, втроем скрутили Гену — он же здоровый, как носорог, надели наручники.
Тарас до перестрелки находился в зале, выстрелы и его заставили запаниковать, но по натуре он слабый человек, сдался без боя и последствий.
Киру Львовну застрелили, другого выхода не было. Две машины помчались в погоню, но Марат и Родион ушли далеко. Отечественный автомобиль, принадлежавший работникам правоохранительных органов, безнадежно отставал, в нем находились Стриж с Наговицыным. А легковой известной зарубежной марки, ключи от которого передал Виталий по распоряжению босса, кое‑как нагнал. Стреляли по колесам, но и вел Марат внедорожник зигзагами, понимая, что иначе они станут добычей ментов.
— Кончай водилу, я — по колесам, — скомандовал один из погони. — Не торопись, целься. Просчитай, когда начнут делать маневр и водила откроется.
Но и из внедорожника стреляли, пока не кончились патроны, из него тоже было неудобно попадать, так как его кидало из стороны в сторону. И вдруг Марат упал на руль, джип потерял управление, съехал с дороги и перевернулся. Родион пострадал прилично, его вытащили практически беспомощного, с разбитой головой, тем не менее он был жив. Сообщили по рации, что один убит, второй в наручниках, затолкали Роди в машину тестя и повезли назад.
Бедные гости натерпелись страху на приеме, а началось все так красиво, изысканно, благородно. Гостей погрузили в автобус и повезли в город, многим предстояло выпить валерьянки и снотворного, прежде чем уснуть.
Стриж докладывал по телефону о результатах операции, а она не совсем удалась, но теперь оставшиеся в живых получат по полной программе. Правда, были раненые и с другой стороны, но хотя бы без жертв. Он вынужден был извиниться перед Всеволодом Федоровичем, который грохнул уйму денег, чтоб узнать, где его дочь, но так и не узнал:
— Не наша вина, клянусь. Лисовский, дурак набитый, все испортил. Решил в возмездие поиграть и доигрался. Такой план испортил…
— Перестаньте оправдываться. — Конечно, Всеволод Федорович был неудовлетворен. — Случилось так, как должно было случиться, я фаталист. Да и придумали мы примитивно. Конечно, Роди мог попытаться меня убить, когда я открыл бы карты, но сказал бы или нет, что с Лизой… не знаю.
— А мне жаль, сегодня не наш день. Не волнуйтесь, будем применять исключительные меры к задержанным, они скажут, где ваша дочь.
Всеволод Федорович подошел к Светлане с Захаром:
— Спасибо, ребята. Светлана, я сделаю все возможное и невозможное, но голос постараюсь тебе вернуть. — Она сняла сережки, колечки, браслеты и протянула ему. — Нет‑нет, оставь себе, это будет компенсацией…
Но девушка грозно свела брови и сделала знак рукой: не возьму. Потом юркнула под крылышко Захара и улыбнулась.
— Желаю вам счастья, — сказал Всеволод Федорович. — Как ты похожа…
А они и так были счастливы, шли к машине Михаила, целуясь.
— Русские очень экспрессивный народ, — второй раз сделал вывод Эндрю.
24
Прошло несколько дней. Всеволод Федорович в сопровождении Виталия вошел в кабинет Стрижа, там же находился и Наговицын, обоим предложили присесть.
— Я слушаю, — приготовился Всеволод Федорович, уложив руки на трость и приподняв подбородок.
— Раскололось самое слабое звено — Тарас, — начал Стриж. — Он дал показания, потому что надеется когда‑нибудь выйти на волю. Но…
