Лариса Соболева - Кровавая свадьба
— Светочка, ты хотела со мной поговорить?
Леонид Гаврилович сильно сдал, обрюзг. Он не нравился Свете никогда, но сейчас ей стало его немного жаль. Видимо, события, связанные с семьей Светланы, доконали и его. Она решила не требовать, а просить:
— Леонид Гаврилович, устройте мне свидание с Ритой.
— Понимаешь, это не моя епархия.
— Я знаю. Но вы ведь все можете.
— А зачем тебе?
— Хочу увидеться с ней. Может, мне она расскажет правду?
— Наивная ты девочка. — Он погладил ее по плечу. — Рита очень хитрая, поработала ловко. Твой брат оставил завещание, она является его единственной наследницей. Это тебе о чем-нибудь говорит?
— Да?! — Света действительно удивилась. Завещание и Герман — одно другое исключает. — Тем более мне надо с ней встретиться. Только, если можно, без надсмотрщиков, а наедине.
— Ну, добро, добро. Попытаюсь.
В знак благодарности она обняла его и поцеловала. О боже, появилась мать Марата! Это уж слишком. Света дала задний ход, но в холле столкнулась с Димой и Валерой. Последний поинтересовался:
— Ты потребовала у колобка, чтоб он искал убийцу?
— Убийцу уже нашли, — угрюмо произнесла она.
— Да ты что! — обрадовался Валера. — Значит, едем домой?
— Не едем, — отрезала Света. — Вы будете жить в доме Германа.
— И ночью?! — ужаснулся Валера.
— Что-то случилось? — насторожился Дима.
— Угу, — кивнула Света. — Повторяется история с Егором. Об этом позже. Мальчики, я без вашей помощи не обойдусь.
— Хорошо, переедем, — согласился Дима. — Баклажану лучше поменьше на людях бывать, иначе он нас выдаст.
— Ой, — фыркнул Валера. — Кто б говорил!
Света вошла в зал и остановилась в нерешительности. Только сейчас до нее дошло, что, может быть, в зале сидит убийца, поминает Германа и торжествует. Волосы у нее зашевелились, она попятилась.
— Чего ты, Светка? — наклонившись к ней, спросил Дима.
— Я боюсь их. Всех.
— Ой, я тоже, — прошептал Валера.
— Не бойтесь, это всего лишь люди. Не все они законченные гады.
Как похоже! Сюда попал Егор, теперь здесь Рита. То же самое мрачное помещение. Ввели Риту. И руки у нее за спиной, как тогда держал их Егор. Значит, и убить ее могут здесь так же, как убили Егора. Рита села напротив, в упор смотрела на Свету. Охранник, или конвоир, потоптался и вышел.
— Ты тоже думаешь, что я убила Германа? — спросила Рита.
Она сильно изменилась, на щеках нездоровый румянец, смотрит затравленно. Света отрицательно покачала головой.
— Я любила его, — сказала Рита печально.
— Знаю. Чем могу помочь тебе?
— Ничем. Впрочем… Позвони Андрею… Хотя вряд ли он поможет.
— Андрей бегает по инстанциям, пытается получить подписку о невыезде или залог внести, чтобы тебя отпустили. Это очень сложно.
— Правда? — Но глаза Риты не загорелись надеждой. — Я, честно говоря, думала, меня все бросили.
— Рита. — Света перешла на шепот. Дима учил: следует быть осторожной, важные вещи говорить шепотом, здесь могут подслушивать. Ужас какой-то! — Герман написал на кафеле «Рита» и «слова». Что это значит?
— Не знаю. Не понимаю. Он и завещание оставил…
— У нас нет времени. Подумай, что значит «слова»? Он писал, когда умирал, Рита. Значит, хотел что-то сказать тебе, о чем ты знаешь. Думай, какие слова.
Рита сосредоточилась насколько могла, но она была слишком подавлена, потому мысли смешались, на первый план выплывали следователь, арест, тюрьма, женщины в камере, безысходность. Она вскинула полные слез глаза и почти беззвучно произнесла:
— Не знаю.
— Рита, пойми, это важно не только для тебя. Рита, меня тоже чуть не убили, я чудом спаслась. Помоги мне и себе. Ведь Герман тебе что-то подсказывал. (Рита отрицательно закачала головой, по ее щекам потекли слезы.) Андрей говорил, ты разошлась с Германом. Как ты попала в наш дом?
— Он… он звонил. Просил срочно приехать к нему.
— А почему ему срочно понадобилось увидеться с тобой?
— Он сказал, что знает, кто убил Феликса.
— Он знал?! — обомлела Света.
— Герман так сказал.
— Тогда и ты должна что-то знать. Рита, — умоляющим тоном шептала Света, — вспомни, вспомни ваши последние встречи. Чем он занимался, что делал?
— Он все время смотрел кассеты с записями твоей свадьбы. Много писал…
Внезапно Рита умолкла, смотрела на поверхность стола, будто видела там что-то особенное. Она на самом деле видела: комната Германа, он с ней после похорон отца, слышала его голос: «А знаешь, Рита, я совсем недавно обнаружил, что каждое слово очень точно определяет то, что оно обозначает. Вот смотри: «выстрел». Слово емкое, короткое, ударное…»
— Что с тобой, Рита? Тебе плохо? — беспокойно заерзала Света.
— Не мешай.
Казалось, Рита не дышит, отлучилась далеко. Собственно, так и было. «Последнее время меня тянет к философскому смыслу в словах…»
— Свидание окончено, — вошел мужчина и обратился к Рите: — Пройдемте.
— Ну, пожалуйста, еще минуточку. — Света молитвенно сложила руки.
— Не положено.
Рита встала, все так же находясь где-то далеко, неторопливо сложила руки за спиной. Света подскочила, порывисто обняла ее и шепнула опять же по наказу Димы:
— Ночью не спи, слышишь меня? Не спи ночью.
— Да, я поняла, — машинально ответила Рита.
— Она же вся горит, — повернулась к охраннику Света.
— Полечим, — сказал он. За ним стояли еще двое.
Света вновь обняла Риту и добавила от себя:
— Не пей лекарств.
— У нас не положено обниматься, — строго сказал конвоир.
А Рита слышала совсем другое: «Хочу записать кое-какие мысли. Буду записывать, чтобы не забыть, не упустить детали. Если вдруг со мной случится непредвиденное…» — «Боже мой, Герман, ты пугаешь меня…» — «Рита, я доверяю только тебе. Дай мне слово, если со мной что-нибудь случится, ты передашь тетрадь…»
Рита уже вышла из комнаты, как вдруг закричала:
— Света! Твоя любимая игрушка! Ты найдешь в твоей любимой игрушке!
— Что найду? — бросилась за ней Света, но Риту увели.
Света выскочила на воздух, забралась в машину и выпалила:
— Мальчики, подальше отсюда и быстрей. Когда ты, Валерка, нормально будешь ездить? Угробишь нас.
— Садись и рули, — флегматично сказал он. — Дергаете меня, дергаете…
— Не бубни, — оборвал его Дима. — Припаркуйся в тихом месте.
По дороге купили поесть и воды, доехали до пустыря с вырытыми котлованами и вбитыми сваями, остановились. Света слово в слово изложила диалог с Ритой. Дима молчал, тщательно пережевывая булку с сосиской, не выдержал паузы Валера:
— Долго будем так сидеть?
— На, ешь. — Дима сунул ему сосиску, Валера отвернулся. — Тогда заткнись.
Кира Викторовна от стоянки до парка бежала, а по аллее пошла степенным шагом. Накануне звонил муж и настоял на встрече. «Недолго же продлилось счастье, назад к жене потянуло», — думала она. Так ведь привычки никуда не денешь, они десятилетиями внедряются в человека. Любовницу иметь — это одно, а жить с ней постоянно — совсем другое дело. Решила однозначно: примет его, но пусть не радуется, за ее муки получит сполна, со временем, конечно. Она еще не знала, как отомстит неверному мужу, но отомстит обязательно, потом можно жить в согласии.
Осенний парк был пуст, украшен листопадом, однако красоты осени никогда не занимали Киру Викторовну, собственно, у нее не было времени очаровываться природой. Мужа увидела издалека, с неудовольствием отметила, что выглядит он лучше прежнего, просто светится. Он предложил ей присесть, Кира Викторовна опустилась на скамью.
— Слушаю тебя.
— Кира, верни мой пистолет.
— Почему ты решил, что он у меня? — глядя в сторону, чтобы он не заметил разочарования в ее глазах, проскрипела она.
— Когда я собирал вещи, пистолета не было на месте. Не стал тебе докучать тогда, потому что понимал, в каком ты состоянии. Но сейчас я должен забрать его.
— У меня его нет.
— Кира… — Петр Ильич занервничал. — Ты не понимаешь, во что можешь вляпаться. Из такого же пистолета убит Герман, а полгода назад Феликс.
— Что ты говоришь! — с издевкой произнесла она. — Выходит, убил ты.
— С ума сошла? Пистолет находился у тебя.
— А я о Феликсе. Его, по крайней мере, убил ты.
— Ненормальная! — Он подскочил, прошелся вдоль скамьи, снова сел. — Нет, ты совсем рехнулась. Как могла такое подумать?
— Тут нечего думать. У тебя есть пистолет, ты мог и убить.
— Следуя твоей логике, Германа убила ты.
— Не я, — невозмутимо сказала Кира Викторовна. — Но кто-то правильно сделал, эту гнилую породу следует уничтожить.
— Да очнись ты! — закричал Петр Ильич, потом несколько раз глубоко вдохнул, дальше заговорил, с трудом сдерживаясь: — Если о пистолете узнают, тебе не поздоровится.
