Попугай в пиджаке от «Версаче» - Александрова Наталья Николаевна
Она прошла на кухню и внимательно осмотрела ее. Старые, но довольно крепкие шкафы, большой круглый стол, покрытый выцветшей клеенкой. Тетка вполне могла спрятать картину где-нибудь здесь, например, засунуть ее в буфет. Например, прикрепить ее сзади, к стенке…
Вера понимала, что хотя ее никто не торопит и она имеет право находиться в этой квартире, на самом деле в ее распоряжении совсем немного времени — рано или поздно ее станут здесь искать или те люди, которые караулили ее возле банка, или тот покупатель, который вчера с позором выставил ее из ресторана… Поэтому нужно было торопиться. Она чувствовала, что это — последний шанс осуществить свою великую мечту, для достижения которой она не останавливалась ни перед чем и, можно сказать, убила двух ни в чем не повинных людей — Алексея Волко-едо-ва и Аглаю Михайловну… Смерть Животовского, к счастью, не на ее совести… То, что она сделала это чужими руками, нисколько не уменьшало ее вину.
В любом случае, она должна найти картину, иначе все эти жертвы будут совершенно напрасными.
Вера еще раз окинула взглядом кухню и направилась в комнаты.
Первая комната была очень большая, вероятно, старуха пользовалась ею в качестве гостиной, хотя гостей Анна Ермолаевна в последние несколько лет принимала крайне редко, в основном своих племянников, Веру и Алексея Кирилловича, а их она попросту, по-родственному, поила чаем на кухне.
Прежде всего Вера тщательно задернула шторы в гостиной. Она не могла отделаться от чувства, что за ней кто-то следит, и задернутые шторы немного ее успокоили. В комнате стало темно, и Вера включила верхний свет.
Она осмотрела стены, сплошь завешанные картинами. Были тут пейзажи, портреты, натюрморты… Между стеной и сервантом едва поместился большой портрет неприятного лысого старика. Глаза его глядели на Веру грозно и осуждающе, как будто старик знал, чем Вера занимается, и очень это не одобрял.
— Ладно, ладно, — тихонько проговорила Вера, глядя на старого урода, — ты мне еще будешь на нервы действовать!
Старик, кажется, понял ее слова и еще сильнее насупил брови.
Вторая, меньшая комната, была спальней старухи. В полутьме белела неубранная кровать, на ночном столике возле нее стояли бутылочки и пузырьки из-под лекарств.
Вера снова почувствовала раздражение из-за того, что ей приходится копаться в старухиных вещах. О самой умершей тетке она не думала. Впрочем, и при жизни-то Анна Ермолаевна интересовала Веру только постольку, поскольку являлась владелицей необычайно дорогой картины. Возможно, она сама это заслужила, кто знает? Во всяком случае, бабка умудрилась всех обмануть, подсунув в банковский сейф подделку…
Но где же она могла прятать картину? Если заниматься планомерным, тщательным обыском квартиры, это займет слишком много времени, а Вера подозревала, что этого времени у нее нет. Раньше или позже сюда нагрянут люди загадочного Штабеля или всесильного Гришина, они поймут, что картина спрятана здесь, в квартире, и сами займутся ее поисками, а от нее, Веры, избавятся за ненадобностью…
Вера вернулась в гостиную и ходила по ней из угла в угол, пытаясь догадаться, где покойная тетка могла устроить тайник. Старый паркет скрипел под ее ногами. Возможно, старуха устроила тайник под полом? Вера подумала еще немножко и решила, что это вряд ли. Тетка была не слишком крепкой, стало быть, для такой работы нужно было ей нанимать кого-то, а она, как уже говорилось, была женщиной осторожной и вряд ли стала бы доверять тайну малознакомому человеку. «А знакомому — тем более», — усмехнувшись, подумала Вера.
Она еще раз огляделась. Одну сторону комнаты занимала старомодная мебельная стенка — шкаф, сервант, секретер, другую сторону занимал массивный комод, а на нем старинные бронзовые часы. Над часами висело несколько картин, дальше была дверь, вдоль следующей стены стоял диван, покрытый выцветшим бежевым покрывалом, рядом — маленький темный столик, на нем — старомодный телефонный аппарат.
Вера подошла поближе и села на теткин продавленный диван.
Она знала, что это было любимое место хозяйки, она не раз видела на этом диване Анну Ермолаевну. Все здесь было устроено для ее удобства — столик рядом, только руку протяни, на него можно поставить чашку чаю, очки положить, лекарство… Телефон опять же совсем рядом, вставать не нужно… Именно с этого места удобнее всего было смотреть телевизор.
Старуха проводила тут много времени, чаек попивала, сериалы посматривала, по телефону с приятельницами разговаривала, с такими же, как она, старыми перечницами… Очень удобно — все под рукой, все перед глазами…
Вера еще раз очень внимательно посмотрела на противоположную стену комнаты. Там, как и везде, висели картины — темноволосая женская головка, какая-то живописная южная гавань, букет ярких пышных роз…
Вера часто бывала у тетки и помнила все эти картины.
И сейчас она почувствовала, что на стене чего-то не хватает.
Зажмурив глаза и заставив работать память, она вспомнила, что посредине, между розами и южной гаванью, висела икона. Николай Чудотворец. Вера удивлялась, почему старуха повесила здесь эту икону — она была явно дешевая, уж слишком примитивно и грубо был намалеван лик угодника, а религиозностью Анна Ермолаевна никогда не отличалась…
Вера поднялась с дивана и подошла к противоположной стене.
Совершенно верно, на месте иконы на обоях виднелся прямоугольный след — от солнца, как след от часов на загорелой руке…
Вера похолодела.
Чтобы проверить ужасное подозрение, она схватила лежавший на столике портновский сантиметр и измерила пятно на обоях.
Двадцать на тридцать сантиметров, точно такие же размеры, как у той поддельной картины, которую она вчера принесла Гришину.
Значит, такие же размеры, как у настоящей картины.
Мерзкая старуха перехитрила всех. Она положила подделку в банковский сейф, а настоящую картину повесила на виду, заклеив ее дешевенькой иконкой. Она сидела на своем диване, глядела на картину и посмеивалась.
Но даже не это самое ужасное. Самое ужасное, что кто-то побывал здесь раньше Веры, разгадал теткину хитрость и унес картину.
Унес ключи от Вериной великой мечты, ключи от солнечных пляжей, белоснежных лайнеров, роскошных отелей.., ключи от счастья, как понимала его Вера Зайценогова.
Вера застонала.., и тут же замолчала, застыв от страха.
Дверь квартиры едва слышно скрипнула.
Сердце бешено заколотилось, во рту пересохло. Вера, крадучись, двинулась в сторону прихожей. Она смутно надеялась, что странный звук ей померещился, и хотела убедиться, что в квартире нет никого, кроме нее, и запереть дверь на огромный допотопный крюк.., она ругала себя за легкомыслие, за то, что сразу не догадалась накинуть этот крюк, понадеявшись на замки.
Разве замки остановят настоящую опасность? Говорят, замки — только от честных людей, а вору ничего не стоит справиться с любым замком…
Вору или убийце.
Вера приблизилась к двери комнаты и выглянула в прихожую.
Нет, тихий скрип ей вовсе не померещился, и она больше не была в квартире одна.
В прихожей стоял человек.
Увидев его, в первый момент Вера даже почувствовала облегчение — до сих пор она так легко управлялась с ним, так ловко умела убеждать его, играя на его комплексах и маниях, заставляла делать то, что ей было нужно. Сама его фигура — сутулая, тщедушная вовсе не казалась опасной…
Но она тут же напомнила себе, что эта его беспомощность, безопасность — кажущаяся, что на самом деле он — опасный маньяк, убийца, на чьей совести уже три человеческие жизни.., кому это знать лучше, чем ей? И что из того, что до сих пор он был ее послушным орудием? Считать, что маньяк вполне управляем, — то же самое, что курить на ящике динамита…
Как бы подтверждая ее подозрения, Роман угрожающе проговорил:
— Вот, значит, ты где… Ну здравствуй, Вера.
— Как ты меня нашел? — Девушка попятилась, отступая к двери гостиной.
— Люди.., люди подсказали, проговорил Роман, нервно потирая руки и делая шаг вперед.
