Андрей Евдокимов - Австрийская площадь или петербургские игры
- Кто бы ни вылез, а нам лучше не будет. Одни нахапали, теперь другие пришли, - вставил кто-то незнакомый.
- А ты что скажешь, писатель? - спросил Чича, заметив Петра.
- Мне все равно, хоть не расти трава. - Петр хотел пошутить, но неожиданно понял, что сказал то, что действительно думал: ему и вправду было все равно.
- Ребята, писатель - наш человек. И давай, не будь жмотом - ставь! Людям поддать пора, - обрадовавшись, закричал Чича.
Петр уже собирался уходить, но передумал и пошел к стойке. Взяв две бутылки, он сел за их столик.
- За что выпьем? - спросил Саша, когда Чича разлил водку по стаканам. Помолчали, потом Чича тыкнул пальцем в окно: "Видите, собака бежит?" Поджав хвост, через дорогу семенил большой черный пес.
- Ну видим, и что? - спросил Петр.
- Вот так и мы: умрем, и никто не вспомнит! - воскликнул Чича и, многозначительно насупившись, поднял стакан. Остальные потянулись, над столом глухо звякнуло, и плеснувшая через край водка вылилась на руки.
Когда все допили, Петр поднялся, чтобы взять еще, но Саша тяжело придавил его к стулу: "Погоди, теперь моя очередь!"
Откупорив бутылки, он налил всем по самый краешек и мрачно произнес:
- Дружба всего дороже, а остальное - чешуя!
- Да, да, за дружбу, - поддержали остальные.
- Скалы разрушает ветер, а дружбу - неправильные поступки, запинаясь, вымолвил Петр.
За полночь буфетчица закрыла дверь изнутри и села рядом.
- Я водку не пью, только шампанское, - сказала она, прижавшись плечом к Петру.
- И почему все женщины любят шампанское? - спро сил он.
- Вкусно! Особенно полусладкое.
- Тогда неси на все! - Петр выгреб из карманов последние деньги.
Утром он проснулся от знакомого шума: в ванной лилась вода.
- Ира! - закричал он, но радость тотчас погасла. В дверях стояла совсем другая женщина. Она зябко куталась в его халат; Петр никак не мог ее вспомнить.
- Сколько твердила, что я - Марина, а ты так и не запомнил, - грустно сказала она.
- А что было? - невпопад спросил Петр.
- А ничего и не было. Лег и сразу отключился - даже не поговорили.
* * *
После обеда позвонила Света Иванькова.
- Надо поговорить - я сейчас приеду. Ты свободен? - выпалила она.
- Приезжай, - нехотя согласился Петр. У него болела голова, во рту было сухо и мерзко. Спохватившись он добавил: - Захвати по дороге бутылочку пива. Любого, какое будет.
Света приехала очень быстро.
- За что ты не любишь нашего Павла Константиновича? - спросила она с порога.
- Кошелева? Почему же не люблю? Милейший человек, за что его не любить? - откашлявшись, сказал Петр. - Кстати, как его дела?
- Губернатор восстановил его в прежней должности. Работает.
- Щит и меч ему в руки, - буркнул Петр, допивая пиво. Он чувствовал освежающую прохладу каждого глотка и застыл, ожидая, когда отлетит похмельная тяжесть.
- А говоришь, что хорошо относишься...
- Я этого не говорю! Как можно хорошо относиться к гэбисту, который моих друзей сажал? - возмутился Петр.
- Все это в прошлом, а ты - просто маньяк! - раздраженно сказала Света.
- Выходит, всех простим и все забудем? Будь моя воля, я бы их на лесоповал, в тундру. Или - к стенке! К той, что за мусорным бачком.
- Жаль, что ты так настроен. А я хотела, чтобы ты нам помог.
- Я не отказываюсь, но при чем Кошелев?
- Он сам просил с тобой встретиться. Сказал, что только ты можешь сдвинуть дело с мертвой точки...
- Какое дело? - удивился Петр.
- Он обещал губернатору, что вернет деньги за ремонт Австрийской площади. Это очень важно. Ты же знаешь: в бюджете - пусто.
- Что же я могу сделать?
- Съезди к Кошелеву, только ради Бога не заговаривай о лесоповале. Он все расскажет, а ты напиши статью. Павел Константинович уверен, что это расшевелит австрийцев.
- Да он меня и на порог не пустит! - воскликнул Петр.
- Пустит, пустит, я гарантирую. Кошелев всюду говорит о тебе только хорошее.
- Хорошо, я позвоню и завтра поеду, - согласился он.
Света тотчас же стала прощаться. Петр вышел с ней и направился в магазин. Бутылка пива только усилила жажду. Очень хотелось выпить.
* * *
- А я и не сомневался, что Рубашкин согласится. Для каждого контингента свой подход нужен, - говорил Кошелев в телефонную трубку. Завтра так завтра. Да, конечно, приму обязательно.
2.12. В БУРНОМ МОРЕНЕЛЬЗЯ БЕЗ КОРМЧЕГО
- Вы, Петр Андреевич, не совсем хорошо выглядите, - сказал Кошелев, показав рукой на стулья вдоль длинного приставного стола. Петр уселся в середине так, что между ним и Кошелевым осталось метра четыре.
- Не совсем хорошо? Скажите прямо - плохо!
- Ну, вы слишком сильно выразились. Скажем: не так, как хотелось бы, это будет точнее, - Кошелев приветливо улыбался, но его улыбка казалась Петру неприятной. - В Комитете требовали точно выражать свои мысли. Я знаю - вы до сих пор предубеждены против органов. Но не будем спорить: среди наших чекистов много одаренных людей с широчайшим кругозором. Ведь мы занимались очень сложными и многоплановыми делами. Но даже самые талантливые не смогли бы работать, если б не было Системы. Система! Это определяющее понятие. Первый и самый главный вопрос при оценке сотрудника: как он вписывается в систему!
Монолог Кошелева был скучным. "Наверное, Светка рассказала ему о нашем разговоре", - подумал Петр.
- А вы, Павел Николаевич, вписались в Систему?- Петр нарочно назвал Кошелева конспиративным именем, но тот не заметил.
- Комитет приучил меня быть очень ответственным и дал незаменимый опыт работы с людьми. В свое время я прекрасно вербовал диссидентов, потому что легко находил с ними общий язык...1
- Намекаете, что и со мной будет легко? Но это вы зря, - прервал его Петр. - По большому счету, мне на вас наплевать. И на вашу масонскую ложу тоже.
- Мы - не масонская ложа, - обиделся Кошелев.- Лично для меня это самые высокоинтеллектуальные и образованные люди. Антуан де Сент-Экзюпери говорил: "Я не знаю большей роскоши, чем человеческое общение". Нам с вами в роскоши не жить, но почему же вы отказываетесь от нормального человеческого общения с очень достойными людьми?
- Давайте ближе к делу!
- Согласен! Сосредоточимся не на том, что нас разъединяет, а на том, что объединяет. Мне сказали, что вы наконец-то согласились подключиться к вопросу об Австрийской площади. Значит, предмет нашей встречи вам известен. И, судя по вашей статье - той, что была напечатана перед выборами, известен хорошо, как никому другому. Речь идет о 250 тысячах долларов, обещанных австрийцами. В самый разгар предвыборной кампании Владимира Анатольевича вы подставили ему подножку...
- Какую подножку я подставил Яковлеву? - возмутился Петр.
- Вы опровергли мои заявления, фактически выбили меня из седла, утверждая, что эти деньги в город не поступали.
- Они действительно не поступали...
- Откуда такая уверенность? Чем вы можете подтвердить?
- Двести пятьдесят тысяч в город не приходили!
- Я это уже слышал, но как вы это узнали? - спросил Кошелев. Заметив, что Петр раздражен, он вкрадчиво разъяснил: - Ведь вы можете ошибаться, а чтобы решить, достоверна ли информация, нужно оценить надежность источника, откуда она получена
"А зачем мне скрывать?" - подумал Петр и сказал:
- Все средства, поступающие в город, проходят через расчетно-кассовые центры Госбанка. Любое поступление денег записывается в компьютер. Нужно только найти человека, имеющего доступ к базе данных.
- И вы его нашли?
- Да!
- Как у вас все просто... - начал было Кошелев, но Петр не дал ему закончить.
- Конечно, просто! Ведь я журналист, а не вербовщик. Мне, чтобы найти с людьми общий язык, не надо рядиться в овечью шкуру!
- Петр Андреевич, вы, ей-богу, как дите малое. Ничего слышать не хотите, - поморщился Кошелев.- Суть в том, что появились аргументы, говорящие о том, что деньги все же были выплачены. Собчак подал на меня в суд: дескать, я нанес ущерб его чести и достоинству на сумму в триста миллионов рублей. В исковом заявлении он утверждает, что австрийцы полностью профинансировали все мероприятия по работам на Австрийской площади. Не может быть двух толкований: если работы профинансированы, то деньги пришли!
"Неужели я ошибся?" - подумал Петр.
- В одном вы правы: эти деньги в Петербург не поступали. И не только в Петербург. Они вообще в Россию не приходили.
- Вы проследили все операции Центрального банка?
- Вы написали, а мы, разумеется, проверили. Мы не такие простаки, какими вы нас считаете. - Кошелев наслаждался, наблюдая за ошеломленным Петром.- А вот, что отвечают австрийцы на наш запрос.
Он протянул Петру тисненный золотом бланк фирмы "GHB" и листок с русским переводом.
"Петроградская районная администрация. Г-ну Кошелеву. Лично конфиденциально. Касательно: Австрийской площади в Санкт-Петербурге. Средства финансирования. На ваш факс № 39/982 от 12.07.96.
