Дик Фрэнсис - Двойная осторожность
— Я вас не понимаю.
Я осознал, что невнятность и некая заторможенность речи были следствием болезни. Ему трудно было говорить, но глаза его светились холодной настороженностью, которая показывала, что мозги у него в порядке.
— Анджело сказал всем букмекерам в Йорке, что обдерет их как липку, потому что он владеет системой Лайэма О'Рорке.
Гарри Гилберт прикрыл глаза. Лицо его осталось неподвижным.
— Ну и что? — воинственно заявил Эдди. — Всегда надо с самого начала показать людям, кто здесь хозяин.
— Эдди, — сказал Гарри Гилберт, — ты дураком родился, дураком и помрешь. — Он медленно открыл глаза. — Это меняет дело.
— На Сент-Леджере он ставил на победителя, но ему дали только один к одному. А обычно дают пять к одному.
Гарри Гилберт ни за что на свете меня бы не поблагодарил, даже если бы я дал ему совет, который спас бы ему жизнь, даже если бы я помог ему заработать состояние, даже если бы я спас его драгоценного сыночка от тюрьмы.
Однако то, что я сказал, его проняло. Он был слишком большим реалистом и слишком опытным бизнесменом, чтоб не обратить внимания на такое. Анджело был дураком в слишком многих отношениях, и это делало его только опаснее.
— И чего вы от меня хотите? — спросил он.
— Я хочу, чтобы вы сказали вашему сыну, что, если он еще раз вздумает напасть на меня, или на кого-то из моих близких, или на мою собственность, он и глазом не успеет моргнуть, как снова окажется за решеткой. Я хочу, чтобы вы заставили его работать с системой тщательно и скрупулезно, так, чтобы он выигрывал. Я хочу, чтобы вы предупредили его, что система гарантирует выигрыш в одном случае из трех, а отнюдь не каждый раз. Система будет действовать, только если подходить к ней с умом и старанием, а не брать наскоком.
Он смотрел на меня без всякого выражения.
— Нельзя представить себе два более несхожих характера, чем у Анджело и Лайэма О'Рорке, — сказал я. — Я хочу, чтобы вы объяснили ему это.
Хотя вряд ли из всего этого что-то выйдет, подумал я. Физическая слабость Гарри Гилберта прогрессирует, хоть он это и скрывает, и, вероятнее всего, его шаткий контроль над Анджело продержится только до тех пор, пока Анджело нуждается в деньгах.
По телу Гилберта прошла дрожь, но на лице ничего не отразилось. И он с какой-то подавленной яростью сказал:
— Это все из-за вашего брата!
И я осознал, насколько бесполезен мой визит. В конце концов, Гарри Гилберт — всего лишь старик, который, как и его сын, слепо цепляется за старую идею фикс. Даже если Гарри Гилберт и был когда-то разумным человеком, сейчас он таковым уже не является. И все же я сделал еще одну попытку.
Я сказал:
— Если бы вы тогда заплатили миссис О'Рорке, если бы вы купили у нее систему Лайэма, как договаривались, вы владели бы ею по праву и могли бы с тех самых пор извлекать из нее прибыль. Ведь мой брат позаботился о том, чтобы вы ее не получили, именно потому, что вы отказались заплатить миссис О'Рорке.
— Она была уже старуха, — холодно ответил он.
Я изумленно уставился на него.
— Вы хотите сказать, что возраст был достаточной причиной, чтобы ей не заплатить?
Он не ответил.
— Послушайте, — сказал я, — если я угоню у вас машину, неужели меня оправдают на том основании, что вы слишком больны, чтобы водить ее?
— Трепач, — сказал Гилберт. — Ничтожество.
— Лох! — подтвердил Эдди.
— Эдди, — устало сказал Гилберт, — ты умеешь возить коляску и готовить обед. Больше ты ни на что не годишься, так что заткнись.
Эдди взглянул на него наполовину вызывающе, наполовину испуганно. Я понял, что он обязан Гарри Гилберту куском хлеба и крышей над головой, что в большом и жестоком мире пособнику убийцы не так-то просто найти тепленькое место и что он боится потерять свою работу при Гилберте. Я сказал Гарри Гилберту:
— Почему бы вам не сделать то, что вы когда-то собирались сделать?
Купили бы Анджело букмекерскую контору, и пусть система играет за него.
Мне ответили новым неподвижным взглядом. Потом Гилберт сказал:
— В бизнесе тоже талант нужен. У меня он есть. Но он есть не у всякого.
Я кивнул. Вряд ли он мог бы заставить себя сказать что-то еще. И уж, конечно, я — последний человек, кому он признается, что под руководством Анджело любое предприятие прогорит за пару недель.
— Держите своего сына подальше от меня, — сказал я. — Добывая эти программы, я сделал для вас больше, чем вы заслуживаете. Вы не имеете права владеть ими. Вы не имеете права требовать, чтобы эта система в пять минут сделала вас миллионерами. Вы не имеете права предъявлять мне претензии за то, что она этого не выполнила. Предупредите Анджело. Я могу быть не менее жесток, чем он. Так что, ради вас и ради него самого, сделайте так, чтобы он ко мне больше не являлся.
А потом развернулся и пошел прочь, не ожидая какого бы то ни было ответа. Я не спеша прошел через гостиную и вышел в холл. Позади меня послышались шаги по паркету. Эдди.
Я не обернулся. Он догнал меня, когда я отворил дверь и вышел на улицу, и остановил меня, взяв за рукав. Он воровато оглянулся через плечо, туда, где его дядюшка молча сидел в великолепном эркере, — видимо, знал, что старик его не одобрит. Но, увидев, что Гарри смотрит на поле для гольфа, он ухмыльнулся мне мерзкой самодовольной улыбочкой.
— Лох! — сказал он вполголоса. — Анджело не понравится, что ты сюда приходил!
— Беда какая! — Я стряхнул его руку со своей.
Он снова ухмыльнулся со смешанным коварством, злобой и торжеством и полушепотом произнес:
— Анджело купил пистолет!
Глава 18
— Ты что такой задумчивый? — спросила у меня Касси.
— Неспокойно мне.
Мы, как обычно, сидели за столом в ресторанчике Банана. Банан неслышно расхаживал по залу в своих стоптанных туфлях, никуда не торопясь, но тем не менее успевая обслужить всех. В намеренно созданном интимном полумраке поблескивали широкие листья растений, стаканы и столовые приборы сверкали в сиянии свечей, а в темноте потихоньку росла плесень.
— Это на тебя не похоже, — сказала Касси. Я улыбнулся ее худенькой, загорелой, простодушной мордочке и сказал, что мне больше всего не хочется, чтобы Анджело нанес нам ответный визит.
— А ты что, действительно думаешь, что он придет?
— Не знаю.
— Новых соломенных куколок нам не достать, — сказала Касси. — Сейчас уже поздно, приличной соломы не найти.
Ее рука в гипсе неуклюже лежала на столе. Я коснулся пальцев, торчащих из гипса.
— Послушай, ты не согласилась бы на время расстаться со мной?
— Нет.
— А предположим, я скажу, что устал от тебя?
— Это не правда.
— Ты уверена?
— Абсолютно! — сказала она с довольным видом. — А потом, на время — это на сколько?
Я отхлебнул вина. А черт его знает, на сколько!
— Ну, пока я не улажу дела с Анджело, — сказал я. — И не спрашивай меня, когда это будет, потому что я не знаю. Но, наверно, первое, что надо сделать, — это убедить Люка, что ему необходим компьютер здесь, в Британии.
— А это будет трудно?
— Возможно, да. У него есть компьютер в Калифорнии... он может сказать, что еще один будет лишним.
— А зачем тебе? Для тех программ?
Я кивнул.
— Я думаю, — сказал я, — что надо попробовать его у кого-нибудь одолжить. Или попроситься к кому-нибудь поработать. Я хочу выяснить, как система О'Рорке определяет победителей и что Анджело делает не так. Может быть, если я смогу указать ему на ошибку, он успокоится.
— А мы-то думали, что достаточно будет отдать ему кассеты...
— Ну, что ж поделаешь.
— Прямо репей какой-то, — сказала Касси. — Уже думаешь, что избавился от него, — а он снова тут как тут.
«Да, — подумал я, — только репей не станет ходить с пистолетом».
Банан с благоговейным видом принес на соседний столик суфле, в честь которого он получил свое имя — ароматное, с золотистой корочкой и сверкающими воздушными пиками. Старая корова, из чьих рук вышло это произведение искусства, должно быть, по-прежнему работала по правилам; Банан, присоединившийся к нам за кофе, мрачно сообщил об этом.
— Целый час морковку чистила! А машине этой работы на десять секунд!
Но она говорит, что машина — вещь опасная и за работу с машиной я должен приплачивать ей отдельно!
Отросшая борода Банана оказалась курчавой, что было совершенно неожиданно, если принять во внимание, что волосы на голове у него были прямые.
Впрочем, на мой взгляд, это вполне соответствовало двойственности его натуры.
— С исторической точки зрения, — сказал он, — попытка умиротворить тирана неразумна.
— Это в смысле старую корову?
— Нет, Анджело.
— А что ты предлагаешь? — спросил я. — Полномасштабные боевые действия?
— Нет. Это имеет смысл, только если ты уверен в победе. С исторической точки зрения полномасштабные боевые действия — это всегда лотерея.
