Анна Владимирская - Игра навылет
Но пес уже узнал ее: та, что жжется огнем. Ничего делать не понадобилось. Он медленно и неохотно отвернул голову, отошел, оглядываясь на женщину через плечо, и скрылся в палисаднике.
Лученко только собиралась сказать: «Он там», — как Романова оттолкнула ее и вбежала в дом. За ней внутрь влетел и Яремчук. Вера чуть замедлила шаг. Куда теперь спешить? Все свершилось. На нее навалилась не просто усталость, а неподъемная, безнадежная каменная гора. Ловушка захлопнулась, господа убийцы. Где же вы?
— Верочка Алексеевна! — позвали сзади.
Она медленно оглянулась.
Чепурной. Олег Аскольдович, собственной упитанной персоной. Не ожидала его увидеть здесь и сейчас… Неужели? Нет, не может быть…
— А где все? — улыбался Чепурной. — Где хозяин? И что вы тут сегодня делаете?
Чепурной? Как же она могла так в нем ошибиться! Но зачем?!
А ведь могла бы давно догадаться. Так похоже на его стиль!.. Все эти жестокие дурацкие игры, погоня за адреналином. И похищенный мальчик как приманка Веры Лученко — тоже похоже на игру. Невозможную, нечеловеческую, кошмарную… Холодно, тепло, теплее… Нашла — и попалась…
— Что теперь? — спросила она. — Отпускайте Алешу. Я здесь. Что вам еще?
— Какого Алешу? — удивился Чепурной. — Вы о чем?
— Давайте зайдем… — Вера уже не могла стоять на ногах, хотелось сесть и прислонить спину к чему-нибудь. В глазах плыл зеленоватый туман, голова болела толчками, наваливал ось равнодушие. Перегруженный организм пытался отключить волю и сознание.
Они вошли. Вера сразу нашла мягкий диван и опустилась на него. Рядом в большом кресле с зеленоватой обивкой Лиза обнимала сына. Валерий Яремчук нервно прохаживался вдоль гостиной, поглядывая в окна.
Мальчик высвободился из маминых тесных объятий.
— Теть Вера, а вы в голове со мной разговаривали! Я слышал.
— Да, малыш… — кивнула Вера.
Лиза Романова плакала, но останавливать и успокаивать ее было не нужно. Сама скоро придет в себя. Сын с ней — значит, все в порядке. Во всяком случае, у них…
Она повернула голову к Чепурному, который разглядывал статуэтки на каминной полке.
— Скажите, Олег, зачем это все? Кто вы такой?
— Что «все», какой «такой»? — вновь удивился он.
— Если уж вам так надо убирать неудобных, — продолжала Вера, не слыша его, — для чего это нужно обставлять идиотскими игрищами? Вы бы еще ритуальные пляски присовокупили. И убивать — зачем? Ведь всех можно, ну не знаю… Купить можно многих. А остальных просто переиграть. Вы же игрок.
Яремчук сжал кулаки, глядя на Чепурного.
— Вера, — изумленно сказал Чепурной, — вы что? О чем вы говорите, о каких убийствах? Я вообще закончил тут свою деятельность, сегодня улетаю. Ребят отпустил на пару часов, как вернутся — сразу в аэропорт… Вы о чем?
— О чем я? — сердито сказала Лученко. — Что вы прикидываетесь невинной овечкой?! А кулон ваш обсидиановый? Это же вы мне его подарили! А я, дура, взяла! Скажете, в нем не вмонтирована ваша игрушка? Эта чертова микровидеокамера, чтоб за всем и за всеми подглядывать? Вы не только преступник, вы еще и маньяк! Мало вам убивать — нет, вам надо позабавиться, удовольствие получить!!! Поиграть, как кошке с мышкой!
Чепурной на миг смутился и отвел глаза, но тут же весело ответил:
— Не пойму, о каких убийствах речь. Ну хорошо, я люблю снимать на видео все подряд. Потому что есть люди, готовые платить за такие реалити-фильмы. Для них это тоже игра. Кругом игра, фарс, и каждый человек может оказаться подставным. И соседи вокруг, и прохожие, и кое-кто из самых… тссс… высоких лиц. А что? Разве это не весело? Разве не отвлекает от нудных забот? Да без моих игр люди жить не могут!
Вера посмотрела на него, как на урода из кунсткамеры.
— Нашли оправдание! Какой-нибудь законченный наркоман тоже может заявить, что он не в силах жить без наркотика. А ваш наркотик еще гнуснее!
— Но почему? — искренне удивился постановщик игр. — Народ это любит, народу нравятся представления. Вы посмотрите, как сейчас популярны всякие розыгрыши, допустим, в телепередачах. Одна «Скрытая камера» чего стоит! И все это не только смотрят, но и рвутся принять участие.
— Да какой же в диких розыгрышах полезный смысл? Кроме траты времени и денег?
— А похвастать потом? Перед друзьями, коллегами, перед всеми? Что тебя напугали бомжи, расколошматив твой автомобиль, но это была шутка, потому что затем тебе подарили новый, еще лучше! Что тебя засунули в мешок и бросили в воду, как Эдмона Дантеса, но ты не испугался, разрезал мешок и спасся! Что ты прокатился в танке по дну Днепра! Что ты скакал на лошади в красноармейском шлеме, махал саблей и стрелял из маузера! А знаете, что одинаковых игр почти не существует? И как непросто порой поставить игру? Например, красноармеец на пляже вначале должен стрелять настоящими патронами, чтобы все выглядело достоверно! А последний выстрел, которым он якобы убивает приговоренного — холостой. Публику это очень впечатляет! Мои игры уничтожают самую страшную бациллу современности, неподвластную даже вам, — скуку! Вере надоело слушать этого маньяка.
— Вы наблюдали за мной и моими действиями, — сказала она. — С помощью вашей видеотехники. И когда увидели, что я снова лезу в ваши дела, что я изменила внешность и под видом Полины Кутузовой хожу в клуб, общаюсь с женщинами, чьих мужей вы убили во время своих игр, — тогда вы похитили мальчика.
— Что?! — Чепурной, наконец, перестал растягивать в улыбке свои небритые щеки и опустил толстую задницу на украшенный резьбой стул у камина.
— Вера Алексеевна, это он? — сквозь зубы спросил Яремчук. В руке он уже держал пистолет. — Скажите, это он? Да? Можно я его пристрелю?
— Кто «он»?! — крикнул Олег. — Вера, уберите вашего пса!
— Валерий, — сказала Лученко, — спрячьте оружие немедленно. Не уподобляйтесь убийце.
Яремчук щелкнул предохранителем. Чепурной подпрыгнул.
— Да какому убийце?! Вы что, с ума сошли, наконец, среди своих психов?! — взревел он раненым медведем. — Видеокамеру вам подсунул, каюсь! Но это же игра, это несерьезно! Да я же их везде рассовываю, эти микрокамеры, всем, даже своей собственной охране! И потом, меня попросили установить вам прибор наблюдения… Это бизнес, ничего личного, в конце концов! Хотя вы же знаете, наблюдать и играть — не только мой заработок, а еще и хобби!
— Вас попросили? Кто?
Входная дверь захлопнулась, щелкнули замки. Все как по команде повернулись на звук.
— Госпожа Лученко и гости, добро пожаловать, — послышался голос из открытого зарешеченного окна. Говорил мужчина. — Располагайтесь поудобнее.
* * *Андрей Двинятин в недоумении посмотрел на трубку своего мобильного телефона. То, что он сейчас услышал от Веры, ему сильно не понравилось. Что значит — «не буду отвечать»? И как понимать «ищи меня»?.. Ничего себе, «не волнуйся»! От таких слов еще сильнее забеспокоишься. Что это за Ситцевый остров? Вроде бы слыхал, но когда, где?..
Он оглянулся. Огромная очередь на автобус, а рядом жадные акулы — таксисты. Ведь главное, едва пройдя таможенный досмотр в Борисполе, сразу позвонил любимой женщине. А тут «ищи меня»… Нет, все это весьма подозрительно. Не будем мы экономить, воспользуемся услугами акул. Лишь бы быстрее. Ветеринар Двинятин теперь человек состоятельный. Пусть не особо, но уж на домик за городом хватит. Однако, чтобы хозяйку в него привести, надо ее сперва найти…
Таксист выжимал по шоссе сто километров в час, но Двинятину казалось, что они едут медленно. Эх, «пежо» еще только через несколько дней прибудет… Быстрее, быстрее!.. Что опять с Верой? Или все в порядке и он зря волнуется? Ох и заставила она его тогда понервничать, исчезнув после вылета из Андорры. Спасибо хоть, что догадалась назначить встречу в театре, где она гримировалась. Встреча тайком! С собственной любимой!.. Если б не серьезность причин, можно было бы и посмеяться. Вера его привела в чувство, объяснив, что он может спокойно заниматься своей ветеринарией, а у нее тут незаконченное дело, ради которого она должна пропасть без вести. Для всех. И для подруг, и для дочери. Хотела и от него, Андрея, спрятаться, но пожалела бедненького, не выдержала. Но только — тссс! Никому. Никто не должен знать, что Вера Лученко продолжает копаться в одном деле об отравлении. Это опасно, понимаешь?
Он понимал. Он очень хорошо понимал, особенно после схватки в Андорре. И что теперь? Она ему дороже всего, она — его главная ценность. И он никому не позволит подвергать ее опасности. А ей самой — позволит? Как запретить? Невозможно. Нельзя присвоить себе жизнь другого человека, даже самого близкого… Быть рядом все время, защищать? Не получается. Вечно она бросается на помощь знакомым и незнакомым, постоянно пытается всех спасти, будто это в самом деле возможно. Либо она когда-нибудь столкнется с невыполнимой задачей и оставит эту свою благотворительную деятельность, либо…
