Фридрих Незнанский - Список ликвидатора
– Ага… – согласился сержант, после чего сгреб в охапку хлеб, пару кульков с сушками и бумажный пакет молока. – Пойду отнесу…
– Давай…
Ракитин двинулся по коридору, дошел до облезной железной двери, глянул в смотровое окошко и, достав из кармана форменных штанов связку ключей, открыл камеру:
– Эй, Бекбулатов!
Лежащий на нарах Марат поднял голову:
– Что?
– Тебе тут жратву принесли!
– Кто? – удивился Бекбулатов.
– Тетка твоя!
– А-а… – криво улыбнулся Марат. – Тетя Роза…
– Так ты будешь жрать или нет?
– Буду! – встрепенулся Бекбулатов и, вскочив с нар, подбежал к двери.
– Бери… – сказал ему сержант и вывалил все, что принес, в худые руки задержанного.
Тот донес продукты до нар и уселся, положив хлеб и сушки на колени, а молоко поставив рядом с собой.
– Спасибо, дальше я уж как-нибудь сам… – сказал он Ракитину, который все еще стоял в дверях.
– Ты должен есть при мне! – сказал тот. – Инструкция.
– Ну инструкция так инструкция, – пожал плечами Бекбулатов и спросил: – А сигареты она не принесла, что ли?
– Нет.
Марат вздохнул:
– Узнаю тетю Розу… Она всегда была против того, чтобы я курил… Воспитывала во мне заботливое отношение к своему здоровью…
– Жалко, что она не воспитывала в тебе заботливое отношение и к чужому здоровью… – буркнул сержант. – А то, как я погляжу, для тебя человека убить – проще простого…
Бекбулатов ничего не ответил и жадно набросился на хлеб.
– Со вчерашнего дня не ел! – приговаривал он. Проголодался, как собака…
Очень быстро он смолотил всю буханку, после чего принялся за сушки:
– Может, угостишься, а, сержант? – предложил он Ракитину.
– Лопай быстрее! – огрызнулся тот. – Долго мне еще тут стоять?
– Куда уж быстрее-то! – удивленно посмотрел на него Марат. – И так как метеор хреначу…
Это была правда. Бекбулатов опустошал пакеты с просто-таки бешеной скоростью. Хруст стоял такой, что создавалось впечатление, будто рота солдат ломится через плантацию тростника.
– И куда оно только влезает? – удивленно проговорил Ракитин, глядя на худющего Марата.
Тот кисло усмехнулся:
– Ты про ботулизм – (Имеется в виду булимия. – Примеч. ред.) слышал?
– Чего?
Бекбулатов дожевал сушку и пояснил:
– Ботулизм. Болезнь такая. Человеку все время хочется жрать, и он жрет, а вес не набирает.
Сержант засомневался:
– Как это – не набирает? Не может такого быть!
– Может… – пробормотал Марат. – Пища не усваивается организмом…
Ракитин почесал затылок:
– Ах вот оно что… – и добавил после непродолжительного молчания: – У каждого, значит, своя беда…
– Ты о чем это?
– Да жена у меня никак вес сбросить не может, хотя уже все на свете диеты перепробовала… К врачу ходила, – он сказал, что это из-за неправильного обмена веществ… А она ведь почти ничего не ест – тарелку каши в день, да пару яблок… А вес не падает, даже чуть растет… А тут, пожалуйста, – сержант оглядел Бекбулатова, – лопай сколько хочешь – и никаких последствий!
– Что значит «никаких последствий»? – возмутился тот. – Это же болезнь! Расстраивается вся деятельность организма! К тому же постоянная резь в желудке, которая стихает только после приема пищи…
– Ну извини, извини… – поспешно перебил его Ракитин. – Я вовсе не имел в виду, что бутылизм, или как его там…
– Ботулизм!
– Ну да… Я вовсе не имел в виду, что он подарок…
– То-то! – произнес Марат и принялся открывать пакет с молоком. – Значит, ты понял, какое это тяжелое заболевание?
– Понял, понял…
Бекбулатов разодрал бумажный уголок пакета, посмотрел на сержанта и вдруг расхохотался:
– Так вот у меня его нет!
– Чего нет? – не понял тот.
– Ботулизма!
– Как это? – удивился Ракитин.
– А вот так! У меня просто строение тела такое! – Марат отхлебнул глоток молока и вытер губы. – Я всегда был худым. А аппетит у меня нормальный! Просто тут у вас я действительно проголодался: ни ужина, ни завтрака…
– А чего ж ты мне про этот ботулизм втирал?
– А просто так! – усмехнулся задержанный. – Чтобы поднять общий уровень твоего развития! Жене своей тоже про него расскажи, пусть обзавидуется!
– Ну и паразит же ты…
– Ага! – согласился Бекбулатов. – Паразит! Но организм у меня работает, как часы, и никакой рези в желудке нет…
И тут случилось неожиданное.
Едва сказав последнее слово, Бекбулатов как-то сразу побледнел, схватился рукой за живот и пробормотал:
– Ой, вот она и появилась…
– Что появилось?
– Резь…
Ракитин сначала насторожился, но потом махнул рукой:
– Да бросай ты свои штучки… Болтун…
Однако лицо Марата стало еще бледнее, а глаза затянула какая-то пленка.
– Помоги… – прохрипел он.
– Да что с тобой? – забеспокоился сержант.
– Не знаю… В животе прямо огонь какой-то… И голова кружится…
Ракитин подошел к заключенному:
– Ну-ка дай руку…
Марат послушно протянул ладонь:
– На…
Медицинская подготовка сержанта ограничивалась умением прощупать пульс.
– Ну-ка, ну-ка… – бормотал он, выискивая на бекбулатовской руке бьющуюся вену. – А… вот она…
– Да что же со мной такое? – выдавил из себя Марат.
– Елки-моталки! – воскликнул вдруг Ракитин. – Да у тебя пульс ударов сто пятьдесят!
– Голова отключается… – прошептал пересохшими губами задержанный и, невидяще уставившись на сержанта, закрыл глаза.
– Ща я врача приведу! – сказал тот, но тело Бекбулатова вдруг обмякло и, словно мешок, повалилось на нары.
– Эй, ты что? – склонился над ним Ракитин и вдруг почувствовал, что пульс на руке Марата пропал. – Ты что? Ты что это, а? – захлопал он задержанного по посеревшим щекам.
Бекбулатов не реагировал. Он был мертв.
Жуков и Папалаев вышли из квартиры Шмакова, где трудилась только что приехавшая дежурная оперативно-следственная группа, и направились вниз по лестнице.
– Надо позвонить Борисычу! – сказал Папалаев.
– Угу, – кивнул Жуков и полез за мобильником.
Иванова поднялась из-за стола, подошла к Турецкому на опасное расстояние и сказала:
– Может быть, пройдем в комнату и послушаем музыку?
Александр кашлянул и, собрав в кулак всю свою силу воли, ответил:
– Вообще-то я на работе…
Как бы в подтверждение этого на поясе «важняка» затренькал сотовый телефон. Турецкий быстро достал его и поднес к уху:
– Да? А, это вы… Так… так… Дня два назад? Так… И что сказал этот участковый?… Ага… ага… Понятно… Дуйте в прокуратуру и ждите меня! – И Александр сунул трубку в прикрепленный к брючному ремню чехол.
Галина Ивановна проводила его руку заинтересованным взглядом и сказала:
– Какая симпатичная у вас модель… Можно посмотреть? – И, не дожидаясь, пока Турецкий ответит, она коснулась чехла своими длинными пальцами. – Наверное, какой-нибудь «Эрикссон»… – Голос хозяйки стал тихим и томным. – Эти «Эрикссоны» всегда такие толстенькие… – Ее ладонь вдруг соскользнула с трубки и, к изумлению Александра, медленно направилась в сторону гульфика.
«Важняк» мягко перехватил руку Ивановой и слегка отстранился от пылкой хозяйки:
– Стоп, стоп… Я, знаете ли, на такой прием не рассчитывал…
В этот момент его мобильник зазвонил снова. Турецкий вытащил трубку:
– Алло!
…– Александр Борисович, это Попков! – Следователь говорил по телефону, стоящему на журнальном столике в квартире покойного Сергея Мухина. – В общем, так. Мы приехали, а тут все перевернуто вверх дном. Кто-то уже побывал здесь до нас. Что?… Да, эксперта-криминалиста вызвали. Пальцы? Нет, пальцы ему снять не удалось… Те, кто устроил тут этот кавардак, после себя ничего не оставили… Хотя нет, оставили! В туалете на бачке след от ботинка. Эксперт сфотографировал его и взял образец… Да, он нам его отдал, мы все внесли в протокол обыска…Что? Так… так… Хорошо, будет исполнено… – Валентин положил трубку и сказал стоящему рядом Грачеву: – Говорит, чтобы мы ехали в Генпрокуратуру и ждали его…
– Ну что ж… – произнес старший лейтенант, – тогда погнали?
– Погнали… Но прежде закроем дверь квартиры и опечатаем ее.
Поступив таким образом, Попков и Грачев оставили жилье под ответственность управдома, в обязанность которому вменялось охранять опечатанную ими квартиру, и отправились на улицу.
Турецкий снова убрал мобильник в чехол, положил протокол допроса Ивановой и пачку документов в свой «дипломат» и довольно натянуто улыбнулся:
– Ну, мне пора…
Однако хозяйка категорически не хотела его отпускать:
– Александр Борисович, что-то я вас не понимаю… – с придыханием сказала она. – Разве вы не видите, что мне совсем не хочется с вами расставаться…
Однако именно это и пугало Турецкого. «И что это она вдруг воспылала такой страстью к моей персоне? – озадаченно думал он. – Странно… Очень странно…»
