Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль
Лишь когда следователь начал допрос, решив взять бандита еще «тепленьким», стало ясно, что Стольников всего лишь отстреливался от напавших на него бандитов, что подтвердили и сотрудники милиции. А так как пистолет у него был зарегистрирован на законных основаниях, следователю пришлось разрешить вызвать для Стольникова врача и позволить ему позвонить наконец подполковнику Цапову. Но осмотревшие Стольникова врачи потребовали немедленной госпитализации.
Константин приехал сразу, как только получил известие о ранении своего бывшего напарника. Он вошел в палату, когда пулю уже извлекли и накладывали повязку. Стольников морщился, ругался. Анестезии не хватало и для «нормальных» больных, она была дорогой, и поэтому на пациентов тюремных и служебных больниц дорогих лекарств не тратили. В таких случаях кололи всем, чем было можно.
Цапов ворвался в палату, услышав стоны Стольникова, и сразу бросился к нему.
— Что там случилось? — строго спросил он. — Почему они стреляли в тебя?
— Все как обычно, — поморщился Стольников. — Мир не меняется. Кажется, ты был прав. Я вечный идеалист, Костя, верил в мужскую дружбу.
— Кончай философствовать, — прервал его Цапов, — что случилось?
— Мне позвонила Ирада. Она сообщила, что находится у станции метро «Новогиреево». Вот я и поехал туда. А со мной увязался Кязим. Откуда мне было знать, что именно он тот самый сукин сын, о котором мы с тобой говорили.
Он поморщился, оба ранения были не столько опасными для жизни, сколько болезненными и мучительными. Но все же он рассказал Цапову, что произошло у метро.
После его рассказа они помолчали. Сестра, закончившая перевязку, с любопытством и уважением посмотрела сначала на Стольникова, потом на Цапова и ушла, не сказав ни слова.
— Кстати, — мрачно добавил Стольников, — эти двое наверняка те самые, которые вчера участвовали в нападении на сотрудников милиции. Проверьте показания свидетелей. Можешь считать, что я отомстил за твоих коллег, Цапов.
— За наших коллег, Слава, — сказал подполковник. — Сегодня утром я был в прокуратуре. Они еще раз рассмотрят твое дело.
— Поздно уже, — усмехнулся Стольников, — прошло столько лет. Какая мне от этого польза? Разве что внукам показывать бумажку о реабилитации. Если, конечно, будут внуки.
— Значит, мы были правы, — негромко подвел итог Цапов, — нападение на дачу, исчезновение девушки, засада на складах — все это звенья одной цепи. А у меня тоже новости не очень приятные. Я же сказал, что был в прокуратуре.
— Что случилось?
— Младшего брата твоего босса отпустили, — зло признался Цапов, — я думал, арестую его и Жеребякина и этим хоть как-то оттяну начало войны в городе. Но уже сегодня утром расстреляли две машины с боевиками Жеребякина.
Если так пойдет и дальше, начнется широкомасштабная война.
— Она уже началась, Цапов, — поморщился Стольников, — и идет уже много лет. И это не война между двумя группами, как вы того опасаетесь. Это война всех против всех. На уничтожение и на выживание. Я арестован?
— Не знаю, — признался подполковник. — Мне нужно поговорить с твоим следователем.
— Ну так поговори. Я ведь должен знать свои права. У меня богатый тюремный опыт, — пошутил не улыбаясь Стольников.
Цапов хотел сказать что-то резкое, но, передумав, вышел из палаты.
Стольников откинулся на подушку, закрыл глаза. Через несколько минут он услышал в коридоре шум. Затем вошел Цапов.
— Тебя никто не арестовывал. Оружие у тебя на законных основаниях. Дашь подписку о невыезде, пока прокуратура будет проверять, была ли это действительно самооборона. К тебе приехали посетители. Адвокат и какой-то человек, кажется, он говорит, что его зовут Джафар. Кого пускать?
— Адвокат пусть идет к следователю. А Джафар пусть войдет ко мне, — тяжело выдохнул Стольников.
Цапов снова вышел из палаты. Через минуту он вошел вместе с Джафаром.
— Здравствуй, дорогой, — бросился к раненому Джафар. — Что с тобой случилось? Какое несчастье?
— Это не несчастье, Джафар, — негромко сказал Стольников, — это похуже.
Кязим оказался предателем.
— Кто? — вытаращил глаза Джафар.
Поверить в предательство чеченца он не мог. Это не укладывалось в его голове. Среди маленького народа это было самым страшным преступлением.
— Кязим нас всех предавал, — продолжал Стольников. — Он сообщил про склады, он рассказал про дачу, и это он предупредил боевиков Жеребякина о том, что Ирада находится около офиса компании.
— Что ты говоришь? — по-настоящему испугался Джафар, поверить в предательство Кязима означало покрыть позором его род, его тейп, его родных. Но он знал, что Стольников не станет врать, обвиняя невиновного человека.
Стольников слишком много лет работал с чеченцами и хорошо понимал, что обвинение в предательстве — страшное обвинение.
— Он стрелял в меня два раза. И он хотел убить Ираду, — устало сообщил Стольников.
— Ах, сын шакала, — скрипнул зубами Джафар, — значит, это все он делал?
— Джафар волновался так, что казалось, трещат его нервы. — Значит, он нас все время предавал. — Где мобильный телефон Исмаила Махмудбекова? — спросил стоявший в стороне Цапов. Джафар недоверчиво взглянул на него, но ничего не ответил.
— Скажи где, — попросил тот.
— Я отдал его этому змею. Он у меня его вчера попросил, — признался Джафар. — Если бы я знал! Если бы я знал, то удавил бы его своими руками. Он опозорил такой род, таких людей. Его собственные братья перережут ему горло, узнав о его предательстве. Ах, Слава, как такое могло случиться?
— Мало ли как, — мрачно ответил Стольников, — могли купить, могли пригрозить. Хотя я думаю, что скорее всего купили Он ведь в казино любил играть. А когда начинаешь увлекаться этой заразой — остановиться трудно. Можно и мать родную продать, лишь бы деньги на кон поставить. Может быть, его там и купили. Я ему много раз говорил, чтобы он не ездил в казино. Но он меня не слушал.
— Мы его найдем, Слава, из-под земли выкопаем. Какое счастье, что он еще не был женат и его сын не будет опозорен из-за такого отца. И его жена не будет прятаться от людей, узнав о бесчестье своего мужа. Но его мать и отец живы. Что скажет его отец, узнав о том, что сын изменил своим друзьям, предал своих товарищей? Он ведь из такого рода, — с болью причитал Джафар.
— И тем не менее это он, — упрямо сказал Стольников.
— Помнишь, я тебе рассказывал про то, как в горах встретились на тесной тропинке два кровника; И у них был один кинжал на двоих.
— Помню, конечно. Романтическая история.
— Это не история, Слава, — прижал руки к сердцу Джафар, — это правда. У нас в горах все знают, что это правда. Мать Кязима из рода Мусаевых. Теперь ты понимаешь, какие семьи он опозорил. И нет ему места на этой земле.
Стольников посмотрел на Цапова.
— Я тебе потом расскажу эту легенду. Она как раз характеризует их характер. Поэтому для них так важны розыски девушки. Честь женщины из их рода — это честь всего рода. И если с ней что-нибудь случится, Костя, весь тейп будет мстить ее убийцам. Они не остановятся ни перед чем.
— Мне от этого не легче, — признался Цапов, — мне нужно найти девушку, хотя бы потому, что это предотвратит большую войну между ними. Как ты думаешь, куда она могла подеваться?
— Теперь не знаю. Но она наверняка видела, как в меня стреляли. И теперь она знает, что в городе есть один человек, который не предаст ее. Ты представляешь, что она испытала за эти дни и ночи? Семнадцатилетняя девушка все время сталкивается то с благородством, то с кровью, то с предательством. Я не удивлюсь, если психика у нее будет сильно нарушена.
— Мы там прочесываем весь районищем, — нахмурился подполковник, — может, нам удастся ее найти сегодня до наступления вечера.
— Хорошо бы, — попытался встать Стольников, но, поморщившись, откинулся на подушку. — Черт бы меня побрал! Так все не вовремя. Я бы сам пошел искать ее. Она мне доверяет.
— Ты уже свое отыскал, — строго заметил Цапов, — сейчас оформят документы и тебя переведут в больницу. Врачи говорят, тебе нужен покой. Как минимум две недели. Тебе еще повезло. Все могло оказаться гораздо хуже.
— Лежи, лежи, дорогой, — кивнул Джафар, — мы сами все сделаем, всех найдем.
— Как все это глупо, — пробормотал в очередной раз Стольников, закрыв глаза.
И в этот момент зазвонил мобильный телефон Цапова. Он вытащил аппарат.
Очевидно, ему сообщили нечто важное, если он сразу окаменел, губы сжались в одну ровную полосу, глаза сделались как щелочки.
— Понял, — сказал он, — когда это случилось? Стольников тоже понял, что произошло что-то экстраординарное, и, опираясь на левую руку, попытался подняться. Джафар бросал на него и на подполковника тревожные взгляды.
— А где были наши люди? — ледяным тоном спросил Цапов и, выслушав ответ, коротко сказал:
— Хорошо, я сейчас приеду. Он убрал телефон, посмотрел на Стольникова и на Джафара.
