Наталья Андреева - И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды
— Я не знаю, чего он хочет. Просто я делаю так, как он скажет.
— Кто это? Олег? Не верю! Скорее тот, другой… Серега? Леня? Нет, не может быть! Эдик?
— Ты подставился. Тебя заставили это сделать. Причем своего убийцу нанял ты сам. Как его там? Марсель? Имя какое-то странное. Как только Николай Краснов сядет в свою машину — ему крышка.
— Ты, кажется, коллекционируешь мои машины? «Ауди» не хочешь купить?
— Теперь уже нет. Я больше не хочу быть похожим на тебя, это значит умереть. А зачем, если я могу жить вместо тебя? Это он сказал, чтобы я изменил внешность. То есть перестал быть похожим на солиста «Игры воображения». Я какое-то время должен был тебя дергать, выводить из равновесия, а потом просто исчезнуть. Меня тоже использовали.
— Скажи, кто это?
— Саша. Мне рассказал Саша.
— Погоди. Что рассказал?
— Правду.
— Про Еву, что ли?
— Нет. При чем здесь она?
— Про Фису?
— Вот он идет.
— Кто? — Краснов испуганно обернулся.
— Смирнов.
— Погоди… Мы не договорили!
— Потом. Тихо, молчи.
— Коля! Краснов! Вот так сюрприз!
К нему, широко улыбаясь, шел Василий. Что-то не похож он был на человека, только что посетившего кладбище, где оплакивал сестру. Или простил его?
После тех роковых событий Коля три месяца отсиживался в деревне у бабушки. Поступать никуда не стал, а осенью попал под призыв и отправился в армию. Когда вернулся, о событиях двухлетней давности все уже и думать забыли. Потом, окончив техникум, Краснов уехал в Москву, а Васька Смирнов остался в родном городе и стал преуспевающим бизнесменом. В общем, у обоих жизнь удалась. Какие могут быть обиды?
— Молодец, что зашел! Как вчера репетировалось? — Васька подмигнул. Потом заметил и другого Колю: — Что, родственничка встретил?
— А какое между нами родство? — удивился солист «Игры воображения».
— По слухам, ваши деды были двоюродными братьями. Моя бабка как начнет родословные перебирать от десятого колена! Кто кому кем приходится. Глухая стала наполовину. «Это каких же Красновых сынок? Ась?» Вчера весь вечер зудела.
— Я, пожалуй, пойду, — знаменитый певец встал, но в него тут же вцепился Смирнов.
— Куда ты, Колька? Давай выпьем за встречу! — Он махнул рукой официантке. — Ты помнишь «Альтаир?»
«Ну, началось!» — поморщился Краснов. Сейчас польется поток воспоминаний! Столичная знаменитость отвернулась к окну, чтобы Василий не увидел выражения его лица. И вдруг Краснов спохватился:
— А где?..
— Родственник? Вон он, в дверях! Да сиди ты! — Василий положил могучую руку ему на плечо. — На кой он тебе сдался? Вечером увидитесь!
— Вечером?
— Так все же в Дом культуры придут! Концерт обещают.
— Чей?
— Твой. Ну, сначала, как положено, местная самодеятельность нас обрадует. Мэр толканет речугу, потом тебя объявят почетным гражданином. Будешь на автобусе бесплатно ездить. Ха-ха!
— Вася, мне надо идти. Мама ждет.
— А по сто граммов за встречу? — обиделся тот.
— Не могу.
— Ты болеешь, что ли?
— Вроде того.
— Слушай, а что врачи там, в Москве? Что говорят-то?
— Да ничего не говорят.
— Хочешь, к бабке отведу? — выразил живейшее участие Смирнов. — Не помогает медицина, так заговорами возьмем!
— Завтра. Все это подождет.
— Как это? Выпить подождет? Ну, ты, Колька, даешь!
Краснов встал. Надо каким-то образом дотянуть до вечера. Хоть бы скорее приехал Лева Шантель! Нельзя сейчас оставаться одному. «Я хочу, чтобы ты умер в этот день». Похоже, у парня крыша совсем поехала. Приехал в родной город — и нахлынули воспоминания. Решил вдруг свести счеты. Того и жди от него каверзы.
— Хоть по пивку. А, Колька? — не унимался Смирнов.
— Обязательно. Только вечером.
— Что, пиво можно? Ну, тогда еще не безнадега! Главное в этом деле — начать.
Николай выскочил из кафе, как пробка из бутылки, едва отцепив от себя Смирнова. Уф! Отвязался наконец! Сколько времени ушло на все эти разговоры? Почти три часа! Уже за полдень перевалило! Они выехали утром. Утром — это во сколько? В шесть, в семь, в девять? Надо бы позвонить.
— Говорите, — услышал он в трубке голос Шантеля.
— Лева, вы где?
— Э-э-э… Шереметьево-2.
— Что?! В аэропорту?! Вы в аэропорту?!
— Не ори так. Только что проехали указатель: «Шереметьево-2». Я сообразил, что до ближайшей деревеньки под названием Шереметьево — два километра, — рассмеялся Шантель.
— Еще так далеко! То есть я хотел сказать, что да, есть такой указатель. Но вам еще ехать и ехать!
— Ну, подзадержались слегка. Что, соскучился?
— Хуже.
— Держись, Коля. Еву хочешь услышать?
— Нет, не стоит.
— Почему?
— Не хочу ее расстраивать. Скажи, что у меня все хорошо.
— Ладно, скажу. — Шантель дал отбой.
«Обойдется. Как-нибудь обойдется». Краснов кинулся ловить такси.
— Ну, как там жизнь в Москве? — спросил водила.
— Нормально.
Фаэтон[19]
Время тянулось медленно. Краснов нарочно искал себе дела, чтобы убить день. Знаменитый певец наведался в единственную в городе гостиницу, где Лева Шантель забронировал два люкса и еще несколько самых комфортных двухместных номеров. Ожидался наплыв гостей, поэтому Лева подсуетился.
Гостиница находилась в купеческом особняке дореволюционной постройки. Каждый год ее пытались реставрировать, для чего выделяли средства из скудного городского бюджета, опоясывали лесами, шпаклевали, штукатурили, подкрашивали оконные рамы. Но буквально через месяц новая краска отлетала, словно яичная скорлупа, и старое здание вылуплялось из нее во всей своей первозданной красе — тяжеловесное, неуклюжее, но прочно вцепившееся кирпичным фундаментом в жирную землю, легко размываемую дождями. Этакий призрак прошлого.
— На мое имя точно заказан номер? — поинтересовался Николай у дежурного администратора. — Какой?
Женщина лет сорока, очень миловидная, но перегруженная золотыми украшениями, словно пиратская галера награбленным, от удивления открыла рот:
— Ой! Вы…
— Да, да, да. Николай Краснов. Причем настоящий.
— Ой! Мамочки!
Он начал терять терпение:
— Так вам звонил мой продюсер?
Она начала лихорадочно перебирать массивные золотые цепи на молочно-белой шее.
— Звонил Лев Антонович Шантель, и…
— Это и есть мой продюсер. Ключи от номера, пожалуйста.
Администраторша метнулась к стойке. Ключи, звеня, упали на пол.
— Не надо так нервничать, — поморщился он. — Надеюсь, Шантель заказал номер люкс для меня и моей жены?
— Разве… Пожалуйста. Ваш номер люкс в левом крыле второго этажа. — Администраторша протянула ему ключи.
В ее красноречивом взгляде он увидел кучу вопросов: «Почему в гостиницу?», «Как это жена?», «А что люди скажут?»
— Когда приедет Ева… Вы знаете ведущую «Музыкального прогноза»? — Администратор несколько раз энергично кивнула. — Скажите ей, что я взял ключи от номера и очень ее жду.
Она еще раз энергично кивнула.
Поднявшись в свой номер, он снова позвонил Шантелю:
— Лева, вы где?
— Подъезжаем. Да что тебе так не терпится-то?
— Я в гостинице. Взял ключи от люкса. Ты должен мне помочь.
— Потерпи еще немного. Еву хочешь услышать?
— Я что, не знаю номера ее телефона? — разозлился он. — Тебя я хочу услышать, а ее увидеть, разве не понятно?
— Кто вас, гениев, поймет, — буркнул Шантель и дал отбой.
«Но почему она-то мне не звонит? Опять игра в молчанку?» — раздраженно подумал Коля. На часах было без двадцати пять. Вечером начнется первая часть запланированных Шантелем мероприятий. Надо успеть переодеться, осмотреть место действия и узнать, что за программа. Насколько придется напрягаться общением, а насколько пением.
Он завалился на двуспальную кровать и стал ждать. И незаметно для себя заснул. Когда он открыл глаза, перед ним стояла улыбающаяся Ева.
— Как ты вошла? — удивился он.
Она рассмеялась. «Разве для дочери олигарха есть что-то невозможное?» — прочитал он в Евином взгляде.
А она уже щекотала его щеки огромными ресницами, скользила своими губами по лицу, отыскивая его губы: «Скучала».
— Зачем ты все это придумала?
— Я?!
По ее нетерпеливым жестам он понял: сначала секс. Теперь, когда между ними нет никаких тайн, когда он знает все, можно быть собой. Все, что она делает, уже не будет неправильно истолковано. И он сдался.
После стремительного сеанса любви, похожего по вкусовым ощущениям на бокал шампанского, Коля, у которого слегка гудела голова, вернулся к интересующей его теме:
— Ты похожа на амфору. — Он провел ладонями по ее загорелому телу, погладил стройную талию и пышные бедра. — Очень красивая. Но скажи мне все же: зачем?
