Мила Бояджиева - Дар полночного святого
Она присела у музыкального центра, изучая диски на стойке. Странные музыкальные вкусы — совершенно сумбурное собрание — от джаза, битлов, современной попсы до классики — самой «хитовой» — хрестоматийный набор композиторов — «серьезных» и «легких». Смешно — «Летучая мышь», «Вальсы Штрауса», «Травиата», Рахманинов, Бетховен, Шопен… — Аня пожала плечами. — Впрочем, возможно, и квартира, и все вещи принадлежат кому-то другому, как и «заимствованная» яхта…
Она поставила вальсы Штрауса — от них, по крайней мере, плакать не хочется. И никаких щемящих ассоциаций. Припоминается только разминка на льду во Дворце спорта… Гремящий из всех динамиков «Прекрасный голубой Дунай»…
Аня открыла ящик с бельем, достала одеяло, мужской тренировочный костюм и, сняв с себя матросские шаровары, направилась в душ. Здесь тоже все выглядело скромно и чисто. А главное — никаких признаков женского присутствия. На умывальнике стояли дезодорант, одеколон и бритвенный прибор, зубная щетка торчала из стакана в полном одиночестве. И вообще, ощущение складывалось такое, что в квартире никто не жил, хотя Тони сказал, что ушел отсюда два дня назад.
Аня с наслаждением встала под струи в кабинку из матового пластика. И по привычке попыталась подвести итоги прошедшего дня. Прежде, лежа в ванне своего лесного дворца, расслабленная и счастливая, Аня со смаком осмысливала случившееся. Случалось, как правило, только приятное. Ее ждала зеленая спальня и Михаил.
Теперь лучше было бы совсем не думать. Постараться отвлечься на мелочи и ждать, пока все решится само собой. Все равно как. Совершенно все равно… Ане показалось. что в комнате кто-то ходит. Шаги Михаила… Значит, все возвращается — галлюцинация или… — Обернувшись полотенцем, она осторожно выглянула в приоткрытую дверь…
10
За кухонной стойкой орудовал мужчина, доставая что-то из пластиковых пакетов. — «Тони!» — с непонятной радостью прошептала Аня. Затем влезла в тренировочный костюм расцветки фруктового салата, с трудом расчесала мокрые волосы и неслышно вышла из ванной. В комнате кружили «Сказки венского леса». У плиты стоял человек. Аня подкралась и замерла за его спиной, наблюдая за торопливыми движениями ловких рук.
— Фу, черт, напугала! Ну и манеры. — Тони чуть не уронил консервную банку. — Хотел приготовить ужин…
— Ты же собирался вернуться под утро?
— Болтнул глупость. Идиот! Хотел вернуть угнанную машину на место. А потом смекнул: полчаса туда, пол — обратно, не жравши… Дома заперта возможно сумасшедшая женщина… — Тони недовольно пожал плечами и вывалил на стол из принесенного пакета содержимое. — Печенье, джем, ветчина, кетчуп, ну и всякое такое… Заехал в ночной супермаркет, а по дороге сюда из автомата позвонил в полицейский участок, доложил, где найти угнанную машину. Так что все в порядке. Приплюсуй на мой счет ещё два сегодняшних благодеяния: сообщение в полицию о бесхозной машине и заботу о провианте.
— В качестве поощрения готова выполнить кулинарный заказ. Что-нибудь пожарить?
— Было бы очень любезно с вашей стороны, мэм. Яичницу с ветчиной. Мне из четырех.
— На ужин?
— Кто сказал, что мы доживем до завтрака? Может, это, вообще, последняя жратва. — Заметив ужас на лице Ани, он по-братски обнял её за плечи. — В колледже меня считали самым остроумным парнем. Даже приз давали. Но я не взял.
— Почему?
— Не хватило юмора. Это была живая индейка.
— Обхохочешься… Ты на кого учился?
— На фармацевта… Ну, на химика, в общих чертах.
— Жаль, что бросил.
— Кто сказал?
— Значит, ты ученый, а в авантюрной профессии новичок? — Аня разогрела сковороду и налила масло. «Который раз я жарю яичницу голодному мужчине, который мне нравится? — Подумала она и опешила. — Нравится?!» Посмотрела на достающего тарелки и чашки Тони. Ну, это странно… Худющий, носатый, шуточки далеко не на первый приз…
— Готово! — На сковороде зашипели яйца. — Мой руки. Смокинг не обязателен.
— Разбей желток, я не люблю глазунью.
— Сказал бы сразу, я бы сделала омлет…
— Ах, детка, живем вместе двое суток, а ты ещё не изучила моих вкусов. Кстати… — он достал из шкафа газету. — Хотел спрятать. Но ты все равно узнаешь.
— Что там? — Насторожилась Аня, роняя мимо тарелки жареную ветчину.
— Сообщается об исчезновении накануне бракосочетания невесты и жениха Роузи. Совершеннейший пустяк. — Он отправил в рот упавший кусочек.
— Как? Барон тоже исчез?
— Увы. Предполагают, что они оба уехали из страны… Ну, кое-какие журналисты прибыли к месту свадьбы, а там — полная неразбериха. Доктор Джанкомо, кажется, твой знакомый, не пожелал комментировать случившееся, высказал предположение, что жених, отличавшийся чувством своеобразного романтизма, возможно, увез невесту куда-нибудь в южные края для совершения экзотического обряда.
— Но ведь полиция может проверить авиарейсы…
— А дороги, морские пути, поезда? К тому же никакого расследования пока нет. Ведь родственники не заявили о пропаже близких. Обычный светский скандалец.
— Можно, я позвоню маме? — Подскочила Аня.
— Воздержись. Я не уверен, что нам надо засвечиваться. И не уверен в этом телефоне.
— Прямо шпиономания… Чушь. И в Москве все дрожали, и здесь… Может, этот психоз заразен?
— Жуй и помалкивай. Звучит приятная музыка, перед тобой интересный мужчина… Сделаем так… — Он нажал кнопку, отключая светильники. — Одна лампа под черным колпаком — очень интимно.
— Опять за свое… — разозлилась Аня.
— Ты, детка, настоящая эротоманка. Только об этом и думаешь. Я же наметил другую программу… После приятного ужина надо размяться. Бегать вокруг дома не могу — не хочется бросать тебя одну. Обычное гостеприимство западного человека. — Тони поднялся. — Разрешите пригласить?
— Это же вальс, танец не современный, — удивилась Аня.
— Осознаю. Но, пожалуй, рискну… Только не отдави мне ноги. И не прижимайся — я сторонник классического исполнения. — Тони изящно подхватил даму.
— Как на балу в благородном собрании. — Аня легко следовала летящим движениям партнера, мгновенно угадывая его намерения — вращалась, раскручивалась волчком, изгибалась, подхватив воображаемый подол.
— Извини, я не припас вечернего платья. Ты бы отлично смотрелась. Двигаешься здорово. В России к девочкам в хороших домах все ещё нанимают учителей танцев?
— Меня учили фигурному катанию в Клубе советской армии. Между прочим, вовсе не плохо. — Аня села на диван. — А ты посещал частную хореографическую школу?
Прихватив бокалы с вином, Тони подсел рядом.
— Мой учитель — жизнь. Жрать захочешь — всему научишься. Как нечего делать целый год проработал платным танцором на Ривьере.
— Во время учебы в колледже?
— На каникулах. Там я и начал втягиваться в преступную деятельность.
— Стоит за это выпить. — Вслед за своим кавалером Аня с удовольствием проглотила холодный напиток.
— Что это было?
— Цикута с цианистым калием. Интересоваться следовало в начале, детка. Фирменный коктейль «Лиса и виноград». Способствует здоровому сну. — Тони убрал бокалы. — Ну-ка, пересядь в кресло, я приготовлю ложе. — Он выволок из тумбочки постельное белье, подушку. — Вот так! — раздвинул диван, застелил его матрацем, потом простыней, бросил подушку.
— Чур, подушка сильнейшему. А тебе вот это. — Он сунул в наволочку пару свитеров.
— Ты предполагаешь спать вместе?
— А что такого?.. Можешь не беспокоиться — денег у тебя нет и ты мне нравишься.
— Не поняла.
— Ну, это ж просто… Я работал танцором в ресторане. Дамы заводили со мной лирические отношения. Если они были богаты и недостаточно привлекательны, я проводил с ними ночь, а потом грабил. Тебе это не грозит.
— Спокойной ночи. — Аня заняла место у спинки и отвернулась. — Люблю сказки, но не такие грустные. Бедные старые дамы.
— Так хеппи-энд неизбежен, детка! Меня в конце концов арестуют. — Он погасил лампы и улегся рядом.
— Приятно слышать. Я постараюсь увидеть это во сне.
— И то лучше, чем наблюдать духов… Ой, я забыл. — Тони зажег свет, поднялся, пошарил в карманах сложенных на спинке кресла брюк. — Смотри, что у меня есть!
Аня приподнялась: — Не вижу.
В ярком свете блеснула маленькая вещица на золотой цепочке.
— Мой медальон? — Обрадовалась Аня.
— Увы. Его дешевенький дублер.
— А-а-а… — разочарованно протянула Аня, но тут же спохватилась. Спасибо. Он очень похож. Ты так внимателен…
— Глупости. Просто люблю совпадения — в них угадывается какой-то замысел, который тебе не по уму, но, вероятно, очень красив с точки зрения Всевышнего сочинителя наших судеб.
