Кир Булычев - Дом в Лондоне
— И что у нас сегодня на ужин? — ласково пропела Валентина.
— Садитесь, сейчас будет готово.
— Василек, — приказала Валентина. — Посоответствуй Лидочке.
Василий сразу понял и вернулся через две минуты с недопитой бутылкой горилки и со шматом сала, завернутым в газету. Это была большая жертва и говорила о том, что Лидочка осталась единственной надеждой и опорой для краснодарских родственников.
— Я тебя не опасаюсь, — подтвердила предположение Лидочки Валентина, разложив газету на столе и стругая сало.
Василий поставил на стол бокалы и тут же, спеша, разлил по ним горилку — себе побольше, женщинам куда меньше. Ухмыльнувшись по-кошачьи, он сообщил:
— Алкоголь — вещь вредная, женскому организму противопоказана.
Он выпил, не закусывая, и сразу же налил себе еще, уверенный в том, что Валентине сейчас не до него, и она на радостях и от облегчения, что Алла ушла, а Славик вроде бы нашелся, ругать его не станет.
— А мы, Лидок, — сказала Валентина, — все равно сбежим. Может, завтра и сбежим. Мы умнее стали. На ошибках учатся, правда?
— Не будете ждать аэрофлотовского рейса? — догадалась Лидочка.
— Они за нами разок сбегали, а второй раз не побегут.
Лидочка не могла с ними спорить — Кошки жили надеждой на бегство. И с ней были доверчивы и открыты.
— Вот ты скажи, — заговорил Василек, — на что людям гроши?
— И я говорю, — подхватила Валентина. — Нам же много не надо. По гостинцу внучатам и главное, чтобы дома оказаться.
— На своей постели, — объяснил Василий. — У меня этот империализм в печенках сидит.
Алла пришла поздно. Лидочка не спала, читала. Завтра воскресенье, святой день в Англии. Никто ничего делать не будет. А в понедельник все это кончится. Плохо ли, хорошо, но кончится. Лидочка в том не сомневалась.
Алла что-то говорила в дверях Геннадию, который, видно, ее провожал. Потом она постучала к Кошкам. Из-за двери откликнулись.
Дом был старый, каменный, тем не менее он был открыт для звуков, стены их не задерживали.
Поговорив с Кошками, Алла стала подниматься к себе. Поднималась она медленно, что-то бормотала себе под нос. Остановившись под дверью Лидочкиной комнаты, Алла спросила:
— Ты здесь?
Помолчала.
— Не скрывайся. Я все знаю. Ты там сидишь.
Но, видно, полной уверенности не было. Неожиданно Алла толкнула дверь, и та растворилась.
— Книжечки читаешь? Люди переживают, а ты читаешь?
Алла была сильно пьяна и зла на весь мир.
— А где моя доченька?
Лидочка не ответила.
— Где Ирка, я спрашиваю? У хахаля своего?
— Закройте дверь, — сказала Лидочка. — Надоело.
— Я до тебя еще доберусь… дерьмократия!
Это было самое ненавистное слово.
Дверь Алла закрывать не стала, а пошла к Иришкиной комнате. Лидочка услышала стук. Потом еще сильнее.
— Ты дома или как?
Алла ударила в дверь кулаком. Видно, ничего не получилось. Алла повернулась к двери спиной — Лидочке это было видно через незакрытую дверь — и стала бить по филенке каблуком.
И вдруг — никто этого не ожидал — дверь растворилась, и Алла почти упала внутрь. Иришка сильно толкнула Аллу в спину, та качнулась вперед, схватилась за перила и чуть не загремела вниз.
— Еще сунешься, — сказала Иришка, стоя в дверях, — убью. Я тебя уничтожу, как гниду!
Алла стала подниматься и разворачиваться. Лидочка увидела, что она снимает туфлю и замахивается острым каблуком на Иришку.
Лидочка взлетела с постели и кинулась на лестницу.
Но ее вмешательство не потребовалось.
Иришка была вдвое моложе и абсолютно трезва. Она легко уклонилась от удара, выхватила оружие Аллы и швырнула туфлю вниз. Туфля ударилась о стенку и полетела вниз в прихожую.
Алла и Иришка стояли, глядя друг на дружку. Сбоку в стороне замерла Лидочка, сжав в руке книгу.
— Тебе не жить, — прошипела Алла.
— Это еще вопрос, — ответила Иришка.
Лидочка ступила вперед.
— Хватит, — сказала она. — Это никому ничего не даст.
— Еще как даст. И за отца я отомщу.
— Принеси мне туфлю, — велела Алла.
Иришка повернулась и молча ушла к себе. Слышно было, как она запирает дверь.
Алла обернулась к Лидочке.
— Я что тебе сказала?!
Лидочка ушла в свою комнату. Это было похоже на уход со сцены.
Алла осталась в одиночестве.
Лидочке было любопытно, пойдет ли она вниз, за туфлей?
Алла не пошла. Постояла, подумала и отправилась к себе. Ее шатало, и, видно, руководила ею единственная конструктивная мысль — добраться до постели.
Лидочка закрыла дверь на задвижку. Ей не хотелось видеть незваных гостей.
Свет она гасить не стала. Все равно внутри все было сжато, завязано в клубок, и пока она отсюда не выберется, ей не ожить.
Лидочка постаралась вызвать в памяти сегодняшнюю поездку с Валери и дом, который они смотрели.
Но мысли скоро съехали с недвижимости на жизнь… Дома Эшеров, сказала она себе. Дом погибает, рушится, он ненастоящий, в нем нет сердца.
Лидочка постаралась представить себе, что творится в его комнатах.
Иришка, конечно же, не спит. Она мысленно пробирается в комнату Аллы, чтобы застрелить ее, и в воображении пронзает ее десятками пуль, заставляя корчиться от страха и боли… Зачем она вернулась? Оставалась бы у Ричардсонов.
Закричала Алла.
Потом крик оборвался.. Почему Лидочка решила, что кричит именно Алла?
На лестничной площадке было светло и тихо. Никто не удосужился погасить свет. Свет горел везде — и внизу в прихожей, и в коридоре, где возле телефонного столика валялась Аллина туфля, и наверху, на лестничной площадке. Конечно же, хозяина нет дома, без него можно и не экономить электричество.
Приоткрылась дверь в комнату Иришки — высунулся ее нос.
— Вы что? — спросила она шепотом.
— Мне показалось, что Алла закричала.
— И вы уж решили, что она погибла от моей жестокой руки? — Иришка усмехнулась.
— Но ведь и ты слышала?
— Потому и выглянула.
— Спросить ее?
— Спрашивайте сами. Не хочу на мат нарываться. Вы же знаете, почему она кричит — кошмары замучили. Она пьяная в дымину — вот и мучается.
— Кто кричал? — донеслось снизу. Значит, и Кошек разбудили.
Лидочка вернулась к себе.
Она не заметила, когда заснула. Может, это было в три часа, но вряд ли раньше — в последний раз она смотрела на часы в два.
Опять повторились кошмары и бред прошлой ночи. В этих кошмарах фигурировал Слава, бандиты, но Аллы не было.
Сквозь сон Лидочка слышала, как на лестнице тихо разговаривали. Но кто — она не могла понять и не могла проснуться, чтобы снова выглянуть в коридор. Лидочка понимала, что ее долг пойти к Иришке и остаться на ночь в ее комнате. И зачем девочка пришла ночевать домой? Впрочем, ничего удивительного — поездка в Шотландию отменилась из-за исчезновения отца.
Перед тем как окончательно заснуть, Лидочка вспомнила, что завтра воскресенье, уик-энд, никто ничего совершать не будет. Все дождутся понедельника.
Почему-то эта мысль ее настолько утешила, что она заснула окончательно. Без снов.
Утром Лидочка опять проснулась раньше всех — это уже стало инстинктом, страшной ненавистью к ожиданию в коммунальной очереди в ванную. Несколько минут она лежала — сначала счастливая оттого, что в окно бьют солнечные лучи, что в саду оглушительно поют птицы, что вокруг царит мир и покой… Действительность возвращалась к ней толчками. Сначала она вспомнила, что пропал Слава, потом сообразила, что в доме сидит подсадная утка — Алла, что настоящая Алла вернее всего погибла…
Лидочка поднялась, пошла в ванную. Никто не сунется сюда в восемь утра. Можно будет подольше постоять под душем.
Лидочка относилась к той категории чистюль, которым лучше всего думается под звон водяных струй.
Вот и сейчас она включила душ и стала думать, что же могло случиться со Славой.
Она не верила в то, что Слава убежал в Брайтон и отсиживается там в маленькой гостинице или вообще уехал на континент, чтобы не видеть, не слышать, не говорить… Не мог он этого сделать из-за Иришки. Пока Иришка не уехала, не спряталась, он остался бы рядом. Потому что, в отличие от остальных лиц этой драмы, Слава имел одну слабость — любовь к дочери.
Его могли увезти.
Кто? Бандиты? Какого черта им увозить свою курицу, несущую золотые яйца? Зачем рисковать тем, что родные, доведенные до отчаяния, все же вызовут полицию? Что, кстати, и случилось. И если бы не проклятые выходные. Наверное, полицейские и инспектор Слокам были бы более заинтересованы в том, чтобы найти мистера Кошко.
А больше кандидатов на похищение, умеющих и любящих это делать, не оставалось.
Может быть, появилась конкурирующая группа, и они украли Славу, чтобы отнять доллары и фунты у группы Эдуарда Дмитриевича? Нет, пожалуй, этот вариант слишком сложный. Обычно в жизни все происходит гораздо проще.
