Фридрих Незнанский - Ошейники для волков
– Да. Такого парня потеряли! А ведь по виду не скажешь… – покачал головой Меркулов.
– Так что мы теперь знаем, кто виноват в гибели Бодрова. Сначала думали, что тот, кто допрашивал Никиту, погиб вместе с авторитетами на стрелке у бетонного завода. Но по описанию Людмилы, там погиб русский водитель Ваграма. Тот «контрразведчик» – так он себя представил Никите – на стрелку не поехал. Конечно, любопытно и то, что один из людей Колобова засвечен в качестве водителя Ваграма. Сергей Васильевич сами признался, что на стрелке погиб его завхоз. – Турецкий немного помолчал. – Нам сейчас важно не упустить этого «контрразведчика». Он на многое прольет свет. Я обратился в ФСБ и просил проверить информацию, полученную от Людмилы. ФСБ установила, что человек с белыми пятнами под глазами – бывший чекист, подполковник госбезопасности Виктор Князев. После упразднения КГБ стал на преступный путь: совершил налет на инкассатора универмага. Князева взяли. Дали десять лет строгача. В 94-м бежал из лагеря. Полагаю, у этой третьей силы он действительно своего рода контрразведчик. Информацией, конечно, располагает богатой. Думаю, что у бывших чекистов есть в России и за границей свои организации. Прозвище Князева – Цезарь. Живет в Латвии. Засвечивался в качестве киллера, выполнял заказы в разных странах СНГ. Сейчас он по документам – Зольниш.
– Чтобы арестовать этого Зольниша, надо тщательно подготовить документы. Обратиться в МИД Латвии…
– Я боюсь, что, если наделаем много шума, он уйдет от нас. – Турецкий покачал головой. – Подполковник Яковлев самостоятельно готовит операцию. С ним поедут два оперативника, которые хорошо проявили себя на стрелке у бетонного завода.
Турецкий ждал звонка от Грязнова. В очередной раз подняв трубку с надеждой услышать голос полковника, он узнал басок Тураева:
– Добрый день, Александр Борисович! Я слышал, что вдову Иванова задержали?
– У вас хороший слух, – съязвил Турецкий.
– Все шутите. Понимаю. Радостно вам теперь. Ведь на эту бабенку всех собак повесить можно.
– На ней будут висеть только ее собственные собаки. Мы предъявим ей только доказанные обвинения, – сухо проинформировал следователь.
– И что, если не секрет, вы на нее вешаете?
– Мошенничество в особо крупных размерах, – спокойно ответил Турецкий.
– Вот как? – деланно удивился Тураев. – Но это ее проблемы. Как наш договор про кассету…
– Обыск в доме Ивановой уже проведен, но результатов никаких нет. А что, собственно, нам там было искать после ваших бойцов, – рубанул Турецкий напрямую.
Тураев с минуту молчал. Потом тихим голосом спросил:
– А с чего вы взяли, что мои бойцы там были?
– На ваши, так бойцы Колобова. Я в последнее время между вами большой разницы не вижу, – заметил следователь.
– Я не понял, что вы имеете в виду? Это значит «большой разницы не вижу»? – раздраженно спросил Тураев.
На сей раз длинную паузу позволил себе Турецкий.
– Я имею в виду только то, что сейчас ваша тайна принадлежит не только вам, – отрезал «важняк» и немного погодя добавил: – Вообще-то подобные телефонные разговоры с подозреваемым следователь вести не должен. Но ввиду необычности этого дела мне приходится вести с вами эти странноватые разговоры. Удивительно, почему вы думали, что Колобов не знает о существовании этой кассеты? Еще папа Мюллер утверждал: знают двое – знает и свинья.
– Да, – мрачно согласился Тураев. – Я звонил вам действительно только с одной целью: попросить вас беречь мадам Иванову пуще глаза.
Положив трубку Турецкий задумался: что кроме обыкновенного любопытства могло заставить Тураева сделать этот звонок? Он допускал, что Тураев почувствовал, что следователь с муровцами где-то наступили ему на хвост.
Его размышления прервал еще один звонок. На сей раз в трубке зазвучал голос Сергея Колобова. Бизнесмен был приятно удивлен тем, что следователь узнал его голос, но особой радости это ему не принесло.
– Все равно я богатым не буду, Александр Борисович, – с грустью заметил он.
– Ну это только сегодня, – попытался приободрить его Турецкий. – Что у вас случилось?
– Понимаете, новости такие ошеломляющие, что в двух словах не расскажешь. Короче, ко мне за помощью пришел человек, который во время съемки скрытой камерой подстраховывал Иванова, охранял, значит.
Турецкий до боли прижал трубку к уху, словно так мог больше услышать.
– Этот человек все это время прятался, – продолжал Колобов. – Пришел ко мне в четыре утра, оборванный, как бомж. Такое впечатление, что у парня мания преследования. За него взялись сразу же после того, как Иванов ушел в бега. Словом, этот человек узнал одного из тех, кого Иванов снимал в Германии.
– Кто он? Кто за него взялся? Как этого свидетеля зовут? – Турецкий засыпал Колобова вопросами.
– Все потом! Давайте встретимся…
– Приезжайте срочно ко мне.
– Нет, Александр Борисович, я больше никаким стенам не доверяю…
Турецкий и Колобов встретились на Воробьевых горах. До зимы оставался еще почти месяц и сейчас в парке было серо, сыро и зябко.
– Неуютное местечко, – отметил Турецкий.
– Да, но зато здесь трудно подслушивать.
Следователь кивнул, но не обмолвился об организованной на всякий случай охране из СОБРа. Оперативники были рядом на случай непредвиденных обстоятельств. Да и сам Турецкий, как мог, страховал себя от неожиданностей. Старался идти хоть и рядом с собеседником, но так, чтобы тому было неудобно ударить его кулаком или ножом. Однако он ясно понимал, что для настоящего профессионала, каким, наверное, и был Колобов, все его ухищрения просто смешны.
Настороженно оглядываясь, Колобов заговорил:
– То, что я вам скажу, Александр Борисович, не знает даже Тураев. Вам скажу первому это, потому что больше никому не доверяю, а Тураеву больше всех…
Колобов вдруг резко остановился, дернул головой и выкрикнул:
– Прицел!
В следующее мгновение он, сильно толкнув Турецкого, стал падать сам. Но его замедленное падение опередили две громкие автоматные очереди, прозвучавшие неожиданно близко. По свисту пуль и обрубкам падающих рядом веток Турецкий сразу понял, что бьют по ним. Он заметил, что кто-то со стороны стрелявших побежал было к ним, но неожиданный автоматный огонь собровцев заставил боевика ретироваться.
Турецкий поднялся и подошел к Колобову. Тот лежал навзничь на мокрой палой листве. Его светлое пальто потемнело от крови, на синюшных губах пузырилась кровавая пена. Но глаза умирающего еще глядели осмысленно.
– Как вы, Сергей Васильевич? – громко сказал Турецкий, нагнувшись над раненым и лихорадочно расстегивая непослушными пальцами пуговицы пальто.
Колобов мучительным усилием воли разлепил губы и еле слышно выговорил:
– Мне хана, следак… Ты запомни… запомни… операция «Ошейники для волков», Генштаб…
Он закашлялся, и кровь ручьем хлынула изо рта.
На операцию по захвату Цезаря и вывоза его из Латвии Яковлев взял с собой двух молодых оперативников Юру и Диму, которые уже успели побывать с ним в деле на стрелке возле бетонного завода. Из оружия взяли только пистолет-автоматы и электрошоковые дубинки.
Грязнов выдал подполковнику две тысячи долларов со слезной просьбой по возможности экономить.
– Мне за них, Володя, отвечать надо перед финчастью.
Свой «форд» Яковлев оставил в укромном месте на границе. Муровцев встретил проводник, бывший сыскарь из Риги. Он провел их через границу. На ближайшем хуторе в распоряжение гостей из Москвы поступил вполне приличный «БМВ», и они, договорившись с проводником о встрече, помчались к морю. Там на живописном берегу в Юрмале стоял загородный дом Цезаря.
– Никакого сценария у нас пока нет, – сказал Яковлев. – Поэтому работать начнем экспромтом. Каждый должен действовать так, будто именно от него зависит успех операции. И нечего глазеть, разинув рот, на дядю Володю. Уяснили?
– Ясно, Владимир Михайлович, – ответили оперативники.
– Значит, так: сценария у нас нет, но тактика есть – засада, – продолжал Яковлев. – Оружие применять лишь в самом крайнем случае…
Муровцы довольно быстро разыскали на берегу моря особняк Цезаря. По двору без привязи бегали две немецкие овчарки. Оперативники, перемахнув через ограду, смело пошли на собак и встретили нападение дрессированных псов ударами электрошоковых дубинок. Затем подождали Яковлева, и все вместе проникли к особняк, где и расположились в прихожей. Чтобы не оставлять лишних следов, решили в дом не проходить, но нужда заставила. Обстановка бандитского логова потрясала своим богатством.
За разговорами проторчали они до одиннадцати часов вечера. Наконец раздался шум подъезжающей машины, и к решеткам ворот подкатил «мерседес» хозяина дома. Муровцы прильнули к небольшому узкому окну в прихожей. Цезарь вылез из машины, подошел к воротам и, бренча цепями, открыл замок. Хорошо освещенная дорожка к дому и пространство перед решетками ворот давали возможность хорошо разглядеть Цезаря. Это был высокий, широкоплечий мужчина с некоторой даже вальяжностью. Открыв ворота, хозяин сел в машину, и «мерседес» медленно подкатил к крыльцу.
