Мария Очаковская - Книга предсказанных судеб
На глазах моих выступили слезы. Несмотря на то что с того страшного дня прошло изрядно времени, я все же никак не могла смириться со смертью моей любимой Татуш. И не было дня, чтоб я не вспоминала о ней. Я и теперь ее помню, хотя с тех пор миновал уже не один десяток лет. Так, видно, устроена моя память. Время идет, многое стерлось и ушло в прошлое, я уже позабыла лицо моей матери, сестер, брата… Но по сей день отчетливо помню, как в детстве Татуш поила меня теплым молоком, как лечила от болезней, как баюкала моих детей. Никогда не забуду я и фра Микеле, верного моего слугу и друга, чьи мудрые советы не раз выручали меня в жизни. Не сотрется из моей памяти и образ благородного барона Бонкура, моего второго супруга, по которому я, как и прежде, скорблю и ношу траур. К слову сказать, знакомство и обручение с ним состоялись спустя три месяца после тех событий, о которых я вам рассказала. Барон прибыл в Помар по поручению сенешаля, чтоб сообщить, что Анри де Рабюсси наконец схвачен и брошен в тюрьму.
– А что сталось с тем странным отроком в белых одеждах? – встрепенулся Жакино.
– Признаться, я с трудом припоминаю рассказ зеленщика. Вроде бы он говорил, что мальчуган так и не добрался до замка, шел за ним по тропинке, а потом вдруг словно растаял, растворился в густом тумане…
Испустив несколько протяжных вздохов, юная Элинор воскликнула:
– Ах, бабушка, как бы мне хотелось хоть одним глазком взглянуть на фра Микеле. Каков он был из себя? А барон Бонкур? Отчего у нас нет их портретов?
– Это нынче все, словно сговорившись, приглашают к себе художников и заказывают портреты, во времена же моей молодости… Впрочем, постойте, кое-что я все-таки смогу вам показать, – с улыбкой произнесла графиня. – Пойди-ка, Жакино, и принеси наш часослов.
– Но, мадам, мы его уже искали везде, где только возможно. И я, право, даже не знаю…
– Позвольте мне, – вызвался Бернар. – Но обещайте, что без меня вы не станете ничего рассказывать.
Графиня кивнула в ответ, поднялась со своего кресла и подошла к окну, за которым едва проступали темные силуэты деревьев…
36. Задержание
Подмосковье, пос. Болшево. Наши дни
У окна, выходящего в темнеющий осенний сад, на письменном столе вспыхнул монитор компьютера, и рука, лежащая на клавиатуре, привычным движением набрала пароль. На экране одна за другой стали зажигаться разноцветные иконки, ожил браузер подключения к Сети, мелькнула заставка «Яндекса», out look, застучала аська…
– Вот дерьмо! Опять ничего, – произнес вслух сидевший у компьютера мужчина, – надо в ЖЖ глянуть.
Страница Живого Журнала грузилась медленно в отличие от вездесущих рекламных баннеров, которые проснулись мгновенно: в одном окошке размалеванная блондинка показательно трясла бюстом, предлагая всем желающим увеличить грудь на два размера, другая, демонстрируя какие-то необъятные штаны, уверяла, что за месяц похудела на пятьдесят килограммов. В третьем грозили концом света, предсказанным каким-то голозадым шаманом из Африки.
– Дерьмо… – сквозь зубы процедил мужчина, которого страшно бесила навязчивая реклама.
Хотя еще больше его бесило отсутствие новостей – в Живом Журнале новых постов он не нашел. Дед молчал, писем не было. А он их ждал, очень ждал.
Открыв предыдущую переписку, мужчина еще раз просмотрел все сообщения, пришедшие от деда в последнее время. Конечно, Арсен писал ему не сам – у него для этих целей имелся прыщавый айтишный червь, соплей перешибешь, сис-админ, заведовавший всей компьютерной кухней и перепиской до кучи. Сева компьютер так и не освоил, но по характеру сообщений, по их, так сказать, почерку было понятно, что диктовал их именно он – как всегда, ни одного лишнего слова, сухо, по делу. Сразу после приезда от него приходили письма с советами, рекомендациями, новыми вводными:
«С тачкой поможет Тигран».
«Схема – несчастный случай».
«По ходу не светись – хату проверит Армани».
«В контакт не вступай, режим фотоохоты: баба, ее связи».
После аварии, сработанной чисто, как по нотам, дед его похвалил – что само по себе было невероятно потому, что Сева никогда никого не хвалил. А тут – поощрительная малява: «Мы не зря тебя учили».
«Апрес, Игорь ждан»[58].
Но потом характер сообщений стал меняться. Посыпались нетерпеливые: «Где результат?», «Ну и…»
И даже раздраженные:
«Чего тянешь?»
«Не справляешься – помочь?»
С чего вдруг такая спешка! Откуда? Дед же сам просил не пороть горячку! Отчетливо вспомнился разговор, состоявшийся накануне его отъезда в Москву, когда Арсен объяснял, что работать надо с подходом, не торопясь, действовать по обстоятельствам.
Так что там произошло? Неужели ему непонятно, что такую вещь на мах не возьмешь!
Получив в очередной раз недвусмысленное предложение о помощи, которое, по сути, означало, что Арсен намерен его заменить, он запсиховал и вынужден был форсировать события. Ни Тиграна, ни тем более Армани он привлекать не хотел. Решил действовать сам. Бабу пришлось прессануть, хотя, по большому счету, это не его метод.
И что же получилось?
В результате всех собак повесили на него:
«С детсадом ты лоханулся».
«Ответишь».
Оправдываться не хотелось – это последнее дело. Он не какой-нибудь бычара безмозглый и под шестым номером ни у кого не работал.
Что ж, ну и ответит! Посмотрим, как они потом запоют. И сам Арсен, и вся эта кодла Араратов, долевиков, халявщиков. Ведь ждать осталось совсем недолго. Завтра у него на руках будет книга. И тогда он объяснит, что в сложившихся обстоятельствах у него просто не было другого выхода. Тем более что пацана никто даже пальцем не трогал. Он в полном порядке.
«Может, про это стоит сказать…» – задумался он и, почти не глядя на клавиатуру, принялся писать сообщение деду.
Он так увлекся, что не услышал, как внизу скрипнула входная дверь и два молодых и плечистых сотрудника, привычным движением достав оружие, в мановение ока преодолели короткий лестничный пролет, как один, осторожно заглянув в узкую дверную щель, проскользнул в комнату, а другой, блокируя выход, встал на изготовку, выставив перед собой пистолет.
Задержание прошло быстро. После условного сигнала в дом вошел полковник Присекин.
Торопко остался на улице, предоставив поле действия конторским. Всякий раз, когда дело подходило к логическому завершению, он терял к нему интерес.
Поговорив с Ольгой по телефону, Валерий Петрович не торопился возвращаться на дачу, предвидя, что там сейчас начнется – Дениса вот-вот должны привезти, они уже въехали в Королев.
Постояв еще минуту, Торопко открыл машину и бережно взял с сиденья тяжелый сверток:
– Хоть бы разок взглянуть, что за книга такая. Из-за чего весь сыр-бор…
Словно повинуясь чьей-то воле, книга раскрылась перед Торопко на иллюстрации с изображением какой-то средневековой казни. Со всеми надлежащими атрибутами – площадь, полная людей, в центре плаха, угрожающего вида палач в маске и приговоренный к казни.
37. Снова Бургундия
Москва – Помар. Наши дни
Через неделю Нина Семеновна выписалась из больницы – надоело болеть. И Торопко со Светланой заехали ее проведать.
Выглядела она бледной, немного осунувшейся, но в голосе ее уже звучали привычные командные нотки:
– Ну, Дениска, давай! Поднажми! Что ж ты, мало каши ел! – строго говорила она и в то же время с нежностью глядела на мальчугана, который, отказавшись от помощи, пыжился, сам тащил на веранду ее кресло.
– Вижу, настроение у вас боевое? – Поздоровавшись с Ниной Семеновной, Торопко по-взрослому, по-мужски протянул Денису руку. – Здорово! Похоже, тут вся работа на тебе! А мама-то где?
– Она за сигаретами вышла, сказала, на пять минут, но вы же знаете, что женщины всегда опаздывают, – философски заметил Денис.
– А мы тебе тут кое-что вкусненькое принесли. – Светлана достала из пакета коробку с пирожными.
На форточку прыгнул кот Самсон.
– Ох, как он у вас вымахал! Не по дням, а по часам растет, – воскликнула Светлана. – Чем вы его кормите?
– Мышами, – ответил Денис и, немного смутившись, что все засмеялись, уточнил: – Он, между прочим, уже двух поймал и съел.
– Давайте тогда чайку, – предложила Нина Семеновна и хотела встать.
– Нет, я лучше сама, – остановила ее Светлана и пошла ставить чайник.
Вернулась Ольга.
– А мы тут без тебя хозяйничаем, – с улыбкой встретил ее Торопко.
– Вот и молодцы! – обрадовалась она и принялась выкладывать покупки. Когда стол был накрыт, Валерий Петрович заварил чай, это дело он никому не доверял, залил крутым кипятком до половины, потом, накрыв полотенцем, выждал сколько положено, долил воды и, не спеша, поженил. За столом с бутербродами, пирожным, конфетами и ароматным чаем сиделось уютно, несмотря на то что в разговоре в основном превалировала медицинская тема – Нина Семеновна делилась свежими впечатлениями о больнице, а бывшая медсестра Светлана с удовольствием давала ей советы. Когда же зашла речь о лишнем весе, Валерий Петрович, для которого это была больная тема, потерял интерес к беседе.
