Аркадий Гендер - Проксима лжи
— Триста пятнадцать — это же мы! — закрутил головой Алексей Николаевич, резко тормозя и кладя руля вправо. — Какого черта?!!
— Скорость? — озабоченно спросил его Федор, пропустивший момент начала преследования их милицейским баркасом.
— Стрелять? За скорость?! — глуша мотор, пожал плечами Алексей Николаевич. — Вряд ли. Хотя, у нас все возможно!
Но, похоже, их остановили не за скорость. Визжа тормозами, уазик остановился чуть не перпендикулярно бордюру прямо перед носом Ауди, едва на снеся ей левую фару. Красно-синие дискотечные сполохи ярко залили салон. Сирена выла так, что, случись это близ кладбища, повсеместное восстание мертвецов, долженствующее сопровождать конец света, определенно началось бы значительно раньше графика.
— Господи, что случилось? — встрепенулась ото сна Катя.
Федор и сам был бы не против узнать ответ на этот вопрос. В его голове в такт чередованию красных и синих вспышек пульсировали две мысли о причинах происходящего. Предположение, что такая помпа вызвана тем, что в Катином банке уже докопались, что полмиллиона долларов оказались фальшивыми, сменялось уверенностью, что это захват его, Федора, как подозреваемого в убийстве Алексея Куницына.
— Полагаю, сейчас мы это узнаем, — угрюмо ответил он.
Распахнулись сразу все двери уазика, из него, как шарики из сломанного подшипника, посыпались одинаковые серые люди в касках и с короткими десантными «Калашниковыми» в руках. Они окружили Ауди со всех сторон и взяли сидевших в салоне на мушку. Федор охватило странное ощущение, что сейчас должен появиться кто-то, кто скажет этим серым и безликим «Пли!», и — «В дальнюю волость, в заоблачный плес…» А вот как раз и он! Из пассажирской двери, неуклюже, задом слезая с высокой подножки, появился совершенно необъятной круглости мент в новеньком форменном бушлате нараспашку. Хотя погоны на бушлате отсутствовали, было ясно, что это самый главный Синьор-Помидор над своей лимонной гвардией. Потому, что вместо каски на его голове была невероятных размеров фуражка с распластавшимся орлом на тулье, а в руках вместо автомата — грмкоговоритель, известный в народе как матюгальник. Смешно переваливаясь из стороны в сторону, Синьор-Помидор подошел к Ауди, широко, как Эйфелева башня, расставив ноги, встал между двумя автоматчиками и, страшно выпучив глаза, рявкнул в матюгальник:
— Всем выйти из машины! Руки держать на виду!
Федор вопросительно посмотрел на Алексея Николаевича. Тот внешне был спокоен, только его пальцы на ободе руля ощутимо подрагивали. В ответ он только укоризненно покачал головой и полез из машины.
— Не волнуйся, выходи спокойно! — стараясь не дрожать голосом, через плечо сказал Федор Кате.
Увещевал он, правда, скорее самого себя, потому мысль о том, что это — все, конец, и даже не ему, а — Ирине, ледяными тисками сжимала ему сердце, сводила с ума, лишала сил, воли, желания сопротивляться. С чувством приговоренного к казни, отправляющегося в свой последний путь, Федор открыл дверь и вышел из машины.
— Руки на крышу! Ноги расставить! — выдал в матюгальник новую порцию инструкций Синьор-Помидор.
Федор выполнил команду, уперся ладонями в холодный металл. Сзади к нему сразу подскочили, ткнули в почки стволом «калаша», больно ударили кованным ботинком по щиколотке: «Шире ноги, бля!» С другой стороны точно так же обрабатывали Алексея Николаевича. Через крышу тот бросил на Федора взгляд, в котором явно читалось: «Да, ребята, подвели вы меня под монастырь!» Испуганно озираясь по сторонам, вышла Катя. К счастью, ее не тронули, только крикнули Помидору:
— Товарищ майор, третья — почему-то баба!
— Баба? — со странным сомнением в голосе отозвался тот. — Может, первый напутал чего? Хотя, а вдруг шахидка?! Держи ее на всякий случай на мушке.
«Шахидка? Катя — шахидка? — медленно заворочалось у Федора в голове. — Что за чертовщина?!» Он обратил внимание вдруг, как черными кольцами, тая, расходится под его руками намерзший на крыше машины ледок, и со странным удивлением понял, что не чувствует холода. И сразу же в кончики пальцев вступило, заломило тупо, но Федор обрадовался этой боли, чувствуя, что возвращается и способность соображать, а с ею — и надежда. Потому что в лимоньем стане чувствовалось какое-то беспокойство, словно все шло не совсем так, как у них было спланировано. По крайней мере, помидор никаких дальнейших команд и инструкций по поведению не отдавал, а, бесцеремонно поставив матюгальник на капот Ауди, глубокомысленно изучал какую-то бумагу, время от времени поднимая от нее хмурый взгляд то на одного, то на другого задержанного. Проезжающие мимо машины притормаживали и сидящие в них с неподдельным интересом смотрели, как шмонают не каких-нибудь несчастных армян или таджиков, а приличных с виду людей. Наконец, невнятно пробормотав себе под нос что-то типа: «Вот ё!..», помидор извлек из внутреннего кармана рацию с длинной антенной.
— Первый, я пятый, — произнес он в решетчатый микрофон. — Прием!
— Первый на связи! — хрипло, но внятно прошипела в ответ рация. — Что у вас, пятый?
— Ну, короче, мы их взяли! — отчитался пятый, почему-то отворачиваясь в сторону. — Только тут не совсем все вяжется с ориентировкой. У них одна женщина оказалась, а, вроде, все террористы были мужчины? И — не похожи они что-то на кавказцев, славяне с виду.
В рации что-то хрюкнуло и наступила тишина. Смысл услышанного сверкнул в мозгу Федора спасительным лучом солнца среди туч, глотком кислорода утопающему. Неужели вся эта операция, по сравнению с которой штурм Берлина кажется ротными учениями, простая ошибка? Да нет, не может быть! Было видно, что в ожидании ответа помидор очень нервничал. Он по-дембельски сбил фуражку на затылок, и от его взмокшего лба шел пар.
— Кого вы там взяли? — наконец, переспросили по рации.
— Ну, ориентировка же прошла — увещевательно нагнулся вместе с рацией к земле помидор. — Трое, автомобиль Ауди, номер триста восемнадцать или триста пятнадцать. Только я ж говорю, одна женщина…
— Да их сейчас здесь берут, — донеслось в ответ из рации. — Дайте данные по машине!
— Данные по машине! — защелкал в воздухе пальцами помидор, обращаясь к тому автоматчику, который держал Алексея Николаевича.
— Документы в заднем левом кармане брюк, — меланхолично произнес Алексей Николаевич, и посмотрел на Федора.
Его глаза грустно хохотали. Лимончик с автоматом достал из указанного места пачку документов и бегом отнес их помидору. Тот толстыми дутыми пальцами неловко развернул их, роняя на снег вложенные вовнутрь бумажки, достал техпаспорт и зачастил в рацию:
— Первый, автомашина Ауди сто, одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года выпуска, государственный номер Анна, триста пятнадцать, Олег, Роман, семьдесят седьмой регион!
— Понял вас, пятый, — ответили в рации. — Советую более внимательно изучить ориентировку. Там госномер указан неточно, но марка машины — совершенно конкретно. Ауди «А-восемь» прошлого года выпуска от второй по счету «сотки» отличается, как зима от лета. Проверьте у водителя и пассажиров документы, машину на угон и, если «ноль», отпускайте.
— Понял вас, первый, — неохотно ответил помидор, надвигая фуражку на самые брови. — Конец связи!
Автомат перестал упираться Федору в спину, он принял нормальную позу и размял затекшие ноги. Весело подмигнул Кате — кажется, пронесло! Но, как всегда, после решения неожиданной сиюминутной проблемы сразу навалились все остальные, старые. В обменке на Маяковке, до которой было рукой подать, они явно уже пролетели, на часы можно было даже и не смотреть. Да и не хотелось. Еще какое-то время у них проверяли документы, переговаривался по рации помидор, проверяя Ауди на предмет всевозможных угнанностей. В общем, когда к ним, уже порядком подзамерзшим, переваливаясь, подошел майор-помидор с толстой пачкой всех их документов в руках, было уже двадцать пять минут девятого.
— В общем, граждане, ошибочка вышла, — сказал он, протягивая документы Федору. — Идет операция «Вихрь-Антитеррор», и по внешним данным вы оказались похожи на террористов. К тому же ехали быстро. Так что, извиняюсь, конечно, но прошу отнестись с пониманием.
— Да, конечно, мы понимаем, — один за всех покивал уму головой Федор.
Он не хотел вкладывать в эти свои слова хоть какого-нибудь сарказма, — ему не интересно было сейчас ерничать перед эти комком жира с вертолетной площадкой на голове. Но, наверное, не получилось, потому что помидор очень внимательно и зло вдруг посмотрел Федору в глаза и сказал внятно:
— Спасибо бы сказали, что мордами в снег вас всех не положили!
Он рывком забрал с капота свое орудие производства и властно махнул своим лимончикам — уходим! Те, как патроны в обойму, повскакивали в кузов, и уазик, рыча, отъехал, обдав оставшихся удушливым низкооктановым выхлопом.
