Андрей Воронин - Бык в загоне
Водитель, испугавшись крутых парней, поспешил к легкомысленно одетой брюнетке средних лет, в одной руке держащей ладошку миловидной девочки не старше пяти лет, а в другой - необъятных размеров баул.
- Постой, - окликнул его Сергей, - давай еще двоих - и поедем в Ялту.
Шофер замер в раздумье между явно не привлекательной компанией дюжих мальчиков, совсем не похожих на студентов консерватории, и брюнеткой, которая, конечно же, будет упорно торговаться за каждую копейку, но наверняка не выкинет его из машины где-нибудь на горной дороге.
Видя его замешательство, вмешался Анатолий Сопко. Он похлопал таксиста по плечу, успокаивающе произнес:
- Не ссы, не обидим - оплатим в оба конца.
Как и следовало ожидать, природная жадность переборола страх, и таксист, подозвав двух переминающихся с ноги на ногу коллег, предложил им присоединиться...
Всю дорогу таксист с опаской косился на угрюмо молчавших пассажиров. За время пути он не один раз успел пожалеть о том, что согласился ехать, и зарекался впредь никогда не совершать столь опрометчивых поступков.
Когда же он узнал от сидящего рядом Никитина точный адрес в Ялте, душа его и вовсе ушла в пятки. Этот адрес был известен всем более или менее взрослым жителям полуострова. Ведь там жил вор в законе Михаил Яковлевич Гросич по кличке Тягун.
"Если рейс закончится благополучно, - пронеслось в голове у таксиста, то можно будет даже приятелям хвастаться, что однажды подвозил к дому гостей самого Тягуна...
От этой мысли на лице таксиста появилась глуповатая улыбка, однако она быстро сошла, так как на смену первоначальным размышлениям пришли менее веселые: денег, конечно, не заплатят - в этом водила был уверен на сто процентов.
Через полтора часа три такси остановились у высоких ворот дачи Тягуна.
Когда все вышли, Лысый небрежно подозвал к себе шоферов:
- Сколько с нас, шеф? - обратился он к тому, что договаривался с ними.
Тот упрямо замахал руками:
- Да что вы, что вы, спасибо, ничего не надо.
- Ну ты даешь, командир, - на лице Сопко появилась искренняя улыбка он не мог даже предположить, с чего это алчные вокзальные таксеры стали вдруг такими бессребрениками.
Поняв, что так и не получит ответа на свой вопрос, Толик достал из нагрудного кармана толстый пресс и, отсчитав столько, сколько, по его представлению, могла стоить их поездка, вложил в руки таксиста.
Водитель машинально пересчитал деньги и крикнул вдогонку удаляющемуся клиенту:
- Эй, подождите! Здесь же больше, чем договаривались. Возьми сдачи!
- Будь здоров, приятель, - обернулся у самых ворот Сопко и исчез за высоким забором...
Просторный двор дачи был заставлен автомобилями. Здесь стояли и высокомерные "мерседесы", и скромные трудяги "опели", и навороченные "БМВ", между ними затесался смущенный "Жигуленок", косясь круглыми фарами на именитых соседей.
Протиснувшись между рядами машин, Сергей Никитин, он же Писарь, подошел к огромной беседке, увитой буйным плющом. Навстречу ему, широко раскинув руки, вышел хозяин дачи, Тягун:
- Привет, привет, - обнимая гостя, он похлопывал его по спине.
- Здравствуй, Миша, - в ответ улыбнулся Никитин, - как здоровье, как делишки?
- Спасибо, спасибо, все ништяк, - отозвался Гросич. - Лысый, а ты куда? Пожалуйте к нашему шалашу, - Тягун указал на беседку, - тем более что Коля хотел тебя видеть.
Толик Сопко послушно проследовал за крымским авторитетом и Сергеем.
В так называемой беседке, больше напоминающей просторный зал, стоял накрытый стол, за которым собрались своего рода князья преступного мира. Ближе ко входу восседал Доктор, из-за которого выглядывал бритый череп Крытого. Место в горце стола оставалось свободным. Туда и указал Писарю Гросич.
Проходя на предназначенное ему место, Сергей по очереди обнялся с Кориным и Кроменским, все присутствующие широко улыбались вновь прибывшим.
Сидящий напротив Доктора Соловей протянул через стол руку Никитину и обернулся к Лысому:
- Здорово, Толян, - Соловьев передвинулся на соседний стул, указывая ему на освободившееся место, - присаживайся, друг.
Толик уже опускался на мягкий стул, когда раздался голос Крытого:
- Не спеши, - тяжелым взглядом в упор киевский пахан уставился на своего ближайшего помощника.
Тот замер, не решаясь ослушаться своего босса.
Кроменский продолжил:
- Объясни людям, как ты обфаршмачился. Может, еще не все знают.
Соловей, оценив ситуацию, поспешно произнес:
- Да брось ты, Коля. Пацан не виноват. Отвечаю, "косяк" мой. Это мои архаровцы рамсы попутали, - одессит имел в виду операцию, в которой были застрелены кавказцы, что помешало выяснить у них местонахождение рассредоточенных по Украине членов Мирзоевской группировки, на чем упорно настаивал Крытый, - хотите, дайте за это мне по ушам. Присаживайся Толян, Соловьев явно благоволил к Лысому. К тому же он не считал происшедшее столь серьезным проступком, поэтому прикрыл Сопко своим авторитетом.
- Ладно, чего уж там, садись, - нехотя согласился Кроменский.
- Ну все, раскачали, - по праву старшего по возрасту взял слово Доктор, - может, послушаем Писаря?
- Не гони гусей, Вася, - возразил Тягун, - пусть человек покушает, - он посмотрел на Сергея, - с дороги все же. Ешь, Писарь, не стесняйся.
- Спасибо, - поблагодарил Сергей, - но я думаю, сперва дело, а потом и поберлять можно.
Присутствующие удовлетворенно переглянулись, обратив свои взоры к вновь прибывшему. Тот произнес:
- Мирзы больше нет. Жил он не правильно и сдох, как обожравшийся шакал. Вот все, что от него осталось.
С этими словами Писарь, решительно раздвинув тарелки, поставил на стол раскрытую сумку. Соловей, не успев рассмотреть содержимое, с сарказмом предположил:
- Голову его, что ли, привез... - но заглянув в сумку и увидев пачки денег, он так и не закончил фразу, улыбка сменилась удивлением.
Тягун по праву хозяина взял спортивную сумку за уголки и вытряхнул содержимое на стол. При этом на его лице, как и подобает настоящему авторитету, не дрогнул ни один мускул.
- Сколько здесь? - спросил он ровным голосом.
- Два миллиона пятьсот тридцать пять тысяч марок, двенадцать тысяч долларов, ценные бумаги, - стал перечислять Никитин, - на какую именно сумму, не знаю. Семьдесят штук я отдал Герману, - говоривший многозначительно посмотрел на Крытого, который утвердительно кивнул ему, тем самым признавая, что названное имя имеет к нему непосредственное отношение, - десять косарей я заплатил телке, - и, предупреждая вопросы, пояснил:
- Она была секретаршей Мирзы, без нее мне было не обойтись. И еще около трех штук потратил на гостиницу, жрачку и билеты, оставшиеся бабки здесь, Сергей достал из кармана пухлый кошелек, успевший за последние дни побывать в чужих руках, и вынул из него несколько купюр разного достоинства, присовокупив их к вышеперечисленным ценностям.
- Оставь, - рука Тягуна протянулась в предупредительном жесте, - это мелочи. Мы тебе верим, - ом обвел взглядом присутствующих.
- Правильно сделал, - поддержал Писаря Корин, - жест, достойный жулика: все на бочку, а после раздербан.
Угрюмо молчавший Кроменский наконец произнес недовольно:
- Это грязные бабки, я не хочу принимать участия в дележе.
- Почему? - удивился Соловей.
- Это лавэ пидара, негодяя, - серьезно вымолвил Крытый, - мы же не знаем, с чего он их имел? - он возвысил голос, обведя присутствующих тяжелым взглядом. - Может; с сутенеров, а может, с пидаров, а может, он за них свое очко подставлял?
- Коля, ты не прав, - возразил ему Доктор. - Этот "воздух" раздобыл Писарь. Он честно сделал свою работу, поэтому я считаю, что мы не можем спрашивать с мрази, с которой уже и спросить нельзя, - старик имел в виду покойного Мирзоева.
- Тогда пусть эти деньги заберет Писарь. Я согласен с тем, что он получил их правильным путем, - сказал свое последнее слово Крытый.
За столом воцарилась пауза, никто не решался нарушить ее. Авторитеты задумались над словами киевского пахана.
Тогда, оценив ситуацию, Сергей сгреб банкноты в охапку и произнес:
- Согласен, - на его губах играла хитрая улыбка.
Авторитеты недоуменно уставились на него.
- Я сделал работу, так? - он обвел взглядом присутствующих, ища подтверждения своим словам. - Кто-нибудь может меня упрекнуть в крысятничестве? Здесь сидит Вася Доктор, авторитет которого, я надеюсь, не вызывает никакого сомнения. Он может подтвердить, что я всегда исправно вношу свою долю в общак.
- Да, - теперь улыбался и Корин, до которого дошло, куда клонит его крестник. - Быть мне последней сукой, если Писарь врет.
- Так вот, это лавэ я отдаю на общак, за вычетом ста штук зелени, оговоренных на прошлом сходняке. Соловей, - обратился Сергей к одесситу, прошу тебя, будь казначеем, отсчитай доляху.
Владимир Соловьев, которому с самого начала не понравились претензии Крытого, отсчитал Сергею положенную сумму.
