Джон Гарднер - Возвращение Мориарти
— Зебедия Смит. — Голос его прозвучал ровно, не выдав ни малейших эмоций.
— Вы хотите, чтобы я…
— Да. Нам он больше не нужен, а знает слишком много. Перережь ему горло и избавься от тела. Сделай это сегодня же.
Китаец чинно поклонился и удалился с улыбкой на губах. На войне нет места сантиментам; возможно, размышлял он, такая же участь уготована и двум другим пленникам.
Джону Майклджону было за шестьдесят, но обстоятельства сложились так, что ему все еще приходилось работать. Контора его, тесная и просто обставленная, находилась на втором этаже здания, расположенного неподалеку от пересечения Сити-роуд и Олд-стрит. Латунная табличка на двери оповещала, что здесь трудится «Джон Майклджон. Частный сыск и судебные расследования».
Кроу постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Старина Майклджон сидел за большим, заваленным бумагами столом. В углу, возле единственного, закопченного окна, некий молодой человек старательно вписывал что-то в здоровенный гроссбух.
Кроу представился, и улыбка, с которой встретил гостей хозяин, сошла с усталого, расчерченного морщинами лица.
— По судебному вопросу или что-то личное? — спросил детектив, пряча беспокойство в блеклых, слезящихся глазах.
— Боюсь, скорее личное, — доброжелательно уверил его Кроу.
— Хотите, чтобы я уладил какие-то ваши дела?
— Нет, — твердо отрезал Кроу. — Речь идет о ваших прошлых неприятностях, и я надеюсь, что сможете нам помочь кое в чем разобраться.
Майклджон печально кивнул и повернулся к молодому человеку в углу.
— Бернард, у этих джентльменов ко мне личное дело. Буду признателен, если ты оставишь нас на несколько минут. — Он усмехнулся, невесело, но беззлобно. — Почему бы тебе не перейти через улицу и не попробовать познакомиться с той молоденькой продавщицей?
Когда смущенный Бернард выскочил за дверь, Майклджон жестом предложил гостям садиться.
— Полагаю, ваш визит как-то связан с гонкуровским делом. Обычно так и бывает.
— Обычно? — насторожился Кроу. — Что вы имеете в виду? Как это — обычно? К вам часто по нему обращаются? Я думал, дело давнее и о нем никто уже не помнит.
— Я, пожалуй, не совсем точно выразился, но время от времени кто-то вспоминает. Чаще всего в связи с каким-нибудь похожим мошенничеством. Тогда и приходится принимать гостей. Что, еще одна шайка завелась?
Кроу мягко улыбнулся.
— Мистер Майклджон, я не хочу напоминать вам о прошлом. Что прошло, то прошло, и не стоит ворошить былое. Вы сглупили, но, как и двое других, по счетам расплатились. — Он оглядел голую комнатушку. — Или, как я понимаю, все еще продолжаете платить.
Детектив вздохнул.
— Было нелегко, но я выкарабкался. Сейчас, знаете ли, на частные расследования большой спрос, хотя, думаю, следовало бы уехать в Америку. Там, говорят, можно по-настоящему заработать. Вот один ваш соотечественник открыл агентство и неплохо справляется.
— Да, Алан Пинкертон.
— Вот и мне бы уехать. Не стоит оставаться там, где запачкался. А я вот по глупости остался.
Кроу понимающе кивнул.
— Наверное, вы правы. Но ведь дело и впрямь давнее. Вы знаете, что Палмер перебрался в Австралию?
— Нет. — Детектив даже присвистнул. — Вот так новость. Что ж, он вовремя слинял, скажу я вам. И старина Нат тоже ушел… Можно сказать, эмигрировал.
— Из-за Ната Драсковича мы и приехали.
Майклджон горько усмехнулся.
— Только не говорите, что он оставил завещание и мне достанется две тысячи фунтов. Это было бы уж чересчур.
— Драскович умер бедняком, но вы и сами знаете. Есть, однако, кое-что еще, о чем мы не знали до последнего времени. Точнее, знали, но не обращали на это внимания. Рассчитываем на вашу помощь.
— Конечно. Сделаю все, что смогу.
— Тогда добавьте еще одно имя к тем трем, что я сейчас назову. Джонг, Курр, Мюррей.
Детектив как будто растерялся, и Кроу показалось, что лицо его слегка посерело.
— Еще одно имя? Но вы их уже знаете. Ведь взяли всех.
— Уолтерса так и не поймали.
— Ну да, этот улизнул. Говорили, смылся в Америку.
— То же говорили и о Мюррее, но его нашли.
— Про Уолтерса я ничего не знаю.
Кроу перевел дух.
— А как насчет Мориарти?
Майклджон побледнел.
— Что? — Голос его дрогнул, глаза заметались по комнате, словно высматривая запасной выход.
— Мориарти, — повторил Кроу.
Детектив покачал головой.
— Впервые слышу. По крайней мере в связи с тем делом.
— А с каким-то другим?
— Ну… — Майклджон заколебался. — Знаете, слухи всякие ходят. В таком бизнесе нельзя…
— Послушайте, за тем мошенничеством, в котором вы были замешаны, стоял Мориарти. Мы это знаем, и вы тоже знаете. Нам нужно лишь ваше заявление под присягой.
— Мориарти вам не взять. Никому его не взять. И вам, инспектор, об этом известно.
— Не знаю. Мне нужно от вас данное под присягой заявление о причастности Мориарти к афере Курра и Джонга. Мне нужна правда.
Прошла, наверное, минута, прежде чем Майклджон покачал головой.
— Кто говорит, что он имел к тому делу какое-то отношение?
— Например, Драскович.
— Не верю. Если бы Нат заговорил, вы носились бы как ошпаренные.
— Он заговорил уже перед самой смертью. К сожалению, его словам не придали значения.
— У вас есть подписанное им заявление?
— У нас много чего есть.
— Сомневаюсь.
— Того, что у нас есть, вполне достаточно, чтобы доставить вам серьезные неприятности. Вряд ли они нужны человеку вашего возраста. Да что говорить, вы и сами знаете.
Снова молчание.
— Предположим, я что-то расскажу, что потом?
— Мы оставим вас в покое, мистер Майклджон.
— Может быть, но… — Детектив не договорил, и пауза повисла невысказанным вопросом.
— Вас тревожит вопрос собственной безопасности?
— А вы что думаете, мистер Кроу? Что вы на самом деле думаете?
— Я ничего не думаю, мистер Майклджон. Знаю только, что у нас имеются убедительные свидетельства того, что одно имя было изъято из дела. У меня есть основания полагать, что вам известно это имя. Ваш общественный долг состоит в том, чтобы дать сейчас официальные показания. Мне важно получить неопровержимые доказательства.
Майклджон тяжело вздохнул.
— Другими словами, вы даете понять, что загоните меня в могилу, если я ничего не скажу.
— Я бы не употреблял такие сильные выражения.
— Речь идет именно об официальном заявлении?
— Боюсь, что да.
— Хорошо. Я расскажу, что знаю, только вот знаю я немного. Насколько мне известно, организаторами той серии мошенничеств были Курр и Джонг. Мне заплатили за то, чтобы я предупредил их, когда полиция выйдет на след. Детали имеются в судебных протоколах. Ближе к концу я понял, что они действуют не одни, что за ними стоит кто-то другой. Имя я слышал несколько раз, но его самого видел только однажды, в доме Джонга в Шенклине. Этого человека звали Мориарти. Джеймс Мориарти.
— Сможете его узнать?
— Дело давнее, лет прошло немало, но, думаю, узнаю.
— Даты помните?
— Никаких записей я не вел, дневников тоже, а память уже не та, что в молодости.
— Иначе говоря, когда в суде дело дойдет до опознания, память может вас подвести?
Детектив позволил себе улыбнуться.
— Возможно.
Скрывая раздражение, Кроу кивнул Таннеру, который записал заявление и передал бумагу на подпись Майклджону, без особого энтузиазма исполнившего заключительный акт.
Выходя, инспектор обратил внимание, что за последние полчаса, пока они были с ним, детектив как будто состарился сразу на несколько лет. Кроу предпочел бы задержаться еще на полчасика, порасспрашивать, проверить некоторые теории, но это могло подождать. Полученный документ, при всей его незначительности, мог при определенных обстоятельствах послужить тараном, пробивающим защиту Профессора. Вторую половину дня инспектор намеревался посвятить изучению рапортов о событиях понедельничного вечера и, возможно, поговорить с некоторыми их участниками.
По возвращении в Скотланд-Ярд он поручил Таннеру заняться второй линией расследования: самым внимательным образом изучить и проверить факты и даты жизни, карьеру, друзей и родственников покойного полковника Морана.
Со страхом и даже ужасом Роуч и Фрэй ожидали того часа, когда Профессор вынесет им окончательный приговор. Они уже поняли, что пропустили какое-то важное событие, некое решающее сражение, в котором их сторона, сторона Грина и Батлера, потерпела поражение. Теперь им оставалось только принять наказание от человека, жестокость которого давно стала притчей во языцех среди членов криминального братства.
Сопровождаемые Пейджетом и одним из экзекуторов, они вышли из тесной камеры, спустились по винтовой лестнице, пересекли «комнату ожидания» — там уже сидели около дюжины просителей — и поднялись в апартаменты, где и остановились перед большим столом, видом своим и позами напоминая заключенных, покорно, но с замиранием сердца ждущих вердикта суда.
