Саманта Хайес - Пока ты моя
— Может быть, Эмма?
— Да-да, Эмма. Точно, она. Эмма была для Карлы настоящей опорой. Она родом из более благополучной, прочной семьи и, в сущности, работала вместе с нами над реабилитацией Карлы. Подобно своей матери, Карла страдала героиновой зависимостью.
Женщина-детектив делает какие-то пометки.
— Расскажите нам поподробнее о наркотиках.
— Она всегда что-нибудь употребляла: марихуану, самые разные таблетки, которые только могла достать, крэк и, наконец, героин. Она пристрастилась к наркотикам давно, еще с того времени, как мы впервые поставили ее на учет, и увлекалась ими вплоть до восемнадцати лет, пока не обзавелась собственным жильем. Думаю, после этого она пару месяцев была «чистой». Беременность помогла ей по-новому взглянуть на свою истинную жизнь и чуть ли не дала импульс все наладить. — Я вздыхаю, вспоминая, как мы впервые навестили Карлу в ее собственной квартире. Тогда я молилась, чтобы она нашла в себе силы исправиться. — В последнее время нас больше интересовала не она сама — Карле давно исполнилось восемнадцать, — а ее будущий ребенок. Детей нельзя воспитывать в условиях, которые могла предложить Карла.
Я думаю о ее умершем ребенке, и мне становится дурно. К горлу подкатывает тошнота, а комната так и расплывается перед глазами. Я просто не могу до конца принять то, что случилось.
— Так у вас есть какие-нибудь идеи по поводу возможного отца? — спрашивает меня мужчина.
Снова надолго погружаюсь в интенсивные раздумья.
— У нее было несколько бойфрендов, — отвечаю я инспекторам. — Но, насколько я помню, ни один из них не задержался надолго. Такая молодая женщина, как она, живущая одна, очень беззащитна…
И тут я думаю о себе. Находясь на другом конце социального спектра, моя жизнь коренным образом отличается от жизни Карлы. Но если все сводится к одиночеству и уязвимости, мишенью злоумышленников запросто могу стать и я. Когда Джеймс — вдали, я ничем не отличаюсь от матери-одиночки.
— Вам, безусловно, лучше спросить об этом Тину Кент, мою коллегу. Она недавно занималась проблемами Карлы. Я лишь контролировала работу над этим делом. Тина наверняка знает больше об отце ребенка.
— Мы уже беседовали с Тиной. Мы забрали несколько документов по делу Карлы, но Тина объяснила, что одного не хватает, совсем недавнего, и эту бумагу, скорее всего, оформляли вы.
— Ах да! — спохватываюсь я. Мне следовало вернуть этот документ на работу несколько дней назад, но он ведь надежно заперт в кабинете Джеймса. Никто не смог бы забрать бумагу оттуда. — Могу принести документ, если хотите на него взглянуть. Как глава отдела, я обязана регулярно просматривать дела, которые ведут другие социальные работники. Мы расцениваем это как контроль качества.
Я — уже на ногах, чтобы сходить за делом, и усиленно пыхчу, когда говорю.
— Спасибо, — благодарит инспектор Фишер, — это поможет нам во многом разобраться.
Потом она спрашивает, показывая на мой живот:
— Вам еще долго ждать?
— Слишком долго, — смеюсь я в ответ. — Думаю, пару недель, но если бы ей вздумалось появиться на свет сейчас, я была бы очень счастлива.
— Ей?
— УЗИ показало, что будет девочка. У меня уже есть два мальчика-близнеца, я — их мачеха, поэтому рада, что у нас будет женская компания.
— У меня две девочки. Подростки. От них сплошные неприятности, — горько усмехается инспектор Фишер.
Я вразвалочку добираюсь до кабинета Джеймса и открываю шкаф для хранения документов, которым муж разрешает мне пользоваться для работы. Если возникает необходимость взять документы из офиса, мне не разрешается оставлять их в машине или где-нибудь еще без присмотра. Но полагаю, бумаги будут в целости и сохранности, если на время оставить их в запертом кабинете, в несгораемом сейфе. Нахожу документ и возвращаюсь в гостиную. Детективы о чем-то разговаривают, но смолкают, едва завидя меня.
— Вот, — вручаю я им бумаги. — Только вам придется заехать в офис, расписаться в их получении.
Инспектор Фишер достает форму, предусмотренную для подобных случаев, уже заполненную Тиной. Я добавляю реквизиты личного дела и визирую форму рядом с подписью детектива. Убеждена, что все сделала правильно. Я не могу утаивать информацию от полиции.
— Я действительно надеюсь, что это поможет.
На протяжении следующих пятнадцати минут они подробно расспрашивают меня об общении с Карлой, ее наркотической зависимости, психическом состоянии во время нашей последней встречи, ее семье и даже о ее стремлениях и планах. Мне, вероятно, стоило предложить детективам чаю, но я хочу, чтобы они ушли. От пережитого шока мне дурно.
Наконец, они поднимаются со своих мест.
— Если я могу еще чем-нибудь помочь, — говорю я, проводя их через прихожую, — пожалуйста, свяжитесь со мной.
Оба инспектора кивают и жмут мне руку, выражая признательность за помощь. Когда они поворачиваются, чтобы уйти, на ведущей к дому дороге появляется Зои, которая ведет за руки близнецов. Она тащит их по направлению к дому. Увидев детективов, няня замедляется и во все глаза смотрит на них, потом вдруг опускает взгляд и отворачивается. Инспекторы едва замечают ее, оживленно что-то обсуждая, а потом мужчина хватается за телефон, и они решительным шагом удаляются.
Когда Зои прошмыгивает мимо меня, что-то бормоча и ворча себе под нос, я пытаюсь понять, почему она выглядит такой призрачно тонкой и бледной.
Чуть позже я вижу, что от Джеймса пришло письмо по электронной почте. Я и не ожидала весточки так быстро. Сердце трепещет при мысли о том, что сейчас я буду наслаждаться этими несколькими строчками, которые он написал. Устраиваюсь на кровати с чашкой чаю и впиваюсь взглядом в экран ноутбука, балансирующего у меня на ногах. Хочется буквально поглотить глазами имя отправителя и строчку темы письма, которое отражается, непрочитанное и многообещающее, в папке входящей почты. Я так скучаю по Джеймсу…
Интересно, о чем же он написал на сей раз? Вероятно, рассказывает о том, что подлодка повернула и продвигается обратно, к порту. И может быть, в эту самую минуту Джеймс несется по автостраде по направлению к нашему дому, со всех сторон окруженному сушей, готовый отказаться от своей военно-морской службы. В конце концов, мы ведь не нуждаемся в деньгах. Уверена, унаследованного семейного состояния хватило бы на то, чтобы обеспечить нам безбедную жизнь до старости и даже после, но Джеймс говорит, что пока не может притронуться к деньгам и даже не считает их своими. Я не понимаю этого, но он выходит из себя, если я сую нос не в свои дела.
Потягивая чай, я кликаю на письмо. Как я и думала, оно короткое. До того как попасть в мою папку «Входящие», сообщение просматривается военными специалистами.
«Дорогая Клоди, страшно скучаю по всем вам! Как там мальчики? Я сейчас — в Средиземном море, операция идет по плану. Все время гадаю, родился ли уже наш ребенок. Как обычно, у меня мало времени, но мое сердце — со всеми вами. Как работает З.? Надеюсь, она успешно подтверждает свою ценность. Напиши мне, когда появятся новости. Буду часто проверять почту. Со всей любовью, как и всегда, Джеймс».
Все почти как обычно, исключая лишь то, что на этот раз он упомянул Зои. Его, должно быть, немного успокаивает то, что я не осталась совсем одна. Все наши с Джеймсом близкие живут вдали: родители мужа — в Шотландии, а моя мать эмигрировала в Австралию несколько лет назад. Семья Элизабет обосновалась на Нормандских островах, так что у близнецов и моего ребенка не будет никаких безумно любящих бабушек и дедушек на опасно близком расстоянии. Но Джеймс видит в этом положительную сторону: он говорит, что у нас есть готовые летние дома, в которых можно проводить отпуск.
В первый раз Джеймс покинул меня, уйдя в плавание, спустя всего две недели после того, как я переехала к нему. Мои друзья волновались, что он слишком торопит события после смерти Элизабет, говорили, что я нужна ему лишь для того, чтобы заботиться о мальчиках, но я не придавала этому значения. Я сразу полюбила Джеймса и знала, что хочу быть с ним всерьез и надолго, с его военной службой или без нее. Он появился в моей жизни, так сказать, при полном комплекте, с детьми, и я ничего не имела против. Даже когда я захотела подарить ему еще одного ребенка, он всецело одобрил эту идею. Только посетовал, что, возможно, зачать ребенка будет трудно, ведь он так часто находится вдали от дома. Помнится, мне захотелось ответить, что, если зачать у нас и не получится, причина окажется совсем не в этом.
Я снова кладу голову на подушку и прислушиваюсь к происходящему в доме. Все тихо. Зои искупала и уложила мальчиков спать час назад, я почитала им на ночь и поцеловала в макушки. Близнецы прильнули ко мне, спрашивая, когда же папочка вернется домой.
— Чуть попозже я собираюсь пойти прогуляться, — сказала мне Зои на кухне.
