Марио Пьюзо - Первый дон
Александр просчитывал варианты, прикидывал, как могут развиваться события. Если он соглашается на свадьбу Чезаре и Шарлотты, должен ли он рвать отношения с Испанией, с Неаполем? И с его любимой дочерью Лукрецией? Ее муж, Альфонсо, неаполитанский принц, и союз с Францией, несомненно, разрушит ее семью. Однако, что случится с его семьей, если он откажет Франции? Король все равно вторгнется в Италию, с его разрешением или без… но тогда возведет на престол кардинала делла Ровере.
«Если французы пойдут через Милан, Лодовико сбежит, не пытаясь сопротивляться, – думал Папа. – А если Неаполь возьмется за оружие, что станет с Хофре и его женой Санчией?»
Папа отчаянно искал хоть один довод, который позволил бы ему выбрать Испанию, а не Францию и запретить Чезаре жениться на француженке. Долго стоял на коленях, вышагивал взад-вперед перед алтарем, но не находил.
С другой стороны, хорошо вооруженные и обученные французские солдаты очень помогли бы Чезаре в борьбе с местными царьками, и он мог стать герцогом Романьи. В этом случае были бы спасены и семья Борджа, и папство.
Всю ночь он провел у алтаря, под мерцающим светом свечей, в надежде услышать голос свыше. И под утро покидал часовню уже с принятым решением, пусть далось оно ему и нелегко.
Дуарте дожидался возвращения Папы в его покоях, прекрасно понимая, какую борьбу с самим собой тому пришлось выдержать.
– Дуарте, друг мой, я попытался рассмотреть этот вопрос как можно более обстоятельно. По моему разумению, сделал все, что мог. И пришел к решению. Теперь мне нужен кусок пергамента, чтобы я написал ответ, а потом положил бы голову на подушку и отдохнул.
Дуарте наблюдал, как Папа садится за стол. Впервые он выглядел уставшим стариком. Дуарте протянул ему перо.
Твердой рукой Александр написал несколько слов:
«Мой дорогой сын. Пара прекрасная. Женись».
* * *
Святой город Рим торжественно отметил день, когда во Франции Чезаре Борджа женился на Шарлотте д'Альбре. Папа приказал устроить фейерверки. На ночных улицах было светлее, чем днем. Народ ликовал!
Лукреция, в своем дворце в Портико, стоя у окна рядом с принцем Альфонсо, с ужасом наблюдала, как небо вновь и вновь окрашивается в яркие цвета. Конечно, она радовалась за брата, которого любила всем сердцем, но ее печалила судьба мужа, которому новый политический союз не сулил ничего хорошего.
А когда им стало известно, что кардинал Асканьо Сфорца вместе с несколькими другими кардиналами бежали в Неаполь, Альфонсо не на шутку обеспокоился.
– Моя семья в опасности, – сказал он Лукреции, обняв ее, наблюдая за буйством красок в небе. – Французское вторжение может начаться со дня на день. Я должен ехать в Неаполь, командовать войсками. Я нужен отцу и дяде.
Лукреция еще теснее прижалась к нему.
– Но Папа заверяет меня, что нам опасность не грозит, что он не позволит политическим конфликтам вмешиваться в нашу любовь.
Восемнадцатилетний Альфонсо с грустью посмотрел на Лукрецию. Откинул прядь волос, упавшую на глаза.
– И ты в это веришь, моя несравненная Лукреция?
В ту ночь, после любовных утех, они долго лежали без сна. Наконец Лукреция заснула, и Альфонсо тихонько выскользнул из постели и осторожно спустился в конюшню.
Вскочив на лошадь, поскакал на юг, к замку, принадлежащему семье Колонна, откуда утром намеревался уехать в Неаполь.
Но Папа послал следом стражников, и принцу пришлось оставаться в замке: выйди он за ворота, его доставили бы обратно в Рим. День за днем Альфонсо писал Лукреции, умоляя ее присоединиться к нему, но письма перехватывались и доставлялись не адресату, а Папе.
Лукреция страшно горевала. Она не понимала, почему Альфонсо не пишет, томилась одиночеством. Если бы не шестимесячная беременность, она бы наверняка последовала за ним в Неаполь. Но не решалась подвергать себя таким нагрузкам, помня о том, что уже потеряла одного ребенка, свалившись с лошади. И потом, как она могла ускользнуть от охраны, выставленной вокруг ее дворца Папой?
* * *
Чезаре остался во Франции и после свадьбы: перебрался с молодой женой в маленький замок в прекрасной долине Луары.
Как и обещал король, Шарлотта блистала и красотой, и умом, и Чезаре наконец-то обрел душевный покой. Ее любовные ласки утоляли страсть Чезаре, но ему приходилось бороться с собой, потому что его сердце жаждало Лукреции.
На какое-то время благодаря Шарлотте Чезаре забыл о том, что его призвание – воевать, побеждать и покорять.
Вдвоем они бродили по лесам, катались на лодке по тихой реке, читали. И много смеялись, когда Чезаре пытался учить Шарлотту плавать и ловить рыбу.
Как-то вечером Шарлотта призналась: «Я люблю тебя, как не могла бы полюбить другого мужчину».
Несмотря на свойственный ему цинизм, Чезаре ей поверил, но, как ни странно, признание Шарлотты его не тронуло. Он пытался влюбиться, но что-то ему мешало.
По вечерам, когда они занимались любовью у камина или просто сидели, обнявшись, Чезаре задавался вопросом, а может, он действительно проклят, как предполагала его сестра. Может, отец пожертвовал его змею в тот первый день в Саду?
В тот самый день, когда Шарлотта сказала ему, что беременна, он получил срочное послание от Папы.
«Немедленно возвращайся в Рим и приступай к выполнению своих обязанностей, – прочитал он. – Викарии плетут заговор, Сфорца позвали в Италию испанцев».
* * *
Чезаре сказал Шарлотте, что должен вернуться в Рим и возглавить папскую армию, чтобы вернуть земли Романьи и создать для Папы сильное централизованное государство. Потому что без этого ее жизнь и жизнь их детей будут в опасности. А поскольку в Италии начиналась большая война, она и еще не родившийся ребенок должны остаться во Франции.
В день отъезда Чезаре Шарлотта пыталась держаться бодрой, но не выдержала и разрыдалась, крепко прижавшись к мужу. Чезаре почувствовал, что ее всю трясет.
– Моя милая Лотти, я пошлю за тобой и младенцем при первой возможности, – пообещал он. – И не бойся.
Нет в Италии человека, который смог бы меня убить. – наклонился и нежно поцеловал ее.
Потом вскочил на белого жеребца, махнул на прощание рукой и выехал из ворот замка.
Глава 19
Александр терпеть не мог слез Лукреции. На людях она еще держалась, но стоило им остаться наедине, она практически с ним не общалась, на вопросы отвечала односложно и только хлюпала носом. Он даже переселил к ней Адриану и Джулию с первенцем Лукреции, но она по-прежнему пребывала в отчаянии. А Папе так не хватало ее живой болтовни, энтузиазма, звенящего голоса. Молчание дочери тяжело давило на него.
Вновь Лукреция осознала свою беспомощность перед судьбой.
Она не возлагала вину за случившееся на отца, решившего пойти на союз с Францией, понимала стремление мужа помочь семье. Скорбела она о другом: из-за политических интриг ее еще не рожденному младенцу предстояло жить без отца. А ей так хотелось, чтобы Альфонсо был рядом. Она пыталась урезонить свое сердце, но оно отказывалось прислушаться к логике. И она по сто раз на день спрашивала себя, почему ее дорогой муж не прислал ни единого письма.
Наблюдая из недели в неделю, как его дочь все глубже погружается в пучину отчаяния, Александр потерял покой. И придумал план, который, по его разумению, мог отвлечь Лукрецию от постоянных мыслей о разлуке с мужем. Дочери, помимо ума, передались от него и задатки лидера. И уж конечно, она унаследовала его обаяние, хотя в последнее время оно никак не проявлялось.
В будущем он все равно намеревался подарить Лукреции земли в Романье, после того, как Чезаре завоевал бы ее, и он решил, что практические навыки управления дочери не помешают, более того, со временем наверняка пригодятся, а главное, отвлекут. Ее глупый муж так и сидел в замке Колонна, отказываясь вернуться в Рим. Он, конечно, тоже тосковал по жене, но, долгие месяцы не получая от нее писем, решил, что она его забыла. Папе пришлось послать Севильона, испанского капитана, который держал над ними меч на церемонии бракосочетания, к королю Неаполя, чтобы тот убедил Альфонсо вернуться.
Александр не понимал такого упрямства. Да, в любовной жизни его отличало постоянство, но он все-таки менял женщин и, конечно же, переживал, но ведь не позволял себе вести себя так, как эти молодые люди. Одному только Богу известно, сколько раз человеку суждено влюбляться! Если всякий раз вот так переживать, не останется времени на работу.
В общем, посовещавшись с Дуарте, Александр решил отправить Лукрецию править в Непи, крошечное государство, которое он прибрал под свою руку после бегства в Неаполь кардинала Асканьо Сфорца.
Поскольку до родов Лукреции оставалось не так уж много времени, Александр понимал, что в поездке ей надо соблюдать предельную осторожность и уж никак нельзя спешить. Решил, что сопровождать ее будет большой отряд, поедет она в паланкине, отправится с ней и Мичелотто, чтобы побыть в Непи первые несколько недель, пока она будет привыкать к новой обстановке и входить в курс дел.
