Евгений Сартинов - Пленники тайги
Им всё же удалось ускользнуть из огненной ловушки. Последние полкилометра они бежали в узком, стометровом коридоре, сужающимся с каждой секундой, и близкое соседство огня уже неприятно опаливало щёки и ущи. Здесь было светло как днём, пульсирующий рёв пламени давил на уши, а многометровый вал огня подавлял своим огромным обьёмом, поневоле заставляя и Золотова и Степаныча паниковать. Словно предостережение судьбы у них из-за спины выскочила большая тёмная птица, Золотов рассмотрел что это была сова, единственный охотник на обитателей этого мёртвого леса - мышей. Тревожно вкрикнув своим утробным уханьем она метнулась в сторону и налетев на дерево свалилась вниз, на землю. Они пробежали мимо, но оглянувшийся Золотов успел заметить как поранившаяся птица попыталась взлететь, и прямо в полёте превратившись в огненный шар рухнула в самый центр бушующего пекла.
Выскочив из огненного коридора и по инерции пробежав ещё метров двести они без сил рухнули на землю. Когда более молодой Золотов отдышавшись обернулся назад, масса огня oncknrhk` крохотный участок нейтральной земли и двигалас вперёд одним многокилометровым фронтом. Затем в течении двенадцати часов им пришлось пережить то же самое, что и в своё время Астахову: острую боль в уставших ногах, больные, расширеные лёгкие и ощущение затравленного зверя преследуемого безжалостномы загонщиками. Два раза им казалось, что они обманули огонь и ускользнули от неминуемого. Сначало дорогу пожару перегородила небольшая речка, скорее даже ручей метров тридцати в ширину. Перейдя на другой берег они без сил рухнули на землю и лёжа на спине наблюдали как беснуется на другой стороне ручья неистовое пламя. Языки огня тянулись в их сторону, но препятствие было слишком широким чтобы преодолеть преграду. Степанычу показалось, что прогорающее пламя начинает угасать, он торжествующе засмеялс и показал огню фигу.
- Вот тебе, а не артиллерист! Я и не под таким огнём бывал.
Словно слыша его слова пламя рванулось вперёд сильней, ему снова не хватило силы преодолеть расстояние, но совсем рядом, метрах в ста от них с тяжёлым скрипом медленно и монументально рухнула громадная ель, своим длинным тело построившая огненный мост между двумя берегами ручья. Степаныч вскочил даже на ноги с намерением рвануться и загасить пламя, но Золотов дёрнул его за руку и показал в протвоположную сторону. Там огонь давно уже преодоле препятствие и с жадностью голодной собаки лизал языками пламени новую пищу. Затем ещё раз большой овраг позволил передохнуть им минут двадцать, но усилившийся ветер помог огню перебраться и через эту преграду, и вот тогд началось самое страшное. Сил не осталось, а ветер всё усиливался, и пламя гналось за ними со всё устращающей мощью. Они бежали из последних сил, падали, спотыкаясь о корни деревьев, и тут же поднимались снова, затылком чувству огнедышащую пасть пожара. Лицо Золотова заливал пот, он давно уже потерял очки и теперь не понимал что перед ним, сталкивался со стволами деревьев, проваливался в ямы, продирался сквозь завалы и только ужас приближающейся смерти давал ему новые силы идти и идти вперёд. Рядом с ним, то отставая, то вырываясь вперёд хрипел простреленными лёгкими полковник. Дважды они сталкивались, но оттолкнувшись друг от друга даже не поняли, что на этот раз это были не деревья и не кусты. То справа, то слева от них время от времени с протяжным треском валились не выдержавшие напора ветра деревья. Один раз уже горящая громадная ель упала как раз у них за спиной, не долетев каких то пяти метров до бегущих путников. Она словно плетью стеганула пламенем по земле, осыпав их фантастически красивым фонтаном искр и заставив закричать и Золотова и Степаныча от полыхнувшего на них как из огнемёта жара. После очередного падения Золотов позволил себе на несколько секунд полежать и перевести дух. Тут же рядом с ни обрушилось тяжёлое тело Степаныча. Взглянув на него финансист двруг понял, что сейчас он выглядит точно так же: безумный взгляд загнаного зверя, измученое, исхудавшее лицо покрытое потом и кровью.
- Егорыч... не могу больше идти... помоги мне!.. - с трудом попросил полковник.
- Чем я тебе... помогу? - зло огрызнулся Золотов.
- Возьми хоть ружьё,.. а то я его сейчас выброшу...
- Я тебе выброшу!... Давай сюда!
Содрав с шеи Степаныча ремень ружья Золотов перекинул его себе на спину и первый поднялся с земли. Оглянувшись он увидел как Степаныч рассовал патроны по карманам и откинул массивный патронташ в сторону.
Затем время совсем потеряло стройность и реальность своего истинного хода. Золотову казалось, что он бредёт в этом дыму уже целую вечность. Он перешагивал через упавшие стволы деревьев чувствуя как вместе с ним шатается весь мир. Огон был настолько близок, что ткань куртки накалилась и обжигала кожу спины. Пару раз им уже пришлось пройти прямо через языки опередившего их пламени. Прикрывая лицо курткой и задыхаясь от дыма они прорывались через огненную стихию, и снова устремлялись вперёд. Ботинки при этом раскалились настолько,
что финансисту временами казалось, что он идёт по углям босиком. А огонь неумолимо продолжал преследовать их, и наступила минута, когда у обоих путников просто иссяк запас сил и мужества.
Первым рухнул полковник.
- Всё... не могу больше... - прохрипел он, припав к усыпаной древесной трухой земле. - Пристрели меня, Егорыч...
- Ты что это... сдурел? - спросил Золотов, падая рядом со своим последним телохранителем.
- Не могу больше!.. И сгореть не хочу... Пристрели, всё хоть смерть полегше...
- Не говори ерунды... Пошли...
Он хотел помочь подняться полковнику, но вдруг почувствовал, что не может даже поднять руку, настолько устал. Он оглянулся назад, и щеку тут же полоснула боль ожёга. Остро запахло палёной шерстью, и Золотов понял, что это горит щетина на его щеках. Рёв пламени давил на уши, и уже не раздумывая он побрёл вперёд. Полковник остался лежать на земле, и тонкая полоска от пробежавшей слезы прочертила на его грязной щеке ломаный след.
Золотов сделал несколько шагов вперёд, с трудом поднялся на крутой пригорок, несколько секунд ошеломлённо смотрел вперёд, а потом обернувшись назад низким, сиплым голосом прохрипел: - Степаныч,.. вставай... река!...
Да, это действительно была река, широкая, полноводная, с быстрым, могучим течением. Они стояли на высоком обрыве и не могли насмотреться на это сказочное зрелище. А сзади уже подпирало жаром неумолимая лавина огня.
- Ну что, прыгаем, Егорыч?
- А если там мелко?
- А разве у нас есть выбор?
- Нет конечно.
Тёмная, перевивающаяся струями и свивающаяся в клубки водоворотов поверхность сибирской реки не позволяла понять мелко здесь или глубоко, но выбирать не приходилось. Поудобней закинув за плечи ружьё Золотов первый шагнул вперёд, за ним торопливо поспешил полковник, и заорав во всю глотку он полетели вниз...
42. Пленники реки.
Ровно через сутки Степаныч поднял лицо вверх, убедился что на небе ничего не изменилось, и вытерев со щёк дождевую влагу устало вздохнул:
- Нет в жизни счастья. Где этот дождь был вчера?
Да, дождь начался чуть ли не в ту самую секунду, когда Золотов и полковник с криком летели в воду. Ветер не зря sqhkhb`kq, он притащил с океана огромное количество черных, но осеннему хмурых облаков и с их помощью принялся тушит столь успешно раздутый им самим пожар. Стаи беременных влагой облаков шли сплошной чередой, и они жутко надоели обоим путникам, тем более что от недостатка воды они не страдали. Их прибежищем вот уж много часов служил большой покатый камень размерами два на два метра, всего то в двух десятках шагов от долгожданного берега. Но именно это небольшое расстояние они и не могли преодолеть. После благополучного приземления в воду они некоторое время приходили в себя, блаженствуя в столь приятной после огненной ласки лесного пожара прохладе. Быстрое течение реки вынесло их за поворот, и вот сдесь им уже снова пришлось активно поработать руками, стараясь избежать знакомства с огромным заломом, самым большим из всех, какие им только пришлось видеть на своём пути.
Они благополучно разминулись с хищно протянутыми ветками последнего в заломе обглоданного рекой дерева, и поплыли дальше, приходя в себя после столь изнуряющего заплыва. Увы, судьба подсовывала им одни испытания. К левому, ближнему берегу им по прежнему не позволял пристать обрывистый берег, течение неумолимо сносило их к "прижиму" - большой скале на самом повороте, в которую со всей силой билась тугая лента воды.
Первым всё понял Степаныч.
- К берегу, Егорыч! - закричал он, и из последних сил начал грести к дальнему, но более пологому берегу. Вслед за ним сориентировался и Золотов. Ещё неделю назад они бы шутя форсировали эту реку несмотря на её дикий нрав и холодну воду. Но многодневная голодовка и последний форсированный марш вымотали их до изнеможения. Единственное что они смогли, это выбраться на этот камень в каких то пятнадцати метрах от берега. Но именно эти метры им не суждено было преодолеть. Силы кончились , а впереди, всего в пятидесяти шагах высилась тёмная скала "прижима". Всю опасность этого соседства они поняли уже через час после начала вынужденой робинзонады. За это время более зоркий Степаныч рассмотрел что река за сотни, а может быть и тысячи лет непрерывного труда вырубила на всё протяжении скалы большую выемку на уровне воды глубиной не менее метра. Река приволокла откуда то с верховьев громадную ель, благополучно ускользнувшую от костлявых рук залома.
