Дик Фрэнсис - Банкир
Я улыбнулся.
— Не знаю, как вы, а я не думаю, что было бы мудро рекомендовать совету директоров принять ваше предложение, не обдумав его самым тщательным образом.
В первый раз тень испуга омрачила пухлое лицо.
— Тим, это честное предложение, вам кто угодно подтвердит!
— Я думаю, мое правление может привлечь и другие заявки. Если уж продавать Сэнд-Кастла, мы должны возместить все, что только возможно.
Страх пропал; вернулся бывалый делец.
— Это справедливо, — сказал он. — При условии, что вы вернетесь ко мне, если никто меня не перебьет.
— Будьте уверены, — сказал я. — Аукцион по телефону. Когда мы будем готовы, я дам вам знать.
С некоторой тревогой в голосе он сказал:
— Только не медлите. Время — деньги, вы же знаете.
— Я завтра же внесу ваше предложение на заседании правления.
Он сделал вид, что удовлетворен, но тревога еще давала о себе знать.
Оливер взял пустую чашку из-под кофе, которую Дисдэйл так и держал, и спросил, не хочет ли он посмотреть на лошадь, которую собирается купить.
— А разве он не в Ньюмаркете? — спросил Дисдэйл, вновь испытывая замешательство.
— Нет, он здесь. Вернулся вчера.
— А-а. Тогда, конечно, я хочу на него взглянуть.
Ему явно не по себе, внезапно понял я; по каким-то причинам Дисдэйл весьма основательно выбит из колеи.
Мы пошли давно знакомым путем через дворы, и Оливер на ходу объяснял новому посетителю планировку. По мне, поместье явно оскудело числом, и Оливер с заметной дрожью в голосе пояснил, что он должным порядком отсылает по домам кобыл с их жеребятами, соответственно снижая счета за прокорм, заработную плату работников и общие расходы. Он будет играть с банком честно, сухо сказал он, и постарается собрать и сберечь все, что может, в счет своих обязательств. Дисдэйл недоверчиво сделал круглые глаза, точно подобное чувство чести принадлежало прошлому веку, и мы подошли к конюшне жеребцов, откуда с любопытством высунулись четыре головы.
Пребывание в Ньюмаркете не пошло Сэнд-Кастлу на пользу, подумал я. Он выглядел усталым и поблекшим, едва изогнул шею, чтоб высунуть нос через полуоткрытую дверь, и именно он первым из четырех отступил вглубь и скрылся в полумраке денника.
— Это Сэнд-Кастл? — разочарованно спросил Дисдэйл. — Я почему-то ожидал большего.
— Его три недели подвергали испытаниям, — пояснил Оливер. — Все, что ему требуется, — хорошая пища и свежий воздух.
— И прикосновение Кальдера, — убежденно сказал Дисдэйл. — Более всего — его магическое прикосновение.
Когда Дисдэйл отбыл, Оливер спросил меня, что я думаю, и я сказал:
— Если Дисдэйл предлагает двадцать пять тысяч, он определенно рассчитывает получить гораздо больше. Он прав, он игрок, и бьюсь об заклад, что у него в голове сложился какой-то замысел. А нам всего лишь нужно догадаться, что это за замысел, и решить, что мы на этом основании можем сделать, как удвоить или утроить свою долю.
Оливер недоумевал.
— Как мы можем догадаться?
— Гм, — сказал я. — Вы слыхали об Индийском Шелке?
— До сегодняшнего дня не слыхал.
— Предположим, Дисдэйл действует по тому же плану; люди часто так делают. Он сказал Фреду Барнету, что отправит Индийского Шелка пастись на травку, собираясь поступить с точностью до наоборот. Он намеревался отослать его к Кальдеру и в случае удачи отдать в тренировку. Вам он сказал, что планирует вновь тренировать Сэнд-Кастла, так что предположим, что это именно то, чего он не планирует. И он собирается его кастрировать, так?
Оливер кивнул.
— Тогда, полагаю, именно кастрация меньше всего входит в его планы, — сказал я. — Он просто хочет, чтобы мы поверили, что таково его намерение. — Я поразмыслил. — Вы знаете, что бы я сделал, если бы хотел действительно сыграть на Сэнд-Кастле?
— Что?
— Звучит по-идиотски. Но при репутации Кальдера может и сработать.
— О чем вы говорите? — Оливер начал раздражаться. — Что за игра?
— Предположим, — сказал я, — что вы можете за гроши купить жеребца, чьи безупречные жеребята вполне способны выиграть скачки.
— Но никто не рискнет...
— Предположим, — прервал я. — Примерно пятьдесят шансов из ста, если судить по цифрам этого года, что вы получите безупречного жеребенка.
Предположим, Дисдэйл предложит Сэнд-Кастла как производителя за, скажем, тысячу фунтов и взнос выплачивается, только если жеребенок родится без изъянов и проживет месяц.
Оливер просто онемел.
— Скажем, нормальные потомки Сэнд-Кастла будут выигрывать, а они это, право же, могут. Их было четырнадцать в этом году, не забывайте. Скажем, по прошествии времени его доброкачественные жеребята докажут, что стоят пятидесятипроцентного риска. Скажем, Сэнд-Кастл останется в конюшне Кальдера, и Кальдер все время будет поддерживать его в форме. Разве нет шансов, что по прошествии лет вложенные Дисдэйлом двадцать пять тысяч будут снабжать их обоих хорошим, стабильным доходом?
— Это невозможно, — слабо возразил Оливер.
— Нет, возможно. Это рискованно. — Я помолчал. — Вы, разумеется, не получите от хозяев элитных кобыл, но среди заводчиков достаточно мечтателей, которые могут рискнуть.
— Тим...
— Только подумайте, — продолжал я. — Безупречные жеребята от Сэнд-Кастла за ерундовую цену. А если получите уродца, что ж, бывают ведь годы, когда ваша кобыла может скинуть или вообще остаться бесплодной.
Он какое-то время смотрел под ноги, потом куда-то вдаль, потом сказал:
— Пойдемте со мной. Я вам кое-что покажу. Кое-что такое, о чем вам лучше бы знать.
Он направился к Уотчерлеям и всю дорогу молчал. Я шел рядом с ним знакомой дорогой и думал про Джинни, потому что не мог этому помешать; и вот мы прибыли в соседский двор, который теперь по опрятности сравнялся с остальными.
— Сюда, — сказал Оливер, подходя к одному из денников. — Посмотрите сюда.
Я посмотрел, куда он указывал: кобыла с жеребенкомсосунком, ничего удивительного.
— Он родился три дня назад, — сказал Оливер. — Я хотел бы, чтобы Джинни его увидела.
— Почему именно его?
— Кобыла моя собственная, — сказал он. — А жеребенок от Сэнд-Кастла.
Была моя очередь онеметь. Я переводил взгляд с Оливера на жеребенка и обратно.
— Он совершенно нормален.
— Да.
— Но...
Оливер криво усмехнулся.
— Я собирался случить ее с Летописцем. Она была у Уотчерлеев, потому что жеребенок у нее тогда был хилый, но с ней самой все было в порядке. Однажды я здесь проходил, взглянул, когда она была в поре, и по наитию отвел ее на случную площадку и послал Найджела за Сэнд-Кастлом; мы потом еще пару раз их спаривали. Вот и результат. — Он печально покачал головой. — Его продадут, конечно, вместе со всем остальным. Я хотел бы оставить его себе, но что поделаешь.
— Но он должен много стоить, — сказал я. — Не думаю, — сказал Оливер. — Вот оно, слабое место вашей рискованной игры. Не только потенциальный выигрыш на скачках влияет на цену аукциона, но и шанс получить племенное потомство. А никто не может быть уверен, случая с потомком Сэнд-Кастла, что генетический дефект не проявится в следующих поколениях. Боюсь, что ни один серьезный заводчик не пошлет к нему кобыл, как бы выгодна ни была сделка.
Мы постояли в молчании.
— Эх... Хорошая была идея, — сказал я.
— Дорогой Тим... мы хватаемся за соломинку.
— Да. — Я взглянул на его спокойное волевое лицо. Капитан тонущего корабля. — Будьте уверены, я сделаю все возможное, чтобы спасти вас.
— И деньги банка?
— И это тоже.
Он слабо улыбнулся.
— Хотел бы, чтоб вам удалось, но поджимает время.
Дата приезда судебных исполнителей уже была назначена, страховая компания в конце концов увильнула, законники обступили вплотную, отсрочка, которую я выбил для него, истекала последними каплями, и даже тоненького ростка надежды не пробилось на руинах.
Мы брели обратно к дому, и Оливер, как прежде, похлопывал кобыл, которые приближались к оградам.
— Наверное, все здесь так и будет в следующем году, — сказал он, и с виду не изменится. Кто-нибудь это купит... вот только я исчезну.
Он вздернул подбородок, глядя вдаль, поверх белых крашеных оград и длинных рядов конюшенных крыш. Чудовищность потери труда всей его жизни бременем осела на его плечи, и на осунувшемся лице обозначились скулы.
— Я пытаюсь не думать, — ровным голосом сказал он. — Но я просто не знаю, как это пережить.
Когда я этим вечером вернулся домой, мой телефон разрывался. Я пересек гостиную, ожидая, что звонки прекратятся, как только я возьму трубку, но телефон продолжал требовательно взывать, и на другом конце оказалась Джудит.
— Я только что вошел, — сказал я.
— Мы знаем, что тебя не было. Мы уже второй или третий раз пробуем.
— Я виделся с Оливером.
— Бедный, бедный человек. — Джудит страшно горевала о Джинни и считала, что Оливер больше нуждается в сочувствии из-за дочери, чем из-за его банкротства. — Тут вот что, — продолжала она. — Пен просила меня позвонить тебе, поскольку она весь день занята у себя в лавочке, а когда она звонила, тебя не было... Она говорит, что получила ответ из Америки насчет шампуня, тебя это еще интересует?
