Павел Генералов - Война олигархов
— В типографию, Сева, — сказал он шофёру, усаживаясь в машине сзади, чтобы ничего не мешало сосредоточиться.
На сегодня была назначена встреча с избирателями на заводе «Мотор–деталь» и ему надо было просмотреть подготовленные документы по проблемам заводчан. Перелистывая бумаги, Чуйкин убедился: проблемы стандартные. Низкие зарплаты, нехватка жилья, плохое медицинское обслуживание. Обычная тягомотина, о которой он мог говорить долго, красиво и убедительно. Он даже не заметил, что машина давно переехала Волгу и остановилась у типографии.
— Жди здесь, — приказал он Севе и вылез из машины.
И конечно же, угодил начищенным ботинком прямо в лужу. Вот провинция! Даже зимой — и то лужи!
— Я к директору, — он показал пожилой вахтёрше депутатское удостоверение и решительно прошёл сквозь вертушку.
Услышав сзади сдавленный смешок, он автоматически взглянул на брюки — неужели испачкался? Всё было в полном порядке, если не считать подмокшего ботинка. Провинция, — снова подумал он.
Директор типографии, крепкий мужик с крупными руками встретил его у кабинета:
— Проходите, я сейчас, — кивнул он Чуйкину.
Чуйкин по–хозяйски сел в слегка ободранное кресло, слушая через неплотно закрытую дверь, как директор басом втолковывает что–то технологу. Формы, гранки, краски, рулоны — ну, скоро он там? Словно услышав его слова, директор вошёл в кабинет вместе с типографскими запахами:
— Чем обязан, Олег…
— Вениаминович, — подсказал Чуйкин.
Он не обиделся, что директор не полностью знает имя народного избранника, ведь на всех выборных плакатах и рекламных щитах Чуйкин был просто Олег. Олег Чуйкин — будущее России. Отчество — это для более солидных, точнее, для старых политиков.
— Чем обязан, Олег Вениаминович? — переспросил директор и приказал заглянувшей девушке. — Лида, ко мне никого не пускай.
— Уважаемый Иван Николаевич! — уж Чуйкин–то точно знал имя собеседника. — Я хочу, чтобы моя газета «Будущее России» была отпечатана в вашей типографии.
— Но…
— Меня информировали, — мягко улыбнулся Чуйкин. — За возможные риски, а я вас уверяю, что рисков нет никаких, я готов заплатить вдвое. Вторую часть — наличными и прямо сейчас.
Иван Николаевич задумался, сцепив крупные руки на столе. Он словно что–то подсчитывал в уме. Неужели мало предложил? — забеспокоился Чуйкин и вкрадчиво произнёс:
— Учитывая срочность заказа — втрое.
Но Иван Николаевич не отвечал. Он, словно не слыша Чуйкина, просчитывал возможные варианты. За то, чтобы не печатать газетёнку депутата, он уже получил сумму, в пять раз перекрывавшую доходы от собственно типографских затрат. Конечно, получить ещё весьма ощутимую сумму было соблазнительно, очень соблазнительно. Но тот парень в круглых очёчках предупреждал, что типографию закроют тотчас же, потому что за клевету он лично подаст в суд. А закрытие означало убытки — ведь до конца кампании оставался целый месяц, и за этот месяц можно заработать столько, что потом почти год можно жить спокойно, да ещё и купить новый компьютер…
— Нет, уважаемый, Олег Вениаминович! — директор потёр руки и решительно поднялся. — Или снимайте материал с третьей полосы, или печатайтесь в другом месте. У нас строгие распоряжения избирательной комиссии, так что…
— Хорошо, — Чуйкин недобро сузил глаза, став похожим на готовящуюся к броску змею. Только попробуй теперь, мужик, сунься со своими проблемами к депутату Чуйкину! — Был рад с вами познакомиться.
— Взаимно, — директор от избытка чувств так сильно сжал руку Чуйкина, что тот едва сдержался, чтобы не вскрикнуть.
***— А вас, Георгий Валентинович, я попрошу быть пораньше, — проговорил Герцензон в телефонную трубку. — Покажу вам своих собачек, заодно кой–какие вопросы обсудим заранее, те–а–тет. Договорились?
Договорились, что Гоша приедет в усадьбу Герцензона к семи вечера, в то время как все остальные прибудут к восьми, к самому ужину. Пора Гоше было входить в круг нефтяных генералов, и так сей процесс сильно затянулся: коллеги, похоже, выжидали, как себя поведёт новый глава «Башконефти». Судя по всему, предварительную проверку он прошёл вполне успешно. И теперь готов был удостоиться и личного знакомства.
Белоснежный дом Герцензона выглядел величественно на фоне белых снегов, освещённых неярким солнцем, пробивающимся сквозь перистые облака.
Гошин «БМВ» подъехал непосредственно к широкому крыльцу. Встречал его по традиции сам Иван Адамович в белой армейской дублёнке и в окружении трёх разноцветных лабрадоров.
— Предлагаю для начала подышать свежим воздухом, — почти беспрекословно, на правах хозяина, потребовал Иван Адамович. — Сию же минуту вас переоденут в подобающую форму.
И вправду уже через несколько минут Иван Адамович и Георгий Валентинович, тоже в дублёнке и в валенках, уже шли по расчищенной дорожке в глубину усадьбы. Лабрадоры увязались за ними: не отставали далеко, но и не мешались под ногами.
Для начала обсудили дела в «Башконефти». Иван Адамович вопросы задавал по делу, очень конкретные — судя по всему, он был вполне в курсе происходящего в Уфе.
— Всё, конечно, вроде спокойно, — задумчиво сказал он, разводя руками, — нынче в нашем нефтяном королевстве. Однако зря вы, Георгий Валентинович, без охраны разъезжаете. Как бы чего не вышло… Не забыли, как это у классика?
— Помню, помню, — поморщился Гоша. — С одной стороны, знаю — всё равно не поможет, если что. Захотят убить — всё равно убьют. С другой стороны, верно, конечно. Придётся последовать всем этим советам… Все как один только об этом и говорят, будто тем других больше и нет.
— И Юрий Иванович тоже?
— Какой Юрий Иванович? — сделал непонимающий вид Гоша, на самом деле догадавшись, что речь идёт о главе Фонда поддержки промышленников и предпринимателей Морозове, фигуре таинственной и, судя, по многим признакам, очень влиятельной.
— Морозов. Юрий Иванович Морозов. Председатель ФППП. Он вас к себе ещё не вызывал, моралей не читал?
— Нет. Мы с ним пока не были друг другу представлены.
— Считайте, что это он пока вам не представлен, вы же ему давно и хорошо известны. Я в этом ни минуты бы не сомневаюсь, — усмехнулся Герцензон. — Тихо, Бонд! — крикнул он шоколадному лабрадору, гавкнувшего неожиданным басом на снежную бабу, печально подпиравшую высокий забор.
— А в чём его интерес ко мне? Кто я ему? — удивился Гоша.
— Ни сват, ни брат, — тонко улыбнулся Герцензон. — Объект разработки. Вы же знаете, в каком ведомстве прошли его лучшие годы?
— Наслышан. И что, сведения о его возможностях не слишком ли сильно преувеличены? — Гоша слышал разные байки о всесильной гэбухе, но многое считал россказнями и продуктом обыкновенного мифотворчества.
— Думаю, что даже преуменьшены, — серъёзно ответил Герцензон. — Вскоре сами во всём убедитесь и разберётесь. Ваша личная встреча не заставит себя ждать. И место главы «Севернефти» опять свободно…
— А я‑то здесь при чём? — аж остановился Гоша.
— Как знать, как знать, — отводя взгляд в сторону, проговорил Иван Адамович. И, кажется, даже вздохнул.
Сдаётся мне, что здесь я оказался отчасти по поручению этого загадочного Морозова… Не иначе как он лично поручил Герцензону рассмотреть заранее, кто я есть такой и с чем меня едят, — думал Гоша, в свою очередь разглядывая коричневого Бонда, крутящегося на дорожке в погоне за собственным хвостом. Эта цвета горького шоколада псинка нравилась Гоше гораздо больше двух других — чёрной и палевой.
— Я думаю, что мои предположения могут и впрямь оказаться верными, — между тем продолжил Иван Адамович после минутной задумчивости. — «Севернефть» слишком лакомый кусок, чтобы отдать его в чьи–то чужие руки. И Монстр… да, извините, так Юрия Ивановича звали коллеги, пока он ещё служил непосредственно на Лубянке… не захочет усиливать позиции кого–нибудь из нас — СНК в лице вашего покорного слуги, Маг–ойла, тот есть Теймура Теймуразович Магомаева, или Пети Бондаренко, хозяина УНК. Со всеми вы сегодня лично познакомитесь. Любой из нас, получив в своё управление «Севернефть» мог бы стать слишком опасным для Морозова. Так что нас он и близко не подпустит. Остаётесь вы…
— Что–то никак не пойму? — Гоша машинально взял палку, которую ему принёс Бонд. — Неужто в нашей огромной стране так сложно найти человека, который смог бы возглавить пусть крупную, но всё же вполне обычную нефтяную компанию?
Бонд кратко тявкнул и Гоша, понимающе ему подмигнув, бросил палку в сторону.
— Именно так, как это ни парадоксально выглядит на первый взгляд, — подтвердил Герцензон. — Люди — наше главное богатство и главный дефицит. И вы ещё лично в этом не раз убедитесь. Но, с другой стороны, я вам по поводу «Севернефти» ничего конкретного не говорил. Так, общую ситуацию обсуждали, не более того…
