Николай Лучинин - Будни прокурора
— А с вами нам еще необходимо встретиться. Я буду ждать вас в девять утра у здания краевой прокуратуры. Хорошо?
— Я приду, — коротко ответила девушка.
Выйдя из дома Варвары Ивановны, Глебов отправился в гостиницу. Настроение у него было приподнятое, за целый день напряженной работы он даже не чувствовал усталости. «Неужели? — думал он. — Неужели я на правильном пути?»
Глебов пришел в дом Варвары Ивановны в тот момент, когда, казалось, следствие зашло в тупик. И как раз в тот момент, когда он готов был поверить в тщетность поисков, он получает данные, проливающие свет на личность убитой женщины. «Да. Убитой могла быть Валентина Рубик, а убийцей ее муж, Василий», — казалось, возникала сама собой версия.
Сопоставляя данные и намечая план дальнейшей работы, Глебов пришел в гостиницу и, укладываясь спать, попросил дежурную разбудить его в семь часов утра.
Ровно в восемь он был в управлении трамвайного парка, где, как ему было теперь известно, должна была работать Валентина Рубик. В отделе кадров ему дали учетный листок, заявление о приеме на работу, автобиографию Валентины Прохоровны Рубик и приказ об увольнении ее с работы. Из автобиографии Глебов узнал, что девичья фамилия Валентины — Дук и что в городе Изяславле, по улице Народной, проживает ее мать Дарья Петровна.
Глебов обратил внимание на мотивировку приказа об увольнении:
«В связи с невыходом на работу Рубик Валентину Прохоровну уволить…»
«Дата увольнения, — подумал он, — совпадает с предположительным днем смерти…»
Изъяв из личного дела автобиографию Валентины, Глебов вышел из управления трамвайного парка и направился в краевую прокуратуру. Надо было торопиться, так как с минуты на минуту могла прийти Ольга.
Он столкнулся с нею у здания прокуратуры. А уже в начале десятого они вместе подходили к небольшому кирпичному домику, расположенному в глубине зеленого двора.
Два окна, прикрытые ставнями, создавали впечатление, что обитатели домика спят.
— Вот здесь… — сказала Ольга.
Глебов постучал в дверь и, не получив ответа, заглянул в замочную скважину. Ключа в замке не было.
— Портнихи-то дома нет, — с досадой сказал он.
— Давайте подождем, — предложила девушка. — Она могла уйти на базар или в булочную.
— А вот и она! — воскликнула Ольга, указывая на идущую по улице пожилую женщину с корзинкой в руке.
Когда женщина приблизилась, Глебов обратился к ней.
— Простите, я следователь прокуратуры. Мне необходимо с вами поговорить по важному делу.
Женщина вздрогнула. Глаза ее с испугом смотрели на Олега Николаевича и с укором — на Ольгу.
— Вы не волнуйтесь! — поспешил Глебов успокоить женщину. — Наш разговор будет недолгим и абсолютно ничем вам не угрожает. Нужно только, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов.
Вслед за женщиной Олег Николаевич и Ольга вошли в дом.
— Я не знаю ни вашей фамилии, ни имени, ни отчества, — сказал Глебов.
— Рогальская Полина Степановна, — дрожащим голосом проговорила женщина.
— Так вот, Полина Степановна, мне хотелось бы убедиться в том, что вы знаете девушку, с которой я к вам зашел.
— Что-то не припоминаю, — не взглянув на Ольгу, ответила портниха. — Может, встречались где, но не помню.
— Полина Степановна, — вмешалась в разговор Ольга, — я заходила к вам с моей знакомой Валентиной. Вы шили ей платье из…
— Постойте! — перебил ее Глебов. — Полина Степановна сама все припомнит и расскажет, из какого материала она шила это платье. Итак, Полина Степановна, мы вас слушаем.
Глядя в лицо портнихи, Глебов видел на нем мучительное колебание.
— Да, вспоминаю, был такой случай, шила платье для Вали, — тихо ответила она.
— А из какого материала?
— Из зеленой шерсти.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее, как все это произошло?
— С Валей я познакомилась случайно месяца три назад. Тогда же я узнала, что она приехала с мужем из-за границы, привезла с собой несколько шерстяных отрезов. Валя попросила меня сшить ей платье. Я взялась. Она принесла материал, два раза приходила на примерку, а один раз с этой девушкой. За работу я взяла 100 рублей, так ведь и в ателье дешевле не сошьют, сами знаете…
— Да не в этом дело, Полина Степановна, совсем не в этом, — прервал портниху Глебов. От волнения он не знал, как быстрее направить рассуждения свидетельницы в нужном ему направлении: от этого разговора зависело все, весь исход дела!.. Рука его бессознательно неоднократно прикасалась к замку лежащего на коленях портфеля, и он, решившись, достал, наконец, зеленый пояс, положил его на стол перед портнихой.
Она взяла пояс в руки и, мельком взглянув на него, сказала:
— Это я шила… Это от ее платья…
Глебов облегченно вздохнул.
— Но не ошибаетесь ли вы, Полина Степановна? — спросил Глебов. — Вы уверены, что этот пояс именно от платья Валентины?
— Да ведь моя работа! — ответила Полина Степановна. — Старая портниха свою работу всегда узнает. Да и материал такой, что не спутаешь, — привозной. А вот на подкладку не осталось шерсти, пришлось сатином подшить. У меня как раз был такой сатин…
— Простите, — перебил Полину Степановну следователь, — а не осталось ли у вас хоть кусочка той шерсти? Ну, хоть маленького обрезочка.
— Может, и есть, — ответила портниха. — Пойду, поищу…
Полина Степановна ушла в соседнюю комнату и возвратилась, держа в руках несколько небольших лоскутков материи.
— Вот, — сказала она. — А это — остатки подкладки…
И протянула Глебову кусок коричневого сатина.
Следователь достал из портфеля бланк протокола допроса…
II
…Во втором часу дня Олег Николаевич вернулся в прокуратуру. Не терпелось поделиться своими успехами с начальником следственного отдела, но трезвая мысль подсказывала другое: сначала нужно допросить дядю Василия Рубика.
И, сняв телефонную трубку, Глебов позвонил в городской финансовый отдел.
…Сидевший против следователя пожилой человек располагал к себе. Добродушное, изрезанное глубокими морщинами лицо, ясные глаза, мягкая улыбка — все внушало доверие. Как и многие старики, Иван Андреевич был словоохотлив, и Глебову оставалось лишь слушать его.
— Валентину, жену моего племянника, я видел только один раз вечером, когда она вместе с Василием заходила ко мне знакомиться. Просидели мы за чаем около часу, а потом они ушли. Это было вскоре после того, как я и Василий ходили к Варваре Ивановне договариваться насчет комнаты.
Месяца полтора назад, а может, и меньше, Василий пришел ко мне без Валентины, принес два чемодана и узел с вещами и попросил взять эти вещи на хранение. «А где же Валя? — спросил я. — С Валей у меня все кончено, — ответил Василий, — проводил ее вчера к родным. Не захотела жить с безработным. Ну, и черт с ней! — добавил Василий, — не хочет и не нужно, просить не буду, и без нее найдется. У меня в Одессе есть девушка не чета Валентине. Поеду и женюсь», — сказал Василий.
— Вот оно какое дело с Валей, — продолжал Иван Андреевич. — На следующий день перед вечером Василий снова пришел ко мне и вынул из чемодана женскую юбку, шелковый платок и еще что-то, не помню. Я спросил его: «Куда ж ты несешь вещи?» — «Продавать, — ответил, — нужно ж чем-то жить».
Так продолжалось два дня. Василий приходил ко мне, брал из чемоданов что-либо и уносил. На третий день он пришел в новом костюме и туфлях. «Купил? — спросил я». «Продал ковер и купил, — ответил Василий. — Уезжаю в Одессу». Проводил я его на вокзал, он взял билет до Одессы и уехал.
— А вещи? — спросил Глебов.
— Забрал с собой.
— Родители Василия живут в совхозе?
— Да, живут старики — отец и мать — Трофим Игнатьевич и Степанида Яковлевна. Отец работает ветеринарным фельдшером…
После разговора с Иваном Андреевичем Глебов пошел к Обухову.
— Где же вы пропадали? — спросил тот.
— Работал, — ответил Олег Николаевич, не умея скрыть улыбки.
— Ну и что же? Кажется, настроение у вас неплохое.
— Кое-что удалось, товарищ Обухов. Во всяком случае, почти установлена личность убитой женщины, то есть то, над чем мы безрезультатно бились вот уже сколько времени. И, кроме того, есть данные, позволяющие думать, что убийцей является ее муж.
Глебов подробно доложил Обухову, что ему удалось установить за прошедшие дни.
Обухов взял у следователя протоколы последних допросов, прочитал их и, возвращая, сказал:
— Да, не зря вы сюда приехали. Что думаете делать дальше?
— Надо срочно выехать в совхоз, допросить родителей Василия Рубика, может быть придется произвести у них обыск.
— На чем вы намерены ехать в совхоз? — спросил Обухов.
