Джеймс Берк - Блюз мертвых птиц
— Они несут человека, связанного веревкой. Похоже, ему что-то запихнули в рот, похоже на теннисный мячик.
В 4:26 поступил еще один звонок от первой свидетельницы.
— Они только что проехали на внедорожнике прямо по моим грядкам. Там все еще остался один человек, он достает что-то из багажника своей машины. Когда вы наконец приедете?
В 4:31 второй звонивший снова связался со службой с мобильного телефона. Он так и не назвал своего имени, но это, похоже, его не волновало.
— Это я, — сказал он, — я в своей машине, еду за этими мужиками по проселочной дороге. От меня не уйдут, гады.
— Сэр, я прошу вас прекратить преследование, — ответила девушка-диспетчер, — не пытайтесь остановить этих мужчин. Помощь уже в пути.
— Но что тогда произойдет с этим беднягой? — спросил мужчина.
В 4:33 опять позвонила женщина:
— Этот мужчина достает что-то из багажника своей машины. Как эта штука называется? В смысле та штука, которую он достает. Солдаты ее еще на спине носят. Он подошел к гаражу и направил на него эту штуку, прямо как шланг. Ничего не осталось, даже деревья горят, а листья падают на мой домик.
— Мэм, я вас не понимаю, если только вы не имеете в виду огнемет, — ответила диспетчер.
Последний звонок в «911» поступил от мужчины, который преследовал похитителей в своей машине:
— Они сели на белую лодку немного южнее Дес-Аллемандс, — сообщил он, — я стою здесь на причале. Они двигаются вниз в сторону Залива. Это был теннисный мячик, он лежит прямо здесь, у моей ноги. В нем застрял зуб, на его корне кровь. Да где вас всех черти носят?
Я позвонил в полицию спустя десять секунд после того, как в квартиру Чада Патина вломились неизвестные, но все мои усилия его спасти оказались тщетными. Мы с Хелен прослушали записи «911», переданные нам полицейским управлением округа Святого Чарльза, и Суле немигающим взглядом смотрела в окно своего кабинета, зацепившись большими пальцами рук за ремень. Ее спина под рубашкой казалась тверже утюга.
— Человека, заправляющего этим, зовут Анджеле?
— Или Ангел.
— И он живет на каком-то острове?
— Так сказал Чад Патин.
— И у одного из этих парней есть огнемет? Это все просто нереально. Ты как думаешь, о чем здесь на самом деле идет речь?
— Деньги. Большие деньги. Наркота, проститутки, краденые или поддельные картины. И это только то, что я знаю.
— Уголовники не валят полицейских из-за наркотиков, девчонок или краденого барахла, — ответила Хелен.
— Я думаю, это как-то связано с неонацистами.
— А вот в это я не верю, это просто чушь, Дэйв.
— Хорошо, посмотрим с другой стороны. Подумай хорошенько, о чем в наших краях никто не говорит отрицательно, чего не касается ни один местный журналист? Эта тема настолько деликатна, что люди не захотят с тобой вести разговор, если почувствуют, что ты вот-вот скажешь что-то не то? Какое предприятие, как ты думаешь, я имею в виду?
— Говори.
— Нет, это ты скажи мне, — ответил я.
Она скорчила физиономию, которая должна была быть пренебрежительной, и мне было неприятно на нее смотреть. Я почувствовал стыд за Хелен, и это заставило меня снизить свое мнение о ней, о человеке, которым я всегда восхищался.
— Ты слишком жесток к людям, приятель, — произнесла она, — это бедный штат с экономикой, зависящей лишь от одного ресурса. Ты действительно хочешь вернуться в старые добрые времена? Я не думаю, чтобы кто-либо захотел вернуться к прежнему. Желаешь работать грузчиком?
— Так какого слова мы тут избегаем? Что же это за священное место, куда мы не решаемся сунуть свой грешный нос?
— Страна хочет дешевый бензин. Им плевать, как его получить, а потому штат Луизиана трахают все, кто только может. Чего ты хочешь? Что еще я должна сказать?
— Ничего, ты и так все сказала. Ты прекрасно знаешь, в чем тут дело, и не надо притворяться, что ты этого не понимаешь.
— Не стоит тебе со мной так говорить, — ответила Хелен недовольно.
— Задай себе вопрос, почему этот разговор так оскорбляет тебя? Потому что я задел тебя за живое или потому, что я нассал на священную корову?
— Убирайся, Дэйв.
Она никогда раньше не говорила со мной так, по крайней мере, в таком тоне. Мне было плевать. Я был еще больше разозлен, чем она. Нет, пожалуй, я перефразирую. Хелен разочаровала меня, и я чувствовал, что она подвела меня так, как никогда раньше. Весь оставшийся день я не мог стряхнуть с себя это чувство.
Глава 14
Вечером того же дня Клет Персел сидел в кресле в своем офисе и наблюдал через черное окно, как дождь барабанит по поверхности байю, как туман облаками выплывает из-под моста и как фары машин пробегают за его железными перилами. Его офис располагался в двухэтажном здании девятнадцатого века, построенном из мягкого кирпича, с железной колоннадой вдоль боковой тропинки и верандой на заднем дворе, которую он украсил банановыми деревьями и полевыми хвощами в горшках и оснастил столиком с табуретками под пляжным зонтом, где частенько обедал или читал по утрам почту.
Ливень не стихал, и он застрял в офисе с бесконечной чередой низости и кляузничества, запечатленной в его ежедневнике, не говоря уже о мировоззрении червяка, которое приносил с собой каждый клиент, проходящий через его дверь.
Но бывали и исключения.
Гретхен зашла в офис и закрыла за собой дверь.
— Маленькая мисс Ути-Пути хотела бы тебя видеть. С ней мужик, и мне кажется, что ему присобачили к голове парик при помощи степлера, — сообщила она, — отправить их на фиг?
Персел закрыл глаза и медленно их открыл:
— Я пытаюсь перевести то, что ты только что сказала.
— Телка из дома Дюпре, у которой как будто в заднице застряла метла. Мужик не представился, но у него воротничок как у священника. Могу сказать им, что нужно заранее договариваться о встрече.
— Там что, Варина Лебуф, что ли?
— А о ком, по-твоему, я тут говорю?
— Пусть зайдет.
Гретхен открыла рот и засунула В него два пальца, имитируя позывы к рвоте.
— Будь проще, — посоветовал ей Клет.
Спустя мгновение в кабинет Клета вошла Варина Лебуф в сопровождении мужчины в черном костюме с бледно-лиловым пасторским воротничком. Его густые седые волосы были зачесаны в стиле ковбоев девятнадцатого века. У него был высокий блестящий лоб и глубоко посаженные бирюзовые глаза, а руки могли бы принадлежать фермеру, пашущему прерию плугом без лошади. Он не сводил глаз с Клета.
— Здравствуйте, мистер Персел, — сказала Варина и протянула руку, — я хотела бы извиниться за свою грубость в доме моего свекра. У меня был абсолютно ужасный день, и я боюсь, что сорвалась на вас и на вашем ассистенте. Это преподобный Амиде Бруссар. Он посоветовал мне нанять частного детектива, а вы, насколько мне известно, хорошо знаете свое дело.
— Зависит от того, что задело, — ответил Клет. Он встал, когда она вошла в комнату, и продолжал стоять, так и не сменив неудобное положение за своим столом, думая, почему же он не надел пиджак. Кончики его пальцев едва касались столешницы, а иссиня-черный пистолет тридцать восьмого калибра покоился в подплечной кобуре на нейлоновом ремне, пересекающем его широкую грудь.
— Если это насчет развода, то затраты иногда превышают получаемый доход. То, что мы раньше называли аморальным поведением, настолько распространено сегодня, что почти не влияет на исход дела о разделе имущества. Иными словами, та грязь, которую частный детектив может нарыть на одного из супругов, не имеет особой ценности.
— Вот видите, вы честный человек, — заметила Варина Лебуф.
Прежде чем Клет смог ответить, священник влез в беседу:
— Мистер Персел, могу ли я присесть? Убегал от дождя, и вот, слегка запыхался, возраст, знаете ли, тот еще воришка. Незаметно подкрадывается к тебе и забирается под кожу, действуя настолько тихо и методично, что замечаешь, что он украл твою молодость, только посмотрев однажды утром в зеркало и поняв, что ты не узнаешь этого старика.
— Не хотите ли кофе? — спросил Клет.
— Было бы просто замечательно, — ответил пастор и сел, слегка скривив лицо от дискомфорта, как будто вес его тела причинял боль костям, упершимся в дерево стула.
— Вы в порядке? — спросил Клет.
— О, да, я в порядке, — ответил преподобный, дыша ртом. — Какой у вас прекрасный вид из окна. А знаете ли вы, что во время Войны между штатами флотилия Союза поднялась вверх по каналу и пришвартовалась прямо у разводного моста? Солдатам отдали город на растерзание, и это особенно затронуло негритянок. Это был намеренный акт террора, прямо как в случае с Шерманом и поджогом Атланты.
— Нет, этого я не знал, — буркнул в ответ Клет.
— К сожалению, книги по истории пишутся победителями, — мягкие щеки пастора были покрыты красными и синими кровеносными сосудами, а рот принимал форму маленького овала, когда он произносил звук «о». Ритм его голоса, казалось, доносился из другой эры и действовал почти гипнотически.
