Наталья Борохова - Весенний детектив
Ужасно интересно, что им надо. Как же быть? Домой бежать или остаться? Леся сделала выбор — домой, оставаться опасно. У Полыни нюх собаки, слух — все изобретенные человечеством приборы отдыхают.
Выбежав из подъезда, Леся помчалась к себе, шлепая босыми ногами по лужам. Дома она вымыла ноги в ванной, вытерла насухо волосы и поднялась в спальню, улеглась.
— Ты холодная, как лягушка, — сонно проворчал Юра. — Где была?
— Забыла чашки и салфетки на столе в саду, ходила за ними, — солгала Леся, прижимаясь к нему.
Юра обнял ее и сразу засопел — у него завидная способность засыпать моментально. Рядом с ним стало так спокойно, что Леся улыбнулась, теснее прижимаясь к нему. Ну и что, что он убил провокатора, хама и свинью? Юра же не хотел, убил случайно, в результате самообороны. Так уж получилось. Нельзя же из-за случайности встать в позу, мол, мне не нужен убийца. Нужен. Очень нужен. Леся чмокнула его в щеку и закрыла глаза.
А молнии сверкали, гром гремел. Первая гроза в этом году, трубящая о том, что холода не вернутся.
Остаток ночи Леся спала чутко, что, собственно, объяснимо. То Борька с сальной улыбочкой снился, то его труп с открытыми глазами, то Полынь, шипящая обвинения. С ума можно сойти даже во сне. Глаза сами открывались, дрожащая Леся жалась к мужу, а потом снова ее забирал ненадолго тревожный сон.
Забрезжил рассвет, дождь к тому времени перестал лить. Юрка зашевелился, приподнялся. Он явно смотрел на Лесю, а она, в очередной раз очнувшись ото сна, лежала, припоминая детали приснившегося кошмара. И только хотела открыть глаза, сказать, что на любовь она не настроена, ей мешает труп за стенкой, как Юра практически бесшумно встал с кровати и вышел из спальни. Леся слышала — он спустился вниз, потом минут пять стояла тишина. Квартира маленькая, в ней слышно все, во всяком случае, щелчок замка долетел до ее ушей. Леся подскочила: куда Юрка намылился в такую рань? Она сбежала вниз — да, его нет. Входная дверь открыта.
Леся вышла в сад. И тут мужа нет. На ночь калитку они обычно закрывают на щеколду, а сейчас калитка нараспашку. Лесю раздирало любопытство: куда же Юрка убежал, пардон, в одних трусах, не накинув халата? Можно было бы заподозрить его в неверности, но, простите, не к Полыни же он помчался. А к кому? И зачем?
Вдруг ее осенило: у Борьки он. Туда все ходили, почему Юрка должен стать исключением?
— Господи, да что им всем там понадобилось? — выходя в общий двор, бормотала Леся, премного озадачившись. — Не могли же они все по очереди прикончить Борьку и ходить туда, чтобы замести следы? Убил кто-то один…
Желая удостовериться, что Юрка пошел именно к убитому соседу, Леся встала за углом дома и выглядывала оттуда. Замерзла. Утренний холод, приправленный дождем, пробирал до костей. Леся стучала зубами, но упорно не уходила, а ведь тоже не догадалась набросить халат. Быстро светало, несмотря на нависшие свинцовые облака. Прошло еще немного времени…
Парадная дверь открылась. Да, Юрик собственной персоной! И какой «оригинал» — воспользовался теми же перчатками, что и Леся. А в руках у него какой-то предмет, да она не разглядела, кинулась домой. Перескакивая через несколько ступенек, взлетела наверх (заодно слегка согрелась), запрыгнула в кровать. Юрик пришел спустя пять минут, лег рядом и вскоре уже похрапывал.
Лесю сон больше не взял. Она ворочалась и ворочалась, в конце концов поплелась на кухню добивать нервную систему крепким кофе. Но ведь надо создать в голове хотя бы искусственное прояснение. Выпитая чашка кофе участила сердцебиение, но голову не прояснила. Леся упорно налила вторую порцию, отхлебывала и думала, что все это означает.
Итак, ее любимый муж был у Борьки. И наверняка наследил. Дурак. Леся так старалась, чуть не умерла в компании с трупом, а он пошел туда! Видимо, что-то там потерял, о нем вспомнил позже, дождался, когда чуть посветлеет, а дом будет спать крепко, и отправился за уликой. Да-да! У него же было что-то в руке. Стало быть, Юрка убил… Пф, она еще сомневается? Кстати, а что у Борьки делали сорняки и примат Лобзень? Нет ответа на этот вопрос. Однако вторая чашка кофе неплохо ударила по мозгам. Неплохо, потому что Леся нашла способ защитить себя и Юрку.
Он с аппетитом уминал завтрак, как будто ничего не случилось, а она брезгливо ковыряла вилкой. Желудок требовал: дай ням-ням, но еда не лезла в рот, хотя Леся последний раз ела вчера примерно в четыре часа дня. В сущности, черт с ним. С завтраком, разумеется. Близится час сбора жильцов, когда надо будет вызвать милицию, не вечно же Борьке лежать на втором этаже. Сейчас следует обговорить с Юрой все детали, чтобы в их показаниях не было расхождений, да вот беда — Леся не находила нужных слов.
— Почему ты не ешь? — поинтересовался Юра.
— Не могу, — отодвинула тарелку Леся. — Юра…
И паузу завесила. Муж поедал гречневую кашу с сосисками, глядя на нее вопросительно. Она молчала, решив: пусть доест, а то после ее сообщения аппетит пропадет, и надолго.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросил он.
— Нет. Да.
— Раз не уверена, то лучше скажи.
— Хорошо, — собралась с духом Леся. — Вчера я, когда ты ходил за сигаретами, подслушала один разговор…
— Ну, дальше, дальше…
Наконец он доел, взял чашку с какао, которое Юра любит больше кофе. Леся выпалила на одном дыхании:
— Лобзень говорил Алику… они сидели возле нашей сетки на скамейке… что ты заходил к Борису сразу после работы и убил его. Он боится тебя, поэтому ничего не сказал вчера, но собрался сообщить сегодня милиции.
Ну и выдержка у Юрки! Ей бы такую. Через небольшую паузу он сказал абсолютно спокойным тоном:
— Понятно. Почему ты вчера мне об этом не сказала?
— А ты почему не сказал, что ходил туда? — подловила мужа она. И завелась: — Извини, но ты должен был сразу поставить меня в известность. А так, когда я услышала из чужих уст, к тому же подслушала, что ты заходил к Борису, знаешь в каком я была состоянии и что подумала?
— Что же ты подумала? — набычился Юра. — Что убийца — я? Да? И подставляю тебя, так?
Назревала ссора. Первая ссора за их совместную и до сих пор счастливую жизнь. Леся вовсе не хотела ругаться, и следовало бы в том месте, где запускаются эмоции, нажать на тормоз, но Юра ее обидел, и она задохнулась:
— Я подумала, что ты подставляешь меня?! Да как ты можешь так говорить! — И раскричалась: — Как можешь думать, что я подумала… Да, подумала! Раз ты, вернувшись с работы, зашел к тому уроду, который сейчас убитый труп, и ничего не сказал мне, то ты… ты его… значит, его ты…
— Говори, говори, — свел брови в одну линию Юра.
— Ударил его нечаянно до смерти во время драки! — взревела Леся, так как еле-еле подобрала проклятые слова. — Меня оскорбило твое молчание. Получается, ты мне, своей жене, не доверяешь. Неужели думаешь, я не умею молчать? Считаешь, я продала бы тебя?
Вдруг Юра снял маску негодования, в раздумье потер свой подбородок, не спуская с нее подозрительных глаз, и охладил ее пыл уже тем, что задал вопрос безобидным тоном:
— А где ты ночью была так долго? На салфетки с чашками надо меньше времени.
— Притворялся, будто спишь, — уличила его Леся. И не осталась в долгу: — Ты тоже на рассвете ходил туда. Зачем?
— Ага, так ночью ты бегала к…
Раздался стук в окно, за ним стоял Алик. Юра пошел открыть дверь, вскоре вернулся:
— Зовут на совещание. Идем.
— Только не в мусоросборнике Полыни соберемся. Меня там стошнит, я вся чешусь после ее курятника, — ворчала Леся, надевая шерстяную кофту. Для себя она решила: план свой осуществит, а с Юркой позже разберется.
Собрались в парадном. Лобзень скромно сидел на ступеньках, положив на тощие коленки руки, Полынь стояла, уложив локоть на перила, Алик подпирал спиной собственную ветхую дверь. Оглядев присутствующих, Леся остановилась у входа, чтобы всех видеть. Но обзор перекрыл Юрка, он же и начал:
— Итак, мы переспали ночь…
— С трупом, — вставил Лобзень ехидно.
— Прошу не перебивать! — поднял руку Юра. — Надеюсь, все остыли и не будут обвинять друг друга в преступлении. Милиция сама разберется…
— А кто обвинял, кого? — не дал закончить ему Лобзень, разведя кисти рук в стороны и напялив гнусную улыбку.
— Например, мою жену, — осадил его Юра. — Надеюсь, вам понятно, что ей не под силу нанести удар, от которого наступает смерть. Второе. Вы, Кеша Григорьевич, — обратился к Лобзеню по имени-отчеству он, — вчера намекали, будто Бориса убил я…
— Заложил? — процедил тот, кинув в Алика злобный взгляд.
— Не он, — усмехнулся Юра. — Леся слышала вас своими ушами.
— Подслушивала?! — вскочил под воздействием благородного гнева Лобзень, но мгновенно перевел его на Юру: — А кто мог убить, кто? Из нас только у тебя хватит силы…
