Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке
— Да он же рыжий, как морковка! — машинально отметила я и оглянулась на портрет, автор которого притушил ослепительный цвет волос Либермана.
Тициан от такого кощунства должен был перевернуться в гробу!
— Как лисичка, — многозначительно поправил меня Денис.
— Ага, — согласилась я.
И тут до меня дошло.
— Лисичка? Так это Либерман — Лисичка?!
Мою щеку обдуло ветром: к окну примчалась Трошкина.
— Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой! — с неуместным весельем процитировал детский стишок Кулебякин.
— Черт побери! — с большим чувством вскричала Трошкина и стукнула по мраморному подоконнику кулачком. — Ну, конечно! Колобок был геем, значит, его возлюбленная Лисичка — мужик! Так это он убил Маковеева?
Денис кивнул — такой довольный, что мне тоже захотелось замарать руки кровью.
— Он.
— А не она? — я кивнула на Кулишевскую.
— Нет, не она.
Трошкина разочарованно вздохнула:
— А жаль. Сама бы в тюрьме посидела, поняла бы, какое это свинство — невинных людей подставлять!
— Меня нельзя в тюрьму, я будущая мать! — сообщила вдовица и томно посмотрела на Зяму.
— Э-э-э… — проблеял мой братец-козленочек.
— Ну, кто отец ребенка — это еще разобраться надо! — не отказалась от борьбы за свое женское счастье мужественная Алка.
— Да, кстати, а как разобрались, кто убийца? — Я поспешила сменить тему.
Кулебякин пожал плечами:
— Да очень просто. Поговорили с нежным юношей, к которому Либерман хотел уйти от Маковеева, обрисовали ему перспективы личной жизни в заключении и узнали много интересного.
— А кто он, этот нежный юноша? — уточнил любитель подробностей Смеловский.
— Один такой, — Денис манерно оттопырил ножку, втянул щеки, выпучил глаза и пририсовал себе длинные крутые локоны.
И тут я вспомнила ту пару эльфов в отеле-замке Русляндии — чернокудрого и рыжеволосого. То-то физиономия Либермана на картине показалась мне знакомой!
— Василь. Василь его зовут, — сказала я, улыбнувшись Трошкиной. — Вася-Василек, любитель шелкового нижнего белья пастельных расцветок.
— Откуда ты знаешь, что он Василек? — спросил Кулебякин.
— Откуда ты знаешь, какое у него белье? — спросил Смеловский.
Денис оглянулся на него и присоединился к вопросу:
— Да, откуда знаешь про белье?
— Подумаешь! Я даже знаю, что они с Либерманом любили заниматься сексом под ирланский фолк-рок! — ухмыльнувшись, сказала я и подмигнула Трошкиной, приятно удивленной моей осведомленностью. — Не надо думать, что частные сыщики позорно проигрывают полиции по всем пунктам!
— А наше агентство и частным сыском занимается? — спросил Горохов Бронича.
Ввиду новых перспектив у него опасно загорелись глаза.
— Чем только не занимается наше агентство! — вздохнул шеф и встрепенулся, точно проснувшись. — Ох, выставка! Пора же резать ленточку!
— Я с вами!
— И я!
— И я!
Пыхтящий Бронич умчался. Горохов, Смеловский и Зяма убежали вслед за ним, как вагончики за паровозом.
У окна остались мы с Трошкиной и Денис, в углу одинокая Кулишевская, у входа пара охранников. Закрывать дверь они не спешили, и это можно было расценить как безмолвное приглашение проследовать на выход, что я и сделала.
Трошкина пошла за мной, но на пороге остановилась, оглянулась на свою соперницу Тамару Руслановну и торжественно объявила ей войну:
— А с вами мы еще не закончили!
— Мы тоже, — сказал майор Кулебякин и закрыл дверь изнутри.
— А где наши туфли? — спохватилась я уже в коридоре.
И я, и Алка как-то незаметно остались без обуви.
— Не знаю и знать не хочу, — легкомысленно ответила Трошкина. — Это были худшие туфли в моей жизни.
— В моей тоже, — поддакнула я. — А в остальном все было не так уж и плохо. И денек интересный выдался, прям как у Блока: «Аптека, улица, фонарь!» Я же только под фонарем разглядела, что Либерман рыжий-рыжий.
— Согласна, ничего так, нормальное приключение получилось, — подумав немного, согласилась Алка. — Только на «Гипердрайве» мы так и не прокатились.
Подружка сокрушенно вздохнула и покосилась на меня — что я на это скажу?
— А очень хочется? — спросила я тоже со вздохом.
Трошкина часто закивала.
— Вообще-то Бронич отпустил нас болеть до понедельника, и мне еще нужно показаться в Русляндии, отчитаться о проделанной работе…
Алка восторженно взвизгнула. Я приложила палец правой руки к губам, а указательным левой потыкала в дверь кабинета, где остался Кулебякин. Если он такой хороший детектив, пусть еще меня поищет!
Вместо эпилога
— Хорошо-то как, спокойно, тихо! — Трошкина зажмурилась, раскинула руки и закружилась волчком.
Расклешенная кисейная юбка красиво надулась и затрепетала, как цветочек-колокольчик. Я снисходительно хмыкнула и тут же напряглась, услышав хруст гравия. Кто-то шумно бежал по дорожке в нашу сторону.
Я затормозила лиричную Трошкину в ее волшебном кружении:
— Стой! Слышишь?
— Что? Опять?! — моментально запаниковала Алка. — Бежим!
— С чего ты… Решила… Что это… За нами? — припустив за подружкой, короткими очередями выдала я.
— Не знаю… И знать… Не хочу! — в аналогичной манере ответила мне Алка, сверкая пятками.
Она мчалась без цели, куда глаза глядят — в закат, на восток, и запросто могла бы добежать до абхазской границы, а я не очень хорошая спортсменка и марафонов не люблю. Поэтому я поднажала, обогнала подружку и проложила курс к укрытию, в котором, как мне казалось, нас никто не побеспокоит.
Служебный вход в офисный терем был не заперт. Я по инерции проскочила до знакомой двести восемнадцатой горницы, Трошкина — за мной, и еще кто-то — за нами обеими.
— Уф-ф-ф! — шумно выдохнул бегун, с разгону ныряя головой вперед в посудный шкафчик.
— А кто это? — прячась за меня, опасливо спросила Трошкина.
— Ну, уж точно не полиция, видишь же — товарищ в штатском, в самых обычных штанах, — ответила я.
— А это кто?!
В открытую дверь, пыхтя, протиснулся персонаж в весьма необычных штанах — в мохнатом костюме Мишки.
— Здорово, косолапый! — сказала я ему по-приятельски, как бывший медведевод — действующему. — А что случилось?
— Толик пропал, — ответил мне не Мишка, а голос из шкафа.
— Какой Толик?
— С которым Дариша выступает.
— В каком смысле пропал? — спросила Трошкина и затаила дыхание в ожидании худшего.
Я тоже вспомнила хит-парад парковых ЧП и напряглась: что на этот раз?
— Да Мишка его раздавил, — сердито ответил исследователь шкафных недр, грохоча там фаянсом.
Это было нечто новенькое.
— Как раздавил? Насмерть?! — Алка с ужасом посмотрела сначала на Мишку, потом на меня.
— Я случайно! — виновато прогудело из медвежьей башки.
— Случайно, не случайно — какая разница, раздавил ты Даришиного Толика в лепешку! Она без него выступать не может, а там уже полный зал! — Шкафопроходец разогнулся и показал свое сердитое лицо.
— Привет, Кирилл, — я узнала коллегу. — Мы помочь чем-то можем?
— Бумажные стаканчики есть?
— Там, — я показала на другой шкафчик и вопросительно посмотрела на Алку.
— Чтобы выпить за помин души раздавленного Толика, видимо, — шепотом предположила она.
Мне сделалось тревожно. Что там за Толик-то был, царство ему небесное? Надеюсь, не кто-то из наших с Алкой знакомых? Не хотелось бы снова оказаться причастными к страшному преступлению!
— А кто он — этот Толик? — озвучила мои мысли Трошкина.
— Не кто, а что. — Кирилл полез в другой шкафчик. — Толик — это бумажный стаканчик, с которым выступает Дариша.
— Такой воображаемый друг, да? — вручную подобрав отпавшую челюсть, после паузы уточнила Алка. — До чего дошло, приличные девочки со стаканчиками дружат…
— Держи! — Кирилл вытянул из шкафа упаковку бумажных стаканов.
Мишка с готовностью подставил лапы.
— Мельчает детская фантазия, мельчает, — захихикала я, провожая взглядом медведя с башней потенциальных Толиков в лапах. — У Малыша целый Карлсон был, а у Дариши всего лишь стаканчик!
— К вопросу о стаканчиках. Знаешь, Кузнецова, я бы чего-нибудь выпила, — слабым голосом молвила Трошкина.
— Опять?! Русляндия на тебя плохо действует! Не узнаю бывшую трезвенницу! — добродушно съязвила я.
— Добро пожаловать в волшебный мир! — развела руками Алка.
— Пойдем, снимем стресс на американской горке, — предложила я.
— Пойдем и поедем, — согласилась подружка и, встав на цыпочки и потянувшись, чтобы обнять меня за плечи, тонким голосом завела: — Пое-е-е-едем, красо-о-отка, ката-а-а-ться-а-а!
— Давно я тебя-а поджида-ал! — подхватила я слова старинного романса, и мы пошли, грациозно покачиваясь, в волшебный русский парк — навстречу новым неприя…
