Антон Леонтьев - Лига охотников за вампирами
– Невозможно, князь! У меня очень много дел. Думаю, я вплотную подошел к разгадке причины вампиризма. Значит, мои поиски вакцины вскорости увенчаются успехом. А именно это и нужно Ордену!
Князь понимающе кивнул:
– Магистр, я знаю, что вы жертвуете собой ради того, чтобы найти противоядие и истребить тварей. Но должен заметить: прием дается в честь нашего обожаемого монарха, а государь во время приватной аудиенции, которой он удостоил меня в Гатчине, дал понять, что желает познакомиться с вами. Да, он всего лишь рядовой член Ордена, но притом – российский император! Вряд ли вы можете воспротивиться его желанию, тем паче что его величество чрезвычайно благодушно настроен к вам. Такой шанс нельзя упустить, ведь на нашей стороне самый могущественный человек в мире!
Альбрехту пришлось нехотя дать свое согласие. Голова Валерии была теперь занята предстоящим торжеством. Там обещало быть все петербургское общество. А кто такая она? Дочь истребителя вампиров и алхимика!
Князь Дурандеев, благоволивший к Валерии, велел портнихам сшить для нее подходящее бальное платье. Альбрехт ворчал, что Валерия занимается пустяками, однако, как отметила девушка, втайне был рад тому, что его дочка выйдет в свет.
– Я знаю: твоя жизнь вследствие моего членства в Ордене и преследования тварей лишена многих радостей, необходимых девушкам твоего возраста, – сказал Альбрехт Валерии в порыве откровенности. – Но, с другой стороны, ты защищена от лживого великосветского мира. Ведь в нем, как тебе хорошо известно, полно кровососов! Они стремятся к власти, богатству и влиянию. Они везде, где сияют злато и алмазы.
Подумав, отец поцеловал дочь и добавил:
– Это будет отличной возможностью взглянуть на противника. Потому что на балу у графа наверняка будет полно вампиров. Хорошо знать в лицо того, чью голову потом придется отрубить!
Платье, изготовленное портнихами из числа крепостных, не уступало по своей элегантности нарядам, которые были изображены в новейшем изобретении – так называемом бюллетене мод, представлявшем сановной публике последние веяния ткаческого портновского искусства из Парижа и Лондона.
Князь Никита, умиленный грацией и красотой Валерии, которая напомнила ему любимую дочь Аннушку, скончавшуюся много лет назад от скарлатины, преподнес поистине царский подарок – ювелирный набор, состоявший из ожерелья, браслетов, серег и диадемы, все из золота и сверкающих камней.
– Князь, эти украшения бесценны! – заявил Альбрехт. – Моя дочь не может принять их!
Князь Никита зашевелил усами и вздохнул:
– Магистр, но хотя бы один вечер покрасоваться в бриллиантах, жемчугах и сапфирах она может? И я уверен, что ваша Валерия затмит всех, причем не пышностью наряда или побрякушками, а своей красотой!
* * *Поместье графа Ильи Залесского располагалось на приличном расстоянии от имения князя Дурандеева, поэтому отправились туда еще засветло, а прибыли, когда уже окончательно стемнело. Сначала путь лежал через лес, и Валерия радовалась, что сияло солнце, хотя бы и осеннее, подернутое легкими облачками, когда их карета громыхала по неровной дороге.
Подъезд к графскому дворцу был освещен десятками, если не сотнями смоляных факелов, образующих вензель ПI, что означало – «Павел Первый».
– Государю крайне приятно, что его вензель совпадает с вензелем его высокочтимого предка, императора Петра Первого! – пояснил князь Никита. – Ведь его величество боготворит своего прадеда!
Небольшая площадь перед дворцом была запружена каретами. Альбрехт ван дер Квален, проходя мимо одного кучера, тихо сказал своим спутникам:
– Даю руку на отсечение, что это кровосос. У меня глаз наметанный. А кучер-вампир может быть только у аристократа-вампира!
В мраморных хоромах их встретил князь Илья Филиппович Залесский, статный, с военной выправкой господин с гривой седых волос. Его супруга скончалась несколько лет назад, произведя на свет младшего сына графа. Был у него и старший сын, о котором князь Никита отозвался неодобрительно, назвав отпрыска соседа шалопаем и сорвиголовой.
Валерия, войдя в гигантский зал, старалась не вертеть головой. Ее ослепило сияние множества свечей, отражавшееся в бесчисленных гранях бриллиантов, рубинов, изумрудов, что украшали камзолы и униформу мужчин и волосы, шеи, плечи и запястья дам.
Альбрехт ван дер Квален также оделся подобающим образом (все же ему предстояла встреча с императором), однако на фоне франтов и придворных его наряд смотрелся довольно затрапезным.
Валерия ловила на себе взоры дам – завистливые и недовольные. Ее беспрестанно лорнировали, рассматривая в увеличительные стекла, как батюшка рассматривал насекомых. Мужчины провожали ее восхищенными взорами, а один старичок с огромными бакенбардами, в шитом золоте костюмом и с массой сияющих орденов так засмотрелся, что натолкнулся на лакея, тащившего серебряный поднос с бокалами, наполненными шампанским.
Князь Дурандеев же, напротив, чувствовал себя как рыба в воде: он был со всеми знаком, знал почти о каждом пикантные истории и забавные анекдоты. Альбрехт и Валерия остановились около мраморной колонны – князь Никита с кем-то заговорился и оставил их. Ван дер Квален чувствовал себя не в своей тарелке, да и эйфория его дочери прошла. Валерия заметила, что никто не желает приглашать ее на танец – еще бы, ведь она какая-то бедная француженка, из милости живущая у князя Дурандеева!
– Милая графинюшка, мне кажется, что эти драгоценности я уже где-то видела! – услышала девушка дребезжащий женский голосок у себя за спиной.
Обернувшись, Валерия заметила двух пожилых дам, одетых по старой моде. Они разговаривали по-французски, причем громко: то ли по причине собственной глухоты, то ли специально, дабы их беседу смогли услышать окружающие.
– Княгинюшка, ты читаешь мои мысли! – ответила графиня, видимо, неменьшая сплетница, и поднесла к глазам золотой лорнет. – Так и есть, диадема мне знакома. Цейлонские сапфиры, индийские бриллианты и аравийские жемчуга. Последний раз я видела их на княгине Наталье Дурандеевой. Однако ж несчастная уже семь лет как в могиле.
– Восемь, графинюшка, восемь, – поправила ее другая дама. – Однако посмотри, кто теперь в них блистает – напыщенная девица, которая живет со своим отцом, то ли медиком, то ли вольтерьянцем, у князя Никиты. И тот украшения своей покойной жены ей дарит. Стыд и срам!
– Ах, какой скандал! – заявила великосветская сплетница. – Неужели он сделает эмигрантке предложение? Или они будут жить без венчания, во грехе? Но она хотя бы, слава богу, мещанка, а не крепостная. Ты ведь, милая моя, знаешь, что отчебучил князь Шереметьев? Сочетался браком со своей дворовой девкой Парашкой! И государь, говорят, был у него с визитом и даже приласкал «княгиню».
– Матушка Екатерина такого позора никогда бы не допустила, – подытожила особа.
Валерия едва сдержала вздох разочарования: ее принимают за пассию престарелого князя! Что же, не исключено, это последний бал в ее жизни. Потому что, когда отец закончит свои исследования и опасность для Ордена минует, возобновится их кочевая жизнь.
Внезапно музыка стихла, гости разошлись к стенам, с великим любопытством поглядывая на раззолоченные двери. К отцу и дочери ван дер Квален в спешке подошел князь Дурандеев и тихо сообщил:
– Государь прибыл! И вы будете ему представлены, магистр. Несомненная честь и удача для Ордена! Потому что если российский император соблаговолит взять под свою защиту наш Орден...
Он не успел договорить, потому что двери распахнулись, появились адъютанты, и кто-то громовым голосом произнес:
– Его императорское величество Павел Петрович!
А затем в зал вошел невысокий старообразный мужчина в военной форме с голубой муаровой лентой через плечо – император Павел. Гости немедленно склонились перед венценосцем. Царь был некрасив, единственное, что выделялось на его лице, так это живые, чуть навыкате светлые глаза. Нос был совершенно не монарший: маленький, вздернутый, как у капризной субретки.
Император, заложив руки за спину, приблизился к хозяину дома. Валерия отметила, что Павел пугливо осматривается, как будто ожидая подвоха от выражающих ему свою преданность дворян.
– Его величество хоть и сидит на троне без малого четыре года, никак не может свыкнуться с тем, что страной управляет он, а не его великая мать, – как будто прочитав мысли девушки, сказал очень тихо князь Никита. – Да, многие десятилетия ожидания короны не прошли для его величества даром. Однако ж государь приближается к нам!
В самом деле, Павел отошел от графа Залесского, который, подобострастно улыбаясь, что-то рассказывал. Причем, как показалось Валерии, царь так и не дослушал до конца повествование хозяина приема. На лице графа застыла гримаса отчаяния: он явно не знал, как следует трактовать невнимание государя – как проявление царского каприза или как знак скорой опалы?
