Колин Маккалоу - Блудный сын
— Джулиан, угомонись и почитай книгу, — сказал Кармайн, когда представление начало его раздражать.
Он умел читать. Эмилия Дельмонико была знаменитой учительницей в детском саду с настоящим талантом к обучению детей чтению; и на второй день рождения старшего сына Дездемона попросила свою свекровь научить и его. Джулиан был слишком сообразителен, слишком подвижен — всего слишком.
Сильнее Дездемону раздражала готовность Джулиана беспрекословно слушаться отца, словно тот всегда выполнял все обращенные к нему просьбы и пожелания, что было далеко от действительности. И хотя Дездомона смогла восстановить свое влияние на него, Джулиан не забыл, как легко ухитрялся задирать мамочку во время своего «адвокатского» периода. Но сейчас мальчик улыбнулся, как ангелочек, направился с книгой к своему креслу — груше и устроился на нем, как ему и было сказано.
— Он никогда не слушается меня так быстро! — бросила Дездемона и тотчас прикусила язык. Взгляд янтарных глаз Кармайна метнулся к лицу Дездемоны, он нахмурился.
— Дездемона, ты в порядке?
Его вопрос лишь подогрел раздражение.
— Да, да, да. Конечно же, я в порядке! — со злостью ответила она, делая глоток джина с тоником. — Просто у Джулиана настоящий талант выводить мамочку из себя. На свое счастье, он слишком умен, и я с трудом могу с ним справиться.
Она взмахнула рукой, едва не расплескав напиток.
— Так нечестно! — воскликнула Дездемона. — Господи, я должна была бы справляться лучше, ведь я управляла целым исследовательским институтом! А теперь я даже не способна нормально вести дом, с уборкой которого мне помогают. Я постоянно раздражаюсь!
Кот был скинут на пол, Кармайн поднялся, с легкостью подхватив Алекса.
— Ты, мой сыночка, отправляешься в кровать.
И пока он шел в детскую, Алекс выглядел слегка ошарашенным. В свои девять месяцев он вовсю ползал и непрерывно лопотал; Дездемона ожидала, что в дальнейшем Джулиан — номер — два присоединится к старшему брату.
— Маленькие дети слышат много лишнего, — сказал он по возвращении и указал на Джулиана.
Толстый кот теперь занял все кресло, растянувшись пузом кверху и подергивая лапами.
— Уинстон, иди поприставай для разнообразия к Джулиану. — Кармайн сдвинул кота рукой. — Иди, кыш! Где Фрэнки?
— Наказан. Он валялся с дохлым енотом, я отлупила его небольшой трубкой и вымыла в холодной воде. Рано или поздно он поймет, что восторг не стоит последующих потом мучений.
— Моя бедная девочка! — воскликнул Кармайн. Кресло снова было в его распоряжении.
— Еще рано делать выводы по твоему делу, поэтому выше нос! — подбодрила мужа Дездемона, и ее настроение необъяснимым образом улучшилось.
Вместо ответа Кармайн взглянул на часы.
— Джулиан, в кровать.
Больше эти слова не вызывали бурю, как раньше. Джулиан относился к тем несчастным «совам», которым трудно улечься вечером и еще тяжелее встать утром. Прунелла Балдуччи объяснила, что это в его природе, а не каприз и непослушание. Так в детской появился телевизор, постоянно настроенный на канал с мультиками, и Джулиан, ложась в кровать, его смотрел; почему — то мультфильмы убаюкивали его быстрее, чем погруженная во мрак комната. Кармайн назвал это частью «адвокатской» натуры, хотя его последовавший за словами смех нельзя было назвать веселым. У Джулиана действительно проявлялась «адвокатская натура», отрицать бесполезно.
Мальчик ловко выбрался из кресла, столь подходящее такому рослому и крепкому ребенку. Его красота пока оставалась прежней, хотя вскоре — еще задолго до посещения спортивной площадки школы Святого Бернарда для мальчиков — ей предстояло принять более мужественные формы; но пока: густые темные кудряшки, черные брови и ресницы, светлые глаза с черным контуром, придающим им пронизывающий взгляд.
Поцелуй мамочке, поцелуй папочке, и Джулиан ушел, предварительно убрав книгу на полку. Настоящий сын Кармайна: порядок и систематичный подход, у всего свое место.
— Что на ужин? — спросил Кармайн.
— Лазанья, салат и хрустящие хлебные палочки.
— Фантастика! — Он налил себе еще спиртного. — Дездемона, что сегодня тебя так расстроило?
— Джулиан по понедельникам, только и всего. После выходных, когда ты мне помогаешь справляться с ним, в понедельник всегда тяжело. Бог знает, как я безумно люблю его, но нам не повезло с характером нашего первенца, Кармайн. Он — настоящее наказание, и не потому, что скверный или злой, он не такой. Джулиан — властный и безумно энергичный. А у меня просто не осталось тех сил, что были до проклятой депрессии. — Она упала в кресло и посмотрела, нахмурившись, на свой бокал. — Нет, любовь моя, не подливай. У меня странное предчувствие, что мне стоит ограничиться одним напитком на ночь и одним бокалом вина за ужином. Я крупная дамочка и перевариваю алкоголь лучше, чем капитан болельщиков баскетбольной команды, и все же… Я не склонна к привыканию, но знаю, что не могу себе позволить туман в голове. Вот такое у меня чувство.
— Слушайся его. Интуиция — вещь сильная, а ты иногда привлекаешь к себе неприятности, — с нежностью сказал Кармайн. — Давай поговорим о моем деле. Ты думаешь, еще рано делать выводы?
— Да. Это одно из самых трудных твоих дел, сердце мое, и я пришла к некоторым выводам.
— Разъясни, — попросил он, пристально глядя на жену.
— Здесь нет конкретных улик, верно?
— Точно.
— У тебя есть подозреваемые?
— Не просто подозреваемые, есть твердая уверенность в их вине.
— О, понимаю! От этого, конечно, еще хуже. Я заметила, что в трудных делах разрешение — когда и если оно наступает — возникает всегда случайно.
— Как будто с неба сваливается, — задумчиво произнес Кармайн.
— Да. Но если ничего неожиданного не происходит, единственный путь распутать дело — признание. Что логично, — с воодушевлением продолжила Дездемона. — Обычные преступления совершаются обычными людьми. Они не продумывают всего заранее, не планируют каждое действие, не рассматривают каждую случайность. Так поступают умные преступники, и едвали кто — то может быть хитрее отравителя. Этот тетродотоксинин практически отправил тебя в то Средневековье Томаса Тинкермана, верно? Когда любой мог подсыпать аконит[38] или цианид в еду или питье. Я считаю нашего отравителя очень умным, потому что он — или она — успешно предусмотрели все случайности. Похоже на следы на полу после сложного танца: левая нога сюда, правая сюда, поворот, кружение и… кто знает, куда танцор двинется дальше? Это дело признательных показаний, любовь моя. И значит, тебе придется добывать признания не хитростью, а терпением и упорством. Наш убийца не совершает ошибок.
— Дело признательных показаний, — повторил Кармайн.
— Да. Только подумай! Очень редкий и практически недоступный яд попадает в руки людей, неосознанно ставших орудием убийцы: только взгляни на бедную миссис Тинкерман! То, что она сделала, она делала уже тысячу раз прежде и понятия не имела о редком яде в том шприце. И все же, — задумалась Дездемона, — не наш отравитель убил Эмили Танбалл. Хотя он, мне кажется, снабдил ядом того, кто это сделал. Джон Холл и Томас Тинкерман. Но смерть Эмили тоже работает на нашего отравителя: она путает все факты, — ведь женщина умерла от тетродотоксина. Как он умен!
— Настоящая гидра, верно?
— Да. Ты должен нацелиться в сердце, а не отрубать головы.
Дездемона поднялась и протянула руку, чтобы вытащить мужа из кресла.
— Но я не сказала тебе ничего, чего бы ты уже не знал, — закончила она, направляясь на кухню.
Кармайн вымыл руки, накрыл на стол и сел, поджидая, пока Дездемона разложит еду по тарелкам.
— Мы ничего не знаем о жизни Джона Холла до его появления в Холломене, и смерть Уиндовера Холла стала для нас страшным ударом, — сказал он, наблюдая за женой. — Сегодня я отправил Лиама Коннора на Западное побережье выяснить, что только сможет. У Джона было какое — то психиатрическое заболевание в юношеском возрасте, и тот даже жил в реабилитационном центре. Возможно, Лиам найдет хоть кого — то, проживавшего в Калтехе в тот же период времени, что и Джон с Хантерами. Уиндовер Холл не нанимал никакой прислуги, за исключением уборщицы, но это не значит, что мы не сможем найти в Орегоне людей, хоть что — то знающих о Джоне Холле.
— Сконцентрируйся на его взаимоотношениях с Джимом Хантером, — посоветовала Дездемона, ставя перед ним тарелку. — Хантер — скрытная личность.
14 января 1969 года, вторник
Эдит Тинкерман оставила у дежурного полицейского на пульте сообщение для Делии Карстерс следующего содержания: есть нечто новое, что вдова хотела бы обсудить, и она будет ждать сержанта во вторник.
«Вторая взрывная новость!» — с восторгом подумала Делия, радуясь, что сегодня облачилась в это удивительное новое пальто из искусственного меха с вплетенными в ткань сверкающими золотыми нитями, которые прекрасно сочетались с оранжево — горчичным костюмом. Она выехала из Басквоша и была на месте около десяти утра.
