Наталья Андреева - Капкан на мечту
– Больше никто не приходил, свидетельница? Нас интересует время с половины десятого до без четверти десять.
– Абсолютно никого не было, – заверила та. – Ах, да! Кто-то выносил мусорное ведро, но это уже было в половине одиннадцатого! Примерно в половине одиннадцатого, – поправилась женщина. – Потому что после того, как муж приходит с работы, я на часы не смотрю. Я еще вышла проверить: закрыли ли они за собой дверь? Розалия постоянно скандалила из-за этого. Мол, мало того, что в подъезде проходной двор, еще и соседи растяпы! Я уже устала с ней ругаться, поэтому лучше проверить. Дверь в секцию была заперта, я вас уверяю.
– Ну а после одиннадцати? Быть может, кто-то приходил к Хорьковым ночью?
– В одиннадцать мы уже спим! Муж устает очень, а я… – она опять замялась и порозовела. – В общем, мы не полуночники.
«Выпить она не дура, – хмыкнул Хорьков. Так же, как и ее благоверный. Поэтому и дрыхнут без задних ног. Небось за ужином водочки приняла, под мяско-то тушеное. Как же! Вязать она села! Понятно, не слышала, как Схованская ходила по нашей квартире!»
– Что ж, я думаю, все понятно, – сказала судья. – Свидетельница может быть свободна.
Хорьков заметил, как адвокат зевнул. И в самом деле. НИКОГО НЕ БЫЛО! После того, как Юлий Хорьков ушел, хлопнув дверью, и до того, как Розалия умерла, к ней никто не приходил! Схованскую за полчаса до этого видели в супермаркете, в кафе, потом, в девять вечера, она кормила таксу роллом. Об этом Хорькову сказал следователь, грубо посоветовав заткнуться насчет обмена убийствами.
– Человек не может быть одновременно в двух местах. Ульяна Ивановна вашу жену не убивала, забудьте.
– Она вас обманывает! Что касается свидетелей, она им заплатила!
– Всем? – ехидно спросил следователь. – А чек из кафе? На нем стоит дата и время. Она его что, подделала? А запись с камеры видеонаблюдения в подъезде? Схованская, по-вашему, невидимка?
И Хорьков сдался. Признал, что НИКОГО НЕ БЫЛО.
«Но как ей это удалось? Схованской? – мучительно думал он. – Тьфу, черт! Две таблетки не могли убить Розалию. Неужели…»
После того, как соседка покинула свидетельскую трибуну, Юлий Хорьков наконец понял, что случилось на самом деле. До этого момента у него еще оставалась надежда. Но теперь он понял, что его судьба в руках Ульяны Схованской. Которая сидит сейчас в зале, улыбается и… молчит.
Он понял, что спасти его может только Ульяна. Если она поднимется сейчас на свидетельскую трибуну, то Юлия Хорькова освободят прямо в зале суда. Вместо нее поднялась еще одна женщина, одна из постоянных клиенток Розалии захотела пересказать последние сплетни об отношениях супругов Хорьковых.
– Вызовите сюда Схованскую! – Юлий не выдержал и вскочил. – Вон она, в зале сидит! Я требую, чтобы она сказала правду!
– Подсудимый, немедленно сядьте! – стукнула молотком судья.
– Но я не виновен!
– Мы именно это сейчас и выясняем! Сядьте!
Хорьков без сил опустился обратно на скамью. И чуть не застонал от досады. У него нет никаких доказательств. Чтобы вызвать на свидетельскую трибуну Ульяну Схованскую, сначала надо доказать, что она имеет отношение к смерти Розалии. А это невозможно. Он сам уничтожил все улики. Ключи у нее забрал, фотографию сжег.
К огромному удивлению Хорькова, госпожа Домна, указав на фото женщины, так удивительно похожей на Софью, без колебаний заявила, что это ее клиентка!
– В тот день она пришла ко мне последней, уже в двенадцатом часу, причем заранее мы не договаривались. Пробыла недолго, я сразу поняла, что не смогу ей помочь. Что касается имени… Увы! Я не могу его назвать. Паспортные данные мы, гадалки, у своих клиентов не спрашиваем. Мы виделись в первый и в последний раз. Больше эта женщина ко мне не пришла.
– Но в тот вечер приходила?
– Да.
– Вопрос снят, потому что в начале двенадцатого Розалия Хорькова уже была мертва. Итак, мы выяснили, что посторонние в тот вечер в квартиру не заходили…
Ульяна машинально скомкала бумажку, которая лежала у нее в кармане. Были еще колебания: что с ней делать, с этой запиской? Как поступить?
Ульяна с сомнением посмотрела на Хорькова. Какой он сегодня жалкий. А каким был в тот день, когда ее унизил? Быть может, он уже достаточно наказан? Чтобы прогнать эту непрошенную жалость, Ульяна вновь начала вспоминать тот день…
Что стало с мечтой Розалии
Вернувшись из-за границы, она первым делом позвонила своему лечащему врачу.
– Срочно сделайте мне рентген и анализы! – потребовала Розалия. – Я чувствую себя намного лучше!
Ее немедленно приняли. Правду от нее давно уже не скрывали. Онколог, друживший с покойным Карлом Моисеевичем и в память о нем выполняющий все требования Розалии, не раз предлагал ей сделать операцию.
– И каковы шансы? – терзала его Розалия.
– Увы! Спасти вас может только чудо! Что же вы так долго тянули? Должны ведь были забеспокоиться!
– Я лечилась от бесплодия. Боли во время месячных у меня с подросткового возраста. Что касается всего остального, мне сказали, что во время лечения такое бывает.
– Я смотрел вашу карту, – грустно сказал онколог. – Термальные курорты, талассотерапия, озеро Хэвис, в котором полно радиоактивного радона… Сколько раз вы там были? А сколько купались? Наверняка не соблюдали положенный режим, подолгу сидели в воде. А там, кроме радона, еще и эстрогены в бешеном количестве! Да, это лечит бесплодие, но даже крошечную злокачественную опухоль раздувает до огромной в мгновение ока, и она дает метастазы. Вы себя убили, Розалия. Болезнь развилась так стремительно из-за этих бесконечных и безлимитных прогреваний, ну и плюс радиация… Муж все еще не знает?
– Нет.
– Но почему вы запрещаете мне сказать ему правду?! – это было одно из выдвинутых Розалией требований: родственникам ни слова.
– Я ему не доверяю. Его только наследство интересует.
– А ваша мама?
– Не вздумайте ей говорить! Я поправлюсь!
– Только чудо вас может спасти, – повторил тогда онколог.
И Розалия кинулась молиться святыням. В этот раз ей показалось, что помогло. Поэтому она с надеждой ждала результатов обследования. Юлия отправила на работу, чтобы не мешался и не лез с вопросами. Ей казалось, что о ее здоровье муж спрашивает с тайной надеждой: а вдруг? Вдруг ей осталось жить недолго? И тогда он получит свободу и деньги. При одной только мысли об этом Розалии становилось тошно.
«Я умру, – думала она, – буду медленно гнить в ледяной могиле, а он – наслаждаться жизнью. Денег на счетах полно. Я сама написала ему доверенность. И на ячейку. Сколько всего накоплено, а я не смогу всем этим воспользоваться! Зато он сможет. Понятно, на что он потратит эти денежки! На баб. На красивую жизнь. Он еще молод, еще успеет всласть надо мной посмеяться со своими любовницами… А может, он будет тосковать? Вспоминать меня с благодарностью? Ведь это я дала ему все…»
… – Вам осталось жить от силы месяц.
– Что?!
Ей показалось, что она ослышалась.
– Но мне же лучше!
– Это самообман.
– Я и в самом деле умираю?
– Смотрите сами, – и врач разложил перед ней снимки.
Домой Розалия вернулась подавленная. Все валилось из рук.
«И куда мне с этим? К кому?» – думала она, заваривая свой лекарственный чай. В котором уже не было никакого смысла. Только один человек знал о ее болезни: Софья. Рука Розалии потянулась было к телефону.
«Она только обрадуется, – подумала вдруг Хорькова. – Мы ведь делим бизнес. То есть Софья этого хочет, а я против. Ее сочувствие притворно. На самом деле она только и ждет моей смерти. Нет, партнеры по бизнесу – это не друзья. Зачем я ей только сказала?»
Ей хотелось плакать, но плакать она не привыкла. Ее не должны видеть слабой. Когда-то она сознательно выбрала свой путь. Если занимаешься бизнесом, слабину давать нельзя. О болезнях молчи. О личных проблемах молчи. Сочувствующие найдутся. Каждый хочет иметь доступ к телу хозяина. Не успеешь оглянуться, как змея заползла в душу, свила там гнездо и уже вовсю распоряжается хозяйским добром, как своим собственным. Поэтому друзей Розалия предпочитала не иметь. Софья – исключение. И то все закончилось скандалами и позорным дележом. Увы! Исключение, лишь подтвердившее правило!
Но выговориться хотелось. Хотелось поддержки и понимания. Страшно умирать в одиночестве, даже закоренелым эгоистам. И Розалия набрала телефон матери.
– Извини, я сейчас занята, – сказала та. – Перезвони попозже.
– Когда попозже? – «У меня каждая минута на счету, мне их осталось так мало».
– Я еду в фитнес-клуб. Разговаривать по мобильному за рулем очень опасно. Мне, как ты знаешь, семьдесят. У меня уже начинается рассеянный склероз…
– Мама я… – она хотела сказать «умираю».
– …надо срочно показаться врачу. Тебя, я вижу, совсем не беспокоит здоровье твоей матери. А у меня уже, кажется, развивается и катаракта…
