Наталья Андреева - Райский уголок для смерти
Отлет
Накануне вечером она рыдала. На ужин не пошла, как Анна ее ни уговаривала.
– Марина, не умирать же с голоду. Не реви: его привезут прямо в аэропорт. Вы встретитесь в зале ожидания.
– Ты мне врешь, – ревела Марина. – Я никуда не поеду.
– Не веришь мне – позвони Лючии, – Анна сунула ей телефон.
Итальянка ответила почти сразу.
– Господин Соколов должен улететь завтра, – кисло сказала она. И Марина сразу же заподозрила ее во вранье. Как и Анну.
– А почему его не отпустят сегодня, чтобы он мог собрать вещи?
– Необходимо уладить кое-какие формальности, – в голосе Лючии не было энтузиазма.
«Врет!» – опять подумала Марина и закричала в трубку:
– Завтра у нас кончается виза! И мы должны освободить номер! Но ведь все его вещи здесь!
– Вы что, не в состоянии собрать чемоданы и отвезти их в аэропорт? – съязвила итальянка. – А мне всегда казалось, что русские женщины способны сами о себе позаботиться!
– Вы можете поклясться, что Максим завтра улетит?
– Я не полиция, – отрезала Лючия. – И не консул. Я никаких гарантий не даю. В списке на трансфер из отеля его нет.
– Вот видите! – закричала Марина. – Значит, он не летит!
– Но вы-то летите! Вы есть в списке. Вы и госпожа Романова.
– Я никуда не поеду без него!
– Тогда за вами придет полиция. Ваш номер оплачен только до десяти утра завтрашнего дня.
– И пусть! Пусть меня тоже заберут в полицию!
– В полицию вас не заберут, – злорадно заявила Лючия. – Выставят на улицу со всеми вашими чемоданами. А учитывая, что у вас заканчивается виза, депортируют. Силой. Одну. Так что лучше вам не упрямиться, госпожа Соколова. Собирайте вещи, – сказала итальянка и дала отбой.
– Ты все слышала? – тут же вцепилась Марина в Романову.
– Да, конечно.
– И что скажешь?
– Тебе уже все сказали: собирай вещи.
Анна была спокойна. Посмотрев на часы, она сообщила:
– Через пять минут начнется ужин. Открывается главный ресторан. Одевайся, пожалуйста.
Сама она была в длинном платье, причесана и накрашена. В ушах у Анны поблескивали бриллиантовые серьги, на шее кулон. Марина поняла, что ее больше всего раздражает в Романовой: пунктуальность. Эта отвратительная привычка все время смотреть на часы. Такое чувство, что однажды она скажет: «Завтра в десять утра я умру».
И умрет. У нее все по плану, даже собственная смерть. Но это же невыносимо!
– Ты идешь? – спросила Анна.
– Нет!
– Ну, как хочешь.
Как только хлопнула дверь, Марина принялась безудержно рыдать. Она понимала: надо что-то делать, но что? Она не может улететь в Москву без мужа, но… и не улететь не может тоже. Что будет с дочерью и престарелыми родителями, когда в аэропорту они не увидят ни ее, ни Максима? Хорошо еще, что информация не просочилась в прессу, пока это еще тайна. Но если они оба останутся, причем она – нелегально, то разразится скандал, и журналисты попытаются сотворить из него очередную сенсацию. Марина сама была журналисткой, она прекрасно знала, как это делается. И никакие ее телефонные разговоры с родителями, а тем более с прессой, не помогут. Родители будут думать, что она чего-то недоговаривает, а журналисты выдергивать из текста нужные им фразы, действительно сказанные ею или Максимом, но снабжать их своими комментариями. Истолковывать так, как им вздумается. Появятся скандальные статьи. У свекрови больное сердце, она может всего этого не выдержать. Поэтому Марине надо возвращаться. Она должна быть рядом с родными ей людьми, чтобы оградить их от нежелательного общения с журналистами и как-то поддержать. Хотя ей и самой сейчас нелегко.
А как же Максим? Оставить его здесь? Одного?
Как ей поступить?
Она опять принялась рыдать. Через час вернулась Анна.
– Все лежишь?
– Что мне еще делать? – Марина резко села.
Анна достала мобильный телефон и принялась набирать номер. Потом сказала в трубку несколько слов по-английски и протянула ее Марине:
– У тебя ровно минута.
– Кто это?
– Говори!
– Алло? – она прижала к уху трубку.
– Марина, это я, – раздался в ней голос Максима.
– Максим! – закричала она. – О господи! Родной!
– Слушай, не перебивай, – торопливо заговорил он. – У нас мало времени. Собирай вещи, слышишь? Тебе надо завтра утром уехать в аэропорт…
– А как же ты?
– Я сказал: не перебивай. В любом случае ты должна улететь.
– А как же ты?
– Я прошу, не перебивай! У меня все хорошо, кормят нормально, отношение сносное…
Ей показалось, что он говорит преувеличенно бодро, словно играет на публику. Разумеется, их подслушивают! Разве он может сказать правду? Она пыталась прочитать между строк, что на самом деле хочет сообщить ей муж. Есть же какие-то кодовые слова, которые она должна расшифровать…
– Ради бога, не вступай с ними в конфликт, – торопливо говорил Максим. – Не устраивай истерики, не донимай Галину или Лючию. Пойми: они ничего не решают. Не отказывайся освобождать номер. Собери вещи и поезжай вместе с Анной в аэропорт. Поняла?
– А как же ты? – она жадно цеплялась за каждое слово, пытаясь понять, что же он на самом деле от нее хочет.
– Я люблю тебя. Все, наше время кончилось…
– Максим!
– Целую тебя, родная…
– Максим!!!
Вместо мужа она услышала какого-то мужчину, который говорил на английском языке.
– Дай сюда! – Анна забрала у нее телефон и стала что-то говорить в трубку, тоже на английском. Потом дала отбой и спросила: – Ты все поняла?
– Кто это был?
– Его адвокат.
– Я одного не поняла: Максим с нами летит или не летит?
– Тебе сказали: собирай вещи! Вот и собирай.
– Что я должна сообщить дочери и… родителям?
– Когда вы договорились связаться?
– Я должна им отбить эсэмэску, как только сяду в самолет. Чтобы они выдвигались в аэропорт. Они будут нас завтра встречать.
– Вот и делай, как вы договорились!
Марина встала и, рыдая, принялась собирать вещи.
– Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки, – удовлетворенно сказала Анна. – Пошла и я собирать чемодан.
У Марины было такое чувство, будто она участница какого-то грандиозного шоу. Ее дергают за ниточки, словно марионетку: иди туда, сделай то. Но есть же у этого спектакля режиссер? А главное, цель? Зачем?
Но Максим сумел ее убедить. Рыдая, она заталкивала в чемодан его джинсы, футболки, шорты… Зарывшись лицом в пуловер, который он так ни разу и не надел, она какое-то время сидела, почти не дыша.
«Господи, как я его люблю! И какая я была дура! Какая ерунда все то, что он делал не так, по сравнению с тем, когда его нет! Вообще нет! Вот где ужас-то! Я хочу, чтобы он был со мной ЛЮБОЙ! Любой…»
В эту ночь она почти не спала. Автобус за туристами приедет в половине восьмого. Анна сказала, что надо встать в семь. Полчаса на сборы им вполне хватит. Спать Романова ушла в свою комнату, и Марина ее поняла. Ей и самой хотелось побыть одной, наедине со своими мыслями, страдая и плача. Неизвестность пугала. Похоже, ей все врут.
Она ненадолго забылась, на час или на два, а потом за окном забрезжил рассвет. В раю начинался новый день, заботливые ангелы-горничные и апостолы-повара уже были наготове. Скоро из ресторана поплывет аппетитный запах свежеиспеченных круассанов и свежесваренного эспрессо, в ванных комнатах сами собой появятся белые как снег полотенца, а на кроватях – хрустящие простыни, в баре на пляже – пиво и молодое пенящееся вино, настоящий нектар. И расслабленные гости побредут на пляж, плавиться под горячими лучами солнца и нежиться в теплой воде.
Она же вскочила в половине седьмого, чтобы поскорее бежать из этого рая. Собралась за каких-то двадцать минут и уже полчаса ожидает Анну. Торопить ее было бесполезно.
– В семь двадцать мы спустимся вниз, – сказала Романова, сверившись с часами, когда ровно в семь Марина постучала в дверь ее комнаты. – Раньше там делать нечего.
Марина подумала, что это невыносимо, но осталось потерпеть совсем чуть-чуть. В семь двадцать они вышли, каждая из своей двери. Багаж уже увезли.
– Идем, – коротко сказала Анна.
Как оказалось, счета за оба номера она оплатила еще вчера, после ужина. Марина присела на диван рядом с БУ и МУ, которые тоже уезжали. Подле них стоял Раф с томно-нежным выражением лица. В отдалении ждали автобус Кролики. Марина заподозрила, что они намеренно держатся на расстоянии. Все еще переживают из-за истории с кольцом.
Вот, собственно, и вся публика. Проводить их вышел сам управляющий. Лично. Лицо его сияло.
– Надеюсь, вам у нас понравилось, госпожа Романова и госпожа Соколова, – на отличном русском сказал он.
«Надеюсь, что я никогда вас больше не увижу и вы забудете наш отель раз и навсегда, а я забуду вас, как страшный сон», – «перевела» Марина.
Управляющий не уходил, пока они с Анной не сели в автобус. Марина даже заподозрила, что по случаю их отъезда для персонала будет дан банкет.
