Галина Романова - Миллион причин умереть
– Вот сука ехидная! Я говорил, что не убивал никого, говорил?!
– А я тебе не верю! – соврала Ольга. – У таких людей, как ты, нет ничего человеческого в душе. Да и души-то самой наверняка нет! А вместо сердца оптический прицел, высматривающий очередную жертву. Сейчас вот, к примеру, оной являюсь я...
– Сама напросилась, – вяло огрызнулся Артем, как ей показалось – немного обиженным тоном. – Я, между прочим, за свою жизнь не убил ни одного порядочного человека, а уж женщину – тем более. Никогда не брал подобных заказов. И прежде чем отстрелить кому-то задницу, целое досье собирал на объект. Если находил приговор справедливым, то спускал курок, а если нет, то отказывался.
– Скажите, какой Робин Гуд нашелся!!! – Ольга едва не задохнулась от возмущения. – А ты у объекта-то этого самого спросил: хочет ли он быть наказанным?! Какая же ты скотина! Палач, мать твою! Женщин он не убивает! А со мной что ты делаешь?! Меня ты не убиваешь?!
– Тебя я наказываю, девочка, – спокойно ответил Артем, и Ольге даже показалось, с какой-то долей радости. – Тебя я наказываю.
– Нет, мальчик! – парировала она. – Ты меня не наказываешь, а уничтожаешь!!! Ты меня... Ты меня...
Горло перехватило, то ли от морозного воздуха, то ли от эмоций, и Оля расплакалась.
Артем не пытался ее утешить. Он молча сидел, уставившись на светящиеся окна дома, и не говорил ни слова. Наконец, когда слезы ее иссякли, он голосом, напрочь лишенным эмоций, поинтересовался:
– Есть хочешь?
– Ты... – Последний всхлип вырвался из ее груди. – Ты не человек! Ты – животное! Кто тебя родил, интересно, и выносил?! Волчица?!
– Да нет... Нормальная... Самая обычная женщина. И говори, пожалуйста, потише. Хотя хвоя хорошо скрадывает любые звуки, рисковать и увлекаться все же не надо. А что касается моей матери... – И тут Артем тяжело-тяжело вздохнул, – то она умерла. Умерла под скальпелем хирурга, который к тому же был ее любовником. Я до сих пор виню его в ее смерти.
– Почему?
– Потому что эта мразь встала к операционному столу совершеннейше пьяной! Мать умерла, потому что он вовремя не сумел остановить кровотечение. Она была очень молодая, красивая и очень... любила меня. А я ее... После нее я не сумел сблизиться ни с одной женщиной, ни с одной. – Он замолчал и слегка переместился, подавшись вперед. – Когда мы вернемся домой, девочка, ты назовешь мне все предметы интерьера с первого по последний этаж, что тебе удалось запомнить. Если мне не понравятся результаты опроса, то ты будешь проводить на этой самой ветке каждую ночь до тех пор, пока...
Ольга его уже не слышала. В ее голове начал вдруг определяться психологический портрет наемного убийцы, сидящего сейчас на соседней ветке, подобно филину.
Вот, оказывается, где собака-то зарыта! Вот откуда этот его застуженный взгляд, который она вначале приняла за обычный взгляд потенциального убийцы. И холод, сквозивший из его глаз, отнюдь не жестокость, а самое что ни на есть обыкновенное чувство голода. Голода по чувству, которое было утрачено им, ушло вместе с любящей матерью и всем тем, что она несла для него в этой жизни...
– Теперь мне все понятно, – прошептала Ольга и впервые за все время общения с Артемом посмотрела на него без прежней неприязни. – Теперь мне все про тебя понятно...
– Что же тебе понятно? – машинально поинтересовался он, пристально вглядываясь в происходящее за стеклами дома. – Так... Смотри внимательно! Видишь, на втором этаже дверь открылась?
– Вижу, и что?
– А то, что там сейчас два охранника пробежали. Верные ребята, хочу тебе сказать. И почти неподкупные. Так, ладно. Пора возвращаться. На сегодня достаточно. Так что там тебе обо мне понятно стало, девочка? – Артем полез вниз, не удосужившись помочь. И Ольге пришлось надеяться только на свою ловкость. Но спуск почему-то прошел не так гладко, как ей того хотелось. Результатом его явились оторванный карман и огромный вырванный клок материи на рукаве.
– Блин! – раздраженно прошептала она, пытаясь пристроить кусок ткани на место. – Единственная куртка...
– Не переживай, дорогая, – аспидом прошелестел Артем, обнимая со спины ее за талию. – Там тебе дадут новенькую, казенную. Теплую. На все случаи жизни.
– Да?! – Ольга скривила лицо в гримасе, пытаясь скопировать его ехидство. – И какие же это случаи?
– Ну... Я не знаю... Разберешься по обстоятельствам. Когда надеть, когда накинуть вместо одеяла, если мамка какая-нибудь у тебя одеяльце отберет. А когда и у охранников в каптерке на пол придется кинуть.
– Артем, – Ольга повернулась к нему и вдруг неожиданно для самой себя взяла его лицо в свои руки. – Ну вот скажи...
Боже правый!!! Он напугался! Он так отпрянул от нее, словно увидел перед собой чудовище или по меньшей мере уродливое рыло смерти в виде пляшущего перед глазами дула пистолета.
– Ты чего?! – настороженно выпалил он, отступая на шаг назад. – Чего тебе надо?!
– Артем! Ты чего, а не я! – Ольга, не столько упрямства ради, сколько из-за любопытства, вновь попыталась взять в руки его лицо. – Не спугни минут, не лишенных очарования. Так ты, кажется, мне сказал...
И тут произошло совсем уж удивительное – Ольга его поцеловала. Какой сатанинский замысел зрел у нее в подсознании, она бы и сама сейчас сформулировать не смогла. Просто прильнула губами к его губам, забыв при этом, где и зачем она находится.
На сей раз Артем повел себя почти по-джентльменски. Он не посмел ее оттолкнуть все то время, что длился ее долгий поцелуй, но стоило ей, тяжело дыша, оторваться от его рта, как он тут же съязвил:
– Решила меня возродить к жизни, как Спящую красавицу? Думаешь, что, явившись к тебе из мертвого города страшных снов, я смогу оттаять после твоего поцелуя?
– Ага, – нечто подтолкнуло ее кивнуть согласно. – Думаю. И даже надеюсь. Кстати, ты прекрасно целуешься.
– У меня богатый опыт по части женского пола, – цинично обронил он и зашагал по тропинке в направлении шоссе. – Давай, поспевай, искусительница...
Или ей это показалось, или на самом деле голос его изменился. Пусть не стал он трепетно-нежным и не был проникнут возбуждением, но что-то определенно в нем дрогнуло, и он звучал мягче.
Ольга поспешила за ним, стараясь идти след в след, что было несколько затруднительно в такое время суток. Она откровенно радовалась. Не то чтобы душа ее пела от ликования, нет. Просто она поняла, что нащупала в его душе те стуны, играя на которых она сможет выйти к долгожданному «авось».
Ей оставалось теперь выяснить одну-единственную вещь. И если то, что он ей расскажет (если расскажет, конечно), оправдает ее ожидания, то их противостояние можно будет свести почти на нет.
Задать этот вопрос она решилась лишь минут через десять. Когда, выбравшись на шоссе, они выгнали арендованную Артемом рваную «копейку» из уютного кювета, Ольга как бы между прочим обронила:
– Первое убийство ты совершил из-за матери?
Артем сердито засопел, вдавил педаль газа, отчего их едва не развернуло поперек дороги, и лишь через километр снизошел до ответа:
– После похорон матери прошла неделя. Отец как с цепи сорвался, принялся шастать по бабам в открытую, никого не стесняясь. Когда я попытался с ним поговорить, он разрыдался. Представляешь?! Сидит перед тобой мужик, которого ты всю жизнь считал самым-самым, и льет слезы. Причем совершенно трезвый! Он кричал мне в лицо о том, что всю жизнь любил мою мать, как ни одну женщину на земле. Что никогда бы не пустился при ее жизни во все тяжкие, если бы она не сделала первого шага. И так далее и тому подобное. Мне тяжело было судить о ее поведении. Я ее любил до беспамятства и, естественно, оправдывал все... Но отец!.. Его слез я вынести не мог.
– И что ты сделал? – Ольга слушала его, затаив дыхание. – Сразу пошел и убил этого горе-хирурга?
– Не сразу... Еще через неделю он пришел ко мне.
– Кто?
– Отец. Весь обросший по самые глаза щетиной. Упал в моей комнате на кровать и стал рассказывать мне о том, что эта сволочь продолжает пить и гулять. Радоваться жизни и цинично посмеиваться над ним – моим отцом, принародно называя его рогоносцем...
– Ты пошел и убил его?
– Да что ты заладила, как попугай! – Артем неожиданно вспылил. – Не пошел я сразу! Нельзя мне было этого делать тогда. Мой отец... Короче, он был в то время в авторитете, но и тот гусь не был последней «шестеркой». За ним также стояли большие люди. Не просто же так все это дело спустили на тормозах. И тут же пошли звонки моему отцу с угрозами, что, мол, если с этим долбаным хирургом что-то случится, то... Ну, не важно все это сейчас. Важно то, что трогать эту падлу тогда было нельзя. А потом батя заболел. Слег и почти отошел от дел. Какой уж тут авторитет! Обо всем понемногу подзабыли. Жизнь вошла в свое русло...
– И?! – снова не выдержала она, когда он вдруг замолчал. – И что?!
– Незадолго до второй годовщины смерти моей матери я поехал следом за хирургом на отдых. Я терпеливо «вел» его. Терпеливо наблюдал. В моем деле главное не выстрел. Главное – терпение и расчет. Я все рассчитал. Все буквально. Однажды вечером в ресторане у него разгорелась ссора с хачиками из-за одной местной шалавы. До драки дело не дошло, но угрозы сыпались как из рога изобилия. Вот тут я понял, что это – мое время... Они даже не закрылись в бунгало. Орали песни на всю округу. Их было пятеро. Четверо мужиков и одна баба. Они не ожидали, что кто-то сможет накрыть их там... всех.
