Галина Романова - Семь лепестков зла
Что он задумал, гад??? Притащил его сюда, не выполнившего задания Марии, – раз. Машину, на которой он отсюда стартовал, оставили под окнами коммуналки Дэна – два. Деньги, которые Машка ему дала в качестве командировочных, отобрал – три.
Да за все это она его в порошок сотрет, старая ведьма!!! И ничто ее не остановит, возьмет и оттащит компромат в полицию!!!
Дэн между тем открыл дверь, схватил его за воротник куртки и легким движением выволок на улицу. Хорошо, народу на остановке никого не было, ночь почти на дворе. Иначе – конфуз!
Господи, о чем он думает?! Он его может сейчас, вот прямо тут и…
Но нет! Дэн, освободив машину от Толика, сел за руль и завел машину. Никаких попыток достать из потайного места пистолет или еще какое оружие, которым он владел в совершенстве, Толик не усмотрел. Но все равно потянул на себя пассажирскую дверь, сунулся в салон и жалобно спросил:
– Дэн, что дальше то?!
– Живи, Толян. Просто живи, – произнес он с удивлением.
Самому себе, что ли, удивлялся? Жалость и добродетель ведь не в его характере. Но Дэн не был бы Дэном, если бы тут же не добавил с высокомерием, так свойственным ему:
– Разрешаю!
– А как же Машка?
– Машки больше не будет в твоей жизни, – хищно улыбнулся он. – Да и просто в жизни тоже не будет через несколько часов. Так что просто живи, Толян. И учись радоваться простому утру, даже хмурому, даже дождливому. Радуйся только потому, что оно случилось в твоей жизни.
– Как же мне жить, если у вас на меня компромат??? – снова не совсем уверенно возмутился Толик, разводя руками.
Он вдруг решил, что очень комично смотрится сейчас: согнувшийся пополам, с потным красным лицом, с разведенными руками, с маетой в душе и мыслях. Потом решил, что это мусор, гниль, не заслуживающая внимания. Потом запутался, перетрусил снова, потому что Дэн очень противно глядел на него сквозь прищуренные веки.
– Компромат?! Что с ним, Дэн?!
– Ладно, открою тебе страшную тайну, дурачок. Сделаю тебя счастливым. – Он вдруг рассмеялся и вдарил по рулю ладонями. – Вот не думал никогда, что стану творить добро, а! Не убивал ты никого, Толян!
– Как это?! – От неожиданности он осел коленками на порог машины. – Но фотографии…
– И что? Ну, подходил ты ко мне, когда я сидел в той машине. Вызвали тебя специально. Сфотографировали. Вынудил я тебя посидеть в той тачке. И что? Потом ты как лег в своем складе спать, так и проспал весь день. Все, что тебе надо было, так это с коллегами поговорить. Они ведь все ментам подтвердили. Что ты никуда и на десять минут не отлучался. И что пьян был, еле стоял. А ты не поговорил, – укорил его Дэн, нравоучительно подняв вверх указательный палец.
– А я не поговорил, – эхом отозвался Толик.
И вдруг осел на землю кулем. Прямо на заплеванный пыльный тротуар задом. Картины его страшных душевных терзаний и унижений промчались перед глазами, как сумасшедшие.
– Это ведь ты ее? Лизу – ты? – прохрипел он, глаза наполнились слезами. – Это ведь ты?!
– Ну я. И что?
– Настя знала? – вдруг почему то вспомнил он о ней.
– Настя знала все и даже больше.
Дэн неожиданно разозлился, перегнулся, с силой отпихнул его от машины, насколько это у него вышло. Толкать сидящего человека очень неловко. Но у него вышло, он же сильный был, ловкий. Толик проехал задом по асфальту. Дверь пассажира начала закрываться.
– Как же так?! Как же вы так со мной, сволочи???
– Это не мы, идиот! – рявкнул Дэн перед тем, как уехать. – Это ты сам с собой так! Бесплатный совет: никогда никого не слушай, все проверяй и… и найди себе бабу. Хорошую, добрую. И живи с ней тихо, как ты умеешь.
И уехал. А Толик потом часа два сидел на остановке, зябко кутаясь в тонкую куртку. Она не спасала от холода, и два свитера, которые он из сумки достал, тоже не спасали. Он мог бы поймать попутку, автобусы уже не ходили в этом направлении. Поздно. Но он сидел и мерз. Думал и мерз. Проклинал себя за трусость и малодушие и мерз.
А потом вдруг встал и решил, что если он кому то сейчас не расскажет обо всем, то с его жизнью уже точно никогда не случится ничего хорошего. Он просто исчезнет с лица земли как человек. Останется здесь на земле неким шлепком, плевком, насмешкой.
Его подвез пожилой водитель фуры, с расспросами не приставал. Послушно взял последние гроши, что нашлись в его карманах. Высадил у дома Ирочки.
Толик не сразу решился пойти к ней. Снова терзался, прислонившись спиной к шершавой стене ее дома. А вдруг ее дома нет, вдруг она не одна, вдруг не захочет его видеть и все такое? Но потом понял, что он никогда не узнает, как там и что, если не поднимется и не позвонит в ее дверь.
Ирочка открыла, даже не спросив, кто там. Не спала. На ней был теплый белоснежный спортивный костюм с розовым капюшоном, в руках – книга.
– Здравствуй, Толя, – она осматривала его с головы до ног и обратно жадно, цепко, как ощупывала. – А я смотрю в глазок – ты. Даже не поверила глазам своим. Ты как вообще?
– Я? Я так…
У него задрожали губы от жалости к себе и от невозможного желания прижаться к этому мягкому уютному телу. Он бы с радостью это сделал и даже похныкал бы.
– Я, Ирка, плохо. Я почти пропал! Но чудом спасся! Я был в таком дерьме, извини. И если… – Он судорожно глотнул, Ирочка молчала, продолжая жадно его рассматривать. – Я вообще то отвратительный трус, но не подлец, подчеркиваю. И если ты согласна, я готов покаяться перед тем, как… Перед тем, как прожить с тобой долгую, может, и не яркую, но счастливую жизнь. Что скажешь?
– Я? – Она нервно улыбнулась и тут же спрятала руки с книжкой за спину. – Я не поняла ничего, Толик. Ты что… Мне предложение делаешь?
– Типа того… Да! Но на мне куча грязи. Я готов покаяться и…
Книжка из рук упала на пол позади ее пяток в мягких розовых тапках. Ирочка вытянула руку, ухватила его за пуговицу куртки и втащила к себе, быстро захлопнув дверь за его спиной. И прежде чем с ним поцеловаться, шепнула с безмятежной улыбкой:
– Не нужны мне твои покаяния, и откровения не нужны. Наша с тобой жизнь началась только что, с этого дня, часа, минуты. Начнем отсчет, Толя?..
Глава 20
– Милая?! – Требовательный тон, над которым Володя работал пару недель перед тем, как начать укрощать Настю, звучал зловеще. Даже более зловеще, чем прежде. – Милая, что это значит???
Настя, которая должна была позаботиться о званом ужине, сидела на кровати в прозрачном пеньюаре, с растрепанными волосами и тупо рассматривала свои широко разведенные колени.
– Настя!!! – заорал Володя и поморщился.
Если честно, он устал от роли тирана, временами сам себе бывал противен. Но работа есть работа. За нее платят, и ее надо выполнять. И он станет морально уничтожать эту девку ровно столько, сколько это понадобится Смирнову.
Честно? Ему бывало порой даже жаль ее. Но Смирнов, безошибочно угадывая его настроение, тут же подсовывал ему фотографии своего племянника в гробу.
– Представь себе, сколько бы он смог еще прожить! Представь, сколько еще таких парней эти суки оставили после себя?!
Бывали сбои и у самого Смирнова. Он тоже порой давал слабину. Просто боялся ошибиться. Он не хотел никаких невинных жертв. И это понятно. И вот так они давили, давили с двух сторон на мать и дочь. Мать держалась насмерть. Дочь…
Дочь, кажется, сломалась. Кажется, она даже его перестала бояться. Или ей стало все по фигу. Сидит, тупая красивая кукла. И никак не реагирует на его гнев. А должна бы! И насчет ужина должна была бы уже похлопотать. Хотя бы позвонить в ресторан, заказать там что то, раз сама ничего не умеет.
– Настя! – крикнул Володя так, что уши заложило.
Она вздрогнула и подняла на него мутные глаза.
– Ты заказала ужин?
Она кивнула. Рот ее скривился и задрожал. Никак реветь собралась?
– Хорошо, – решил он ее немного приободрить.
Ему не надо было ее капризов именно сейчас. Ему, им со Смирновым обоим нужно было их обоюдное признание. Чтобы они сцепились, устроили дикую сцену, чтобы начали обвинять друг друга, поливать грязью. А они бы просто наблюдали. А система наблюдения, установленная в доме вчера поздним вечером, когда они с Настей были в театре, все бы фиксировала. Раньше они побоялись ее установить. Бабы были ушлые, могли отследить, найти, случайно обнаружить.
Но все равно Володя всякий раз, когда общался с Настей, держал крохотный диктофон в кармане включенным. Диктофон был сверхчувствительным. Кажется, даже полет мухи улавливал.
Сейчас он тоже был включен. И час назад, когда он заезжал в дом Смирнова, тоже его включил. Это когда он поехал проверить Альбину из полиции. Как она там, что делает, как проходит общение с ведьмой?
Он походил немного по первому этажу, перегнулся через перила лестницы, ведущей вниз в котельную, поднялся на один пролет на второй этаж, это пока Мария ему кофе готовила.
Никого! И машины не было возле дома.
– Ты одна? – все же спросил он у будущей хозяйки, принимая из ее рук чашку с кофе.
