Мария Жукова-Гладкова - Как стать вдовой?
Уже в номере он рухнул на тахту в гостиной (номер состоял из двух комнат – гостиной и спальни), вытер пот со лба и спросил:
– Лера, что у тебя есть пожрать?
При ярком электрическом свете я увидела, что он здорово постарел за то относительно недолгое время, что мы не виделись. Появились новые морщины, половина волос стали седыми… И выглядел он неухоженным, усталым и изможденным.
– Сейчас закажу. Тут круглосуточное обслуживание. Что вы хотите?
– Все. И побольше. Лера, ты прости меня… Но мне на самом деле не к кому обратиться. И я потратил последние деньги на взятку – чтобы узнать, в каком номере ты остановилась. И на мобильном денег больше нет… Они же долго выясняли, кто я. Я сказал, что твой муж, с которым ты находишься в процессе развода, и нам нужно обговорить кое-какие моменты, а твои русский и английский телефоны отключены. Фамилия совпала с твоей. Или Юрка в списке тех, с кем тебя можно соединять?
Признаться, я даже не знала, есть ли такой список. По крайней мере, я его не составляла. Но информация о том, что я нахожусь в процессе развода, в прессе неоднократно появлялась. Возможно, оператор об этом слышала. Славик говорил с явным акцентом. Слава богу, что оператор позвонила мне и уточнила, буду ли я говорить с Юрием Владимировичем.
Еду доставили быстро, вышколенный официант также быстро удалился, не выразив никаких эмоций при виде Славика в моем номере. А он в этот интерьер явно не вписывался… Да и по виду годился мне как минимум в отцы. Но они тут, наверное, всякого навидались.
Славик набросился на еду и ел так жадно, как может есть человек, который долго голодал. Когда все было съедено до последней крошки, он откинулся на спинку дивана и блаженно прикрыл глаза.
– Ты не представляешь, как я счастлив, Лера…
– Расскажите мне все с самого начала, – попросила я. – Ну то есть с острова.
– Называй меня на «ты», – сказал Славик. – Мы же с тобой в некотором роде родственники. Да и ты, может, теперь у меня одна и осталась.
Я сказала, что видела его мать на похоронах. Правда, я не знала, жива ли она в настоящий момент. Выглядела она тогда ужасно… Бывшая жена на похороны прийти не удосужилась.
Я сразу же спросила у родственника, кого похоронили вместо него. Или он этого не знает?
– Из окна выпал Юрка.
– Какой Юрка?.. Ты имеешь в виду моего мужа?!
– Ну да, – спокойно кивнул Славик. – Или тебе его жалко?
Признаться, мне было не очень жаль Юрия Владимировича. Он казался мне далеким прошлым. У меня остались о нем не самые лучшие воспоминания… Но все равно информация шокировала. Однако становилось понятно, почему Юрий Владимирович не связывался ни со мной, ни с адвокатами, ни с партнерами, которые дозванивались даже до меня и пытались выяснить его местонахождение. Оказывается, он вернулся в Россию, причем не тем способом, которым ожидал…
– Как так получилось? Слава, я очень рада, что ты остался жив! На самом деле! Ты бы слышал, сколько о тебе сказали хорошего на похоронах! Сколько людей искренне сожалели о твоей кончине!
– Но я не могу воскреснуть, – печально произнес Славик. – Лера, ты только выслушай меня! Выслушай, а потом что-то говори!
Славик молитвенно сложил руки на груди. Боже, как он изменился с нашей последней встречи! Он, кажется, стал совершенно другим человеком.
– Лера, я тебя прошу, очень-очень прошу!
– Я сделаю все, что смогу, – заверила я родственника.
– Я долго думал… Времени было предостаточно… Лера, я могу вернуться к жизни только как Юрка, – выдал Славик.
Я моргнула.
– Ну, если ты признаешь меня Юркой… Я восстановлю документы. В смысле: Юркины документы. Лера, я не собираюсь тебя обирать! Мы с тобой разведемся, как ты собиралась с Юркой. Мне бы только в Россию вернуться! Там есть Ольгина квартира. Там у меня друзей полно.
– А в России ты собираешься опять самим собой становиться?
– Наверное. Я пока не решил. Может, останусь Юркой. Лера, помоги мне отсюда выехать!
– Слава, даже если я признаю тебя своим мужем, я – не единственная, кто знал Юрия Владимировича…
– Загримируюсь. И мы ведь все-таки братья.
– Вы не очень похожи внешне, – напомнила я.
– Сейчас такие гримеры есть – из негра белого сделают, а из старика молодого. Тебе ли не знать?
– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в консульство или посольство? В полицию?
– Всюду. И пресс-конференцию можешь собрать. Только в консульство я могу пойти незагримированный, а на пресс-конференции должен быть загримированный.
– Слава, почему ты сам не пошел в консульство?
– Боялся.
– Что ты теперь там собираешься говорить?
– Что меня обокрали, избили. Тут этим никого не удивишь. Нью-Йорк – криминальный город. Тут такие районы есть… – Славик закатил глаза. – Лера, я никогда никуда больше не уеду из нашего родного Питера! Насмотрелся я этой ньюйоркщины! Не хочу я тут жить. А в консульстве и в полиции скажем, что у меня была амнезия. Я не помнил, кто я. Жил случайными заработками. Это в самом деле так. Ты знаешь, что амнезия иногда проходит от шока? Или при виде чего-то или кого-то, что возвращает память? От запаха может знакомого. А ко мне память вернулась при виде твоих фотографий. То есть мы так говорить будем. Я тебя нашел, смог до тебя добраться.
В этот момент у меня зазвонил мобильный. Звонил агент, который в этот час должен был находиться в Лос-Анджелесе. И он на самом деле там и находился, но уже успел узнать, что у меня в номере посторонний мужчина, который портит мне имидж!
Неужели в Америку эмигрировало столько сотрудников нашего КГБ?
– Это мой муж, – спокойно сказала я, врываясь в поток криков агента.
– Какой муж? – опешил американец. – Он же…
– Пропал, уехав к вам в страну. И вы это прекрасно знаете. Так вот: его у вас обокрали и избили.
Я почти в точности повторила то, что предлагал Славик. Родственник поднял большой палец вверх и послал воздушный поцелуй.
Агент какое-то время молчал, переваривая услышанное.
– Я должен подумать, Лера, – наконец выдал он. – Мы должны это все как-то представить, чтобы не запятнать твой имидж.
– Вы считаете, что спасение собственного мужа может запятнать имидж?!
– Но вы же с ним разводились.
– Вообще-то в России принято помогать попавшим в беду людям, пусть даже и бывшим мужьям. А у меня даже не бывший. Мы не успели развестись. Я завтра вместе с ним пойду в консульство и в вашу полицию!
– Подожди с консульством и полицией! То есть вы с ним туда, конечно, пойдете, но с пиар-менеджером. Я прямо сейчас созову совещание. Мы должны подумать, что делать!
– Возвращать моего мужа в Россию! Восстанавливать ему документы!
– Да вернется, никуда не денется. Думаете, наша страна захочет оставить его у себя? Мы от ваших сограждан стонем, не знаем, как отправить назад, а твой муж сам хочет. Он вообще ничего не помнит?
– Кто его грабил и бил – нет. К нему память вернулась, когда он увидел мои фотографии.
– А в какой гостинице он останавливался в Нью-Йорке?
– Не помнит. Но это я сама выясню.
– Вещи у него есть?
– Только то, что на нем. Я куплю ему все. Об этом не беспокойтесь.
– Вещи должны были остаться на хранении в гостинице. Только ты, Лера, завтра из номера не выходи, пока с тобой не свяжусь я сам или кто-то из моих людей! Мы должны продумать ваши с мужем дальнейшие действия! Ты знаешь, сколько денег было вложено в раскрутку твоего имиджа?
И это для голливудского агента было самым главным аргументом. А для меня был главным человек. И я хотела услышать его историю.
– Он обратился к ней за помощью, – сообщил русский парень дяде-генералу.
– Ты что собираешься делать?
– Помогу ему вернуться в Россию – если у нее не будет получаться. Но, думаю, получится. Она находчивая и одновременно жалостливая. А он меня, признаться, удивил… Выжил, продержался, до нее добрался.
– В экстремальных ситуациях у людей открываются самые неожиданные способности… Ну что ж, жду вас всех в России.
– Кстати, что делать с его паспортом?
– В Россию привезешь. Ему, конечно, новый выдадут, но… Мало ли, понадобится в будущем.
Глава 22
– Ну, давай рассказывай, – устало попросила я Славика после того, как закончила разговор с агентом.
– Ты под колпаком? – спросил родственник.
Я кивнула.
– А тут есть прослушка?
– Откуда я знаю? Хотя зачем? Журналисты сюда не допускаются…
– Да какие журналисты?! Комитетчики!
– Мы вообще-то в США находимся, – напомнила я. – Да и КГБ приказал долго жить. Теперь у нас…
