Александр Щелоков - Зона зла
Кэтрин весело засмеялась, положила руку на его запястье.
- Ты чудо. Рой. Какую женщину можно обидеть таким признанием?
Он смущенно молчал, с восхищением разглядывая ее.
- Ты прилетел или улетаешь?
- Прилетел.
- Я тоже.
- Тогда едем в город?
Он подхватил ее саквояж и двинулся к выходу. Кэтрин шла рядом, стройная, гибкая. Она дробно пристукивала каблучками.
- Джоуи умер, - сказала Кэтрин. - Ты знал?
- Нет, конечно. Я слишком долго отсутствовал. Ты завтракала?
- Только в Париже.
- Тогда в ресторан. Куда-нибудь подороже.
- Ты очень богат? - Кэтрин спросила с усмешкой.
- Да, конечно. - Кэмпбел отвечал весело. - Я богат. Я встретил тебя, и мне хочется выглядеть миллиардером.
Он ощущал небывалый подъем. Судьба явно сдавала ему выигрышные карты.
Через час они уже были в ресторане. Здесь стояла умиротворенная тишина. Неслышные официанты разносили подносы, подходили к столикам, вежливо склонялись перед гостями, негромко беседовали с ними, как с дорогими, долгожданными друзьями. Сервис здесь поддерживался на самом высоком уровне.
Толстые кошельки позволяли публике держаться независимо, даже развязно. Толстощекий американец в большом подпитии откинулся на спинку кресла и вытянул вперед короткие ноги с жирными ляжками. Он курил сигару и таращил глаза на женщин, сидевших за другими столами.
- Садись сюда. - Кэмпбел указал на место, которое выбрал. - Не хочу, чтобы этот тип разглядывал тебя.
Кэтрин бросила быстрый взгляд в сторону американца и брезгливо скривила губы.
- Типичный наглый янки. Мешок денег в мужских брюках...
Они устроились в тихом уютном уголке у окна. Кэмпбел взял обеденную карту в роскошном переплете с золотым тиснением, протянул ей.
Подошел официант. Точными движениями фокусника стал поправлять тарелки, разложил приборы, расставил бокалы.
- Выпьем? - предложил Кэмпбел.
Кэтрин тряхнула головой, и волосы ее мотнулись, как бунчук паши перед атакой турецкой конницы. Кэмпбел улыбнулся сравнению, невольно пришедшему на ум.
- Только легкое вино, - сказала она. - И только ради нашей встречи. Обычно днем я не пью.
Потом Кэмпбел смотрел, как она маленькими глотками тянет золотистую жидкость из хрустального бокала.
- Что это? - спросила Кэтрин. - Удивительно чистый и свежий вкус.
- Это токайское. Настоящее, из Унгарии.
Вино королей. Солнце в прозрачной упаковке.
Она мягко взяла его левую руку и повернула ладонью вверх. Чистую кожу, протянувшись поперек линий жизни, судьбы и ума, пересекал грубый глубокий рубец.
- Что это? - Она повернула его ладонь к свету.
- Пустяк. Есть такая трава. Острая, словно кинжал. Вот и...
Он виновато улыбнулся.
- Где растет такая злая трава? - Кэтрин мягко провела по шраму пальцем. - Больно?
- Нет, не больно. А трава такая растет далеко. В Южной Америке.
В мелочах Кэмпбел старался быть правдивым. Да, действительно, в джунглях тропиков есть немало злых трав со стеблями острыми, как клинки. Но с травами Кэмпбел никогда не сражался. Шрам остался после встречи с человеком в болотистой сельве.
Кэмпбел, возвращаясь из разведки, увидел партизана сразу, но близость расстояния не позволила приготовиться к обороне.
Худой, с выпиравшими из-под кожи ребрами, тонконогий, привыкший к голоду человек стоял за кустом, раздвинув ноги, согнувшись в пояснице, как если бы собирался прыгнуть в воду. В кулаке, который покачивался из стороны в сторону словно голова змеи, он сжимал нож со сверкавшим лезвием.
Кэмпбел сделал выпад, пытаясь перехватить руку противника. Прием удался, но нож все же прошелся по ладони, рассек тело. Зажав руку туземца, Кэмпбел рывком опрокинул его в траву и застрелил, прижимая автомат к груди.
Маленький хилый человек так и умер, не издав ни звука.
Рана долго не заживала. Она гноилась, мокла. "Это тропики", - пояснил врач.
Осторожно убрав руку, Кэмбел потянулся к бокалу. Чтобы увести разговор от щекотливой темы о ранах, задал вопрос:
- Чем ты занимаешься, дорогая?
- Милый, - Кэтрин засмеялась, - ты удивительный! С каких пор женщин спрашивают о таком?
- А что? Это неприлично?
- Ничего, отвечу. Сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь обратить на себя внимание интересного мужчины.
- Если ты обо мне, я его уже обратил.
Только не знаю, с какого конца подступиться к планомерной осаде.
- Значит, то, чем ты занимаешься, называется "обратил внимание"?
Кэмпбел ощутил прилив упрямства.
- Между прочим, я спросил о другом. Хотел узнать: чем ты занимаешься. Но не здесь, не сейчас. Вообще.
- Ах, вот ты о чем. Пожалуйста. У меня ателье. Мои моды известны. Может, ты слыхал о платьях мадам Картер? Так то моя фирма. На Карнейби-стрит.
- О-ля-ля!
- Но и это не все. Я лидер партии "зеленых". Ты слыхал о таких?
- Слыхал, но имею больше представлений, кто такие "красные" и "голубые". Черт знает, как пали нравы! Как ты...
Он не мог подобрать подходящее слово, а то, что пришло на ум первым, не захотел произносить. Но Кэтрин угадала именно то, самое первое.
- Как я докатилась до такого? Верно?
- Я не хотел грубить. Учти, так ты сама сформулировала.
- И все же, признайся, именно это слово ты собирался произнести?
Кэмпбел смущенно улыбнулся.
- Если говорить правду...
- Тебе она легко не дается?
- Почему же. Как ты до этого докатилась?
- Наконец-то, - сказала она со смехом. - Так вот, дорогой, катятся обычно под гору. А я поднялась к вершинам мудрости. Я поняла, что дальше жить так, как живем мы, просто нельзя. Губить природу - значит, уничтожать жизнь...
- Прости. - Кэмпбел выглядел растерянно. - "Зеленые" - это природа? А я черт-те что подумал!
Она засмеялась.
- Прости, - снова попросил он.
- Нет. Я тебя накажу. Ты сегодня должен пойти со мной на прием. Собираются законодатели мод. У меня приглашение на два лица...
- Нет, Кэт, не пойду. Для меня рауты - гвоздь в ботинке.
- И все-таки пойдем. Ты в моем представлении мужчина, который не бросает друзей.
Верно?
- В беде да. Но в радости во мне мало нуждаются. И потом, дорогая, я думал, ты крупная шантажистка, а ты оказалась маленькой льстицей. - Он помолчал, чтобы усилить эффект своих слов. - Тем не менее мне приятно слышать, что я не бросаю друзей.
- Ты прелесть. - Кэтрин поцеловала его в щеку. - Часто бывал на приемах?
- Очень.
Кэмпбел не лукавил. Он готовил агентов личной охраны шейха Мохаммеда Фахда, и по нужде ему пришлось полгода толкаться на светских тусовках.
- Премьер-министры, послы, - Кэтрин иронизировала.
- Послы? - Кэмпбел поморщился. - Вот уж кого не терплю - это дипломатов. Короли приятней.
- Почему ты не любишь послов? - Она снова не скрыла иронии: Кэмпбел на завсегдатая правительственных приемов походил очень мало.
- Потому, что не верю людям, которые не служили в армии. Вот и все.
- Рой, ты увел меня в сторону. И я поддалась, как дурочка. Ты всегда уходишь от прямого ответа?
- От какого?
- Я пригласила тебя пойти со мной. И не хочу видеть увертки. Основание может быть одно - тебя ждет другая женщина.
- Нет, - сказал он твердо. - Меня не ждут.
- Тогда ты идешь. Это решено.
- Не торопись. Может, я и пойду, но при условии, что ты меня не будешь называть Роем.
Для всех я в данный момент Гарри Смит.
Кэтрин с удивлением взглянула на него.
- Ты шпион?
- Нет.
- Тогда зачем тебе другое имя? Чем ты занят, Рой?
Уходить от правды, которая определила их сегодняшние отношения, Кэмпбел не захотел.
- Тебе мои занятия вряд ли понравятся.
- Рой, свое дело выбирают не для того, чтобы оно нравилось другим.
- Так вот, мое дело - война. Если грубо - я солдат. Дикий гусь. Наемник. Солдат удачи.
Как тебе будет удобней. И в данный момент выступаю как Гарри Смит. Чтобы не пятнать позором знамена Британии.
Кэмпбел говорил с ожесточением, словно бичевал себя, и это даже доставляло ему удовольствие. Он видел - каждое его слово задевает Кэтрин, но смягчать выражений не собирался.
- Между прочим, - она выждала, когда он выговорится, - иного от тебя не ожидала.
Ты всегда делал глупости.
Кэмпбел неестественно громко засмеялся.
- Значит, ты убиваешь за деньги? - Кэтрин смотрела на него пристально.
- Наоборот, - ответил он. - Это я позволяю убивать себя за плату.
Кэтрин молчала. И тогда он заговорил снова:
- Милая, мы живем в мире условностей.
Почему военные, те, кто носит форму и готов в любой момент стрелять и убивать по приказу правительства, окружены вниманием и уважением своего общества? А на тех, кто воюет по разовому договору, оно же смотрит с презрением?
- Видимо, потому, милый, что при всей грязности политики государства берегут свои армии для обороны. Самое гадкое они проворачивают руками наемников. Вашими руками.
И тут Кэмпбел взорвался:
- Прости, Кэт, но давай честно. Разве твои успехи в модном бизнесе не зависят от банковских индексов? Между тем все эти индексы связаны с делами, которые я проворачиваю за кулисами, куда вы стараетесь не глядеть - вам, видите ли, стыдно за меня, за нас.
