Ольга Володарская - Дефиле над пропастью
– Та книга в туалете? Ты не читаешь ее, а любуешься на фотографии?
– Да. Но не считай меня извращенцем. Никаких сексуальных фантазий у меня нет. Меня просто завораживают подобные кадры. Только мне всегда казалось, что в них не хватает красоты. Даже в тех, викторианских. Хотя люди того времени очень старались, делая их. Ты представь, сколько времени матери приходилось держать на своих руках мертвого ребенка, чтобы получился хороший кадр? Это сейчас фото мгновенно, тогда процесс переноса изображения на линзу занимал время.
Глеб, как всегда, был очень многословен. Если его не прервать, он будет часами говорить о том, что его так занимает. Но Алису интересовало другое:
– А та девушка, на пустыре, ее тоже ты?
– Нет, что ты! В этой смерти нет эстетики. Ее убил дядя Федя. Он же чудовище. Насмотрелся на фотографии в желтой прессе и не смог удержать своего демона. Даже иконы, которыми он свой дом увешал, в этом не помогли…
– Фото в редакции ты отправил?
– Да. И Оскару с Васко. Мне хотелось, чтоб мои работы оценили.
– А как ты попал в подъезд Коко незамеченным?
– У меня был отличный камуфляж. Я рядился в женщину с ужасным вкусом.
– Она сама тебя пустила в квартиру?
– Да, хотя я мог бы и сам войти, я сделал дубликат тех ключей, что она дала тебе. Я позвонил ей с телефонного автомата и сказал, что хочу сделать тебе предложение, но думаю, как лучше все обставить. Просил совета. Она позвала меня к себе, чтобы все обсудить. Кстати, в тот день она собиралась тебе сообщить о том, что у нее есть внук.
– За моей спиной ходил именно ты?
– Я. Не успел покинуть квартиру вовремя. Увлекся съемкой. И время пролетело незаметно.
– А Сью? Как ты ее заманил в студию?
– Твоя так называемая подруга мне проходу не давала. Чуть ли не в ширинку лезла. Я просто назначил ей свидание. Ради него она отказалась от поездки со своим парнем в Питер. Кстати, выставить его убийцей я не планировал. Это был экспромт. А вот когда я узнал про дядю Федора… О, я понял, что козлом отпущения должен стать именно он. Сегодня я умертвил его, заставив предварительно написать предсмертную записку. Потом подбросил в его квартиру улики и сделал анонимный звонок в полицию.
– Но откуда ты узнал, где он живет?
– Ты не поверишь. Но мы знакомы…
– Я теперь могу поверить во все, что угодно, – прошептала Алиса. Она уже несколько раз щипала себя за бок, думая, что спит и видит кошмар. Но нет – он происходил наяву!
– В день, когда я убил Викторию, дядя Федор крутился возле ее подъезда. Но это ты знаешь, не стоит напоминать, да? Так вот когда я покинул подъезд, то столкнулся с ним снова. Туда шел – он. Обратно иду – тоже он. И улыбается еще, как давнему знакомому. Попросил закурить. Я сказал (сказала, если точнее, я же был в образе безвкусной тетки), что не курю. И ключ от машины достаю из кармана. Купил нелегально российскую раздолбайку, чтоб на своей не светиться. Он попросил подвезти хотя бы до метро. Но нам по пути оказалось, и я доставил мужика до дома. О том, в какой квартире он живет, я узнал, когда он ткнул в окно с ужасными занавесками в ромашку. На подоконнике кот сидел. Федор указал на него и сообщил, что зовут усатого-полосатого Иудой, поскольку за кусок рыбы он продаст любого. Он, приняв меня за женщину, пригласил к себе на чай. Когда я отказался, стал телефон выпрашивать. Чтобы не давать свой, я взял его. Как чувствовал, что пригодится…
– Глеб, ты сумасшедший, – выдохнула Алиса. Только этим она могла все объяснить.
– Нет, я вполне нормален, – возразил Глеб. – Просто не похож на большинство. Я глубокий, увлекающийся человек, готовый к экспромту, риску и, что немаловажно, анализу. Я все рассчитал. Осечек не должно было быть.
– Но они произошли. Я нашла твой тайник и…
– И?
– И Дэн выжил.
– Что? – Лицо Глеба вытянулось.
– Значит, я угадала. Именно ты хотел убить его.
– Я убил его, – упрямо проговорил Глеб.
– За что?
– Он тоже мешал мне. Как Коко и Сью. Но в отличие от них он еще и представлял опасность. Дэн – мужчина. Очень красивый. Он мог увести тебя у меня. Я не хотел этого допускать. К тому же в моей коллекции не хватало мужского портрета. Видела бы ты, как красиво я обставил его смерть. Он лежит сейчас в заброшенном здании. С гримом на лице. В красном берете. Он – умерший мим, лицо которого и при жизни было грустно, а после смерти не изменилось…
– Он жив! Слышишь меня? Жив! Он звонил мне, и я отправила в то здание, где ты его оставил, полицейских.
– Быть такого не может! Я вколол ему смертельную дозу.
– Не забывай, что Дэн мужчина. Высокий, крупный, физически сильный. Чтобы его умертвить, нужно немного больше того, что ты вогнал в вены худеньких женщин, одна из которых еще и была пожилой.
– Нет, дело не в этом. Просто последнюю партию наркотика я купил у другого дилера. И он, как видно, подсунул мне дерьмо.
– Значит, дядя Федор тоже может быть жив!
– Плохо, – сказал Глеб спокойно. – Выходит, времени у нас меньше, чем я думал.
– Ты убить меня хочешь? Что ж, давай… Еще одна фотография в твоей коллекции появится.
– Ты разве забыла, что я говорил недавно? Ты – моя жизнь. Если я умертвлю тебя, то и сам погибну.
– Тогда я не понимаю…
– Мы уедем. Как и планировали. Только не к океану, как ты хотела. По крайней мере, не сейчас. Придется передвигаться на машине. Потому что в самолет тебя, спящую, не пустят. Я вколю тебе немного снотворного. Затем перенесу в авто, и мы поедем сначала к тебе домой, чтобы взять паспорт, затем – в Питер или Минск, я еще не решил. Мы пересечем границу России, а там сориентируемся, в какую из стран лучше двигать. Если ты думаешь, что меня задержат на первом посту, то ошибаешься. Дэн не понял, кто его пытался убить. Моя маскировка не подвела. Он не узнал меня.
– Рано или поздно снотворное перестанет действовать, и я проснусь.
– Ничего, у меня его много. Вколю тебе еще дозу. Потом разбавлю усыпляющее средство каким-нибудь другим. Сейчас так широк выбор всевозможных психотропов, галлюциногенов, релаксантов.
– Но ты не можешь держать меня на препаратах вечно.
– Если понадобится, я сделаю это. Главное, чтоб ты была со мной. Остальное – не особо важно. Да, я предпочел бы иной вариант. Тот, что запланировал. Но по большому счету… – Он вздохнул. – Алиса, ты же знаешь, что не являешься интеллектуалкой. Поговорить с тобой особо не о чем. Ты обычно слушаешь и киваешь. Находясь под препаратом, ты будешь делать то же самое. В сексе ты тоже не особо активна. У меня порой возникает ощущение, что я занимаюсь любовью со спящей. Так что и тут особой разницы не увижу.
– За что же ты полюбил… тупое бревно?
– Это необъяснимо. Сам пытался анализировать. Думаю, за красоту. И внешнюю, и внутреннюю. Ты сногсшибательная и добрая. Не гнилая, как большинство красоток. В тебе есть свет, которого так не хватает мне. Я под маской доброжелательности скрываю и гордыню, и жестокость, и презрение к людям. Все смертные грехи, что есть, я собрал в себе. Я даже крал, хоть ты об этом и не знаешь. Обирал своих клиентов. И прелюбодействовал, так как в качестве сексуальной партнерши ты меня никогда не устраивала. Я лгал. Чревоугодничал. Убивал! Я большой грешник, Алиса. А ты – мое спасение.
– Я не буду спасать тебя, – покачала головой Алиса. – Лучше умру. Чтоб сдох и ты. Ведь я твоя жизнь. Ты сам сказал.
– Ничего ты с собой не сделаешь. Потому что смерти боишься. Ведь это так, признайся? А еще я стану делать тебе волшебные укольчики. И находясь под их действием, тебе будет все очень нравиться. Потому что, по сути, ты в настоящем раю окажешься. Я поселю тебя в прекрасном месте, в отличном доме, буду заботиться о тебе и любить, как никто другой. Что еще надо женщине для счастья?
– Знать, что рядом с ней достойный человек.
– Ты считаешь таковым, к примеру, Гитлера?
– Нет.
– А тем не менее у него была любящая жена Ева Браун.
– Не замечала за тобой ранее мании величия. Сравнивая себя с Адольфом, ты проявляешь ее.
– Я привел наглядный и очень яркий пример, только и всего. Да, я хотел уберечь тебя от правды. Я говорил тебе это. Но что поделать, если она выплыла?
– Явиться в полицию с повинной.
– С так называемыми органами правопорядка у меня проблем не будет. Вычислить меня им не удастся. Но даже если произойдет чудо и следствие выйдет на мой след… он, след этот, давно простынет. Я буду проживать далеко отсюда и, если надо, под новым именем. – Глеб, заметив, что Алиса изменила положение тела, цокнул языком. – Не надо дергаться, милая. Не порть все. Лучше сядь и позволь мне сделать тебе укольчик…
– Нет!
– Я же все равно тебя усыплю. По-плохому или по-хорошему, но…
Она не дала ему договорить. Выбросила вперед ладонь и долбанула ею по его носу. Тут же пнула в пах ногой и напоследок ввинтила локоть в спину согнувшегося от боли Глеба…
Проделала все то, чему ее научил Дэн.
Сразу после этого кинулась к двери.
