Александр Горохов - Голый на маскараде
– Ну, вот мы и не потонули! Прибыли! – засмеялась Вика и вопросительно взглянула на Леню. – Что дальше, повелитель?
– Надо где-то устроится. – Леня оглянулся, за спиной сверкало море, небо казалось словно промытым до голубого блеска, солнце обрушивало на плечи раскаленные лучи. – Немножко можно будет передохнуть, искупаться.
– Я не о том, повелитель. Отель, который рекомендовала Вероника называется «Олимп», он недорогой, а главное – русифицирован. Как впрочем и все дешевенькие гостиницы Средиземноморья. Ну?
– О чем ты? – не понял вопароса Леня и тут же увидел, как потемнели и стали отчужденными глаза Вики. Она произнесла внятно.
– Мы – прибыли на место. Я – тебя довезла. Я – с тобой. Ну?
Леня ускользнул взглядом от её требовательных глаз и сказал в сторону.
– Твой банк называется «Sollo». Но как ты там выйдешь на абонент Лимоновой и разрешат ли тебе залезть в её сейф...
– Разрешат. – жестко оборвала она. – У меня все документы. О её смерти и мои права, как единственной наследницы. Пойдем, найдем этот «Олимп». В конце концов ты прав, если у нас свадебное путешествие, то так и будет.
– Подожди, Вика. – осторожно начал Леня. – Мне не хочется тебе да и себе портить настроение, но лучше сказать сразу... У Ольги Федоровны остался муж. Живой и здоровый. Так что если делить наследство...
Она оборвала его короким жестом.
– Не держи меня за дуру! Этому соломенному мужу я дала тысячу долларов на операцию, у него раковая опухоль. А он мне подписал отказную бумагу.
– В Петербурге? На прошлой неделе?
– Да. – бросила она и по крутой тропинки пошла в гору.
– Это ещё не все. – в затылок ей заторопился Леня. – Твои конкуренты, которые тоже мечтают об этом наследстве, они, по-моему, ищут совсем что-то другое.
Вика повернулась и спросила насмешливо.
– Надо полагать, с тобой адвокат Помяловский разговаривал? Он тебе выдал такую информацию?
– Он...
– Ну, так тем лучше. ЧТО ищут мои конкуренты, на то мне наплевать. Мы поделились. И тебя я тоже выкупила на свою сторону.
– Как это – выкупила? – ошалел Леня.
– Так. К тебе больше приставать не будут. Держись за меня, повелитель, и живи спокойно.
– Да кто они, Вика?! И чего хотят?!
– Я знаю только Помяловского, а он лишь представитель, адвокат. Больше меня никто не интересует. Кроме тебя, повелитель.
Жесткий тон Вики покоробил Леню, но хоть он и числился в звании «повелителя» власти своей не ощущал, а потому сказал, пытаясь улыбнуться.
– Иногда у тебя такое лицо, словно ты готова убить кого угодно, коль тебе помешают.
– Да? – она обернулась на ходу, взглянула на него быстро и искоса. А я уже убила. Трех человек.
– Ты что?
– То. Если помнишь, лет десять назад на станции метро «Автозаводская», обрушился эскалатор?
– Помню что-то, я вовсе был мальчишкой.
– А я девчонкой. Я стояла на этом эскалаторе. И когда люди полетели вниз, в шахту, на эти зубчатки колес, я уцепилась за перила или за светильники, до сих пор не знаю за что. И повисла на них. А на мне повисло несколько человек, тянули меня вниз.
Она примолкла и Леня сказал.
– Понятно.
– Ничего тебе не понятно! Я брыкалась руками и ногами, пока эти люди не оторвались от меня и полетели вниз! И все разибились, их перемололи какие-то колеса. Двое или трое. Я не могла их на себе удержать. Понимаешь? Я их убила.
– Ернуда. – Леня попытался изобразить убежденную легкость тона. Видишь ли, если ты читала Булгакова «Мастер и Маргариту» то помнишь, что редактор Берлиоз поскользнулся на луже масла, которое разлила Аннушка. Берлиозу отрезали голову трамвайными колесами. Но Аннушку никто не обвинял. Виновата судьба.
– Не судьба, а Воланд, Дьявол. – поправила Вика без улыбки. – А ты всегда в своей жизни опираешся на литературные примеры?
– Как тебе сказать. – заколебался Леня. – Есть люди с которыми мне было бы о чем поговорить и очень бы хотелось. С Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, Пушкиным, или тем же Лесковым. А вот с Достоевским и Толстым мы бы друг друга не поняли. Не о чем толковать.
– Круто берешь. Толстой! Пушкин! С ними уже не поговоришь, если и захочешь.
Леня попытался возразить, чтоб пояснить свою абстрактную мысль, но Вика метнулась от него к проходившей мимо немолодой паре и принялась расспрашивать, как добраться до отеля «Олимп».
Отель – побитое морским ветром, прожженое солнцем, двухэтажное здание оказался в двух кварталах, а портье, лишь увидев Вику с Леней, воскликнул радостно по русски.
– Добро пожаловать! Вы хотеть спать на море, или на горы?
Через минуту добросовестно владеющий русским языком портье выдал ключи от номера с видом на море и затребовал оплаты на три дня вперед.
Номер оказался маленьким, с белеными стенами, двумя солдатскими койками, заправленными синими, казарменными одеялами. Аскетизм полный шкаф, маленький телевизор, и крошечный туалет – Леня при своих габаритах и дверь за собой закрыть не мог. Чистотой помещение тоже не блистало, если не считать кипельно-белых, большущих подушек на каждой кровати.
– Сдвинь койки вместе. – сказала Вика. – Я пойду спрошу, где здесь у них душ. Если таковой имеется.
Оказалось – имеется, в конце коридора, за отдельную плату, при холодной воде, так что лучше было бы, по мнению Вики, сбегать к морю и искупаться.
– Сбегаем. – согласился Леня.
– Нет. Завтра. Я пойду поищу этот банк. А ты... Походи по местным лавочкам, сообрази что-нибудь на ужин. Рыбу, прочий продукт... И найди вино «озо». Дрянь несусветная, но надо придерживаться местных вкусов.
– Ты здесь бывала? – подивился Леня.
– Нет. Просто знаю.
Они разошлись у парадных дверей «Олимпа» и Леня своего сопровождения не навязывал. Вика перекинула через плечо плоскую сумку и сказала беспокойно.
– Встречаемся на закате. Ужин делаешь ты. На кухне отеля можно хозяйничать бесплатно. Умеешь?
– Что-нибудь соображу.
Через полчаса экскурсии по городишку, Леня пришел к выводу, что более всего он напомнинает ему Керчь или Феодосию. В нескольких местах ему даже показалось, что он когда-то был здесь, пил в местных кофейнях кофе и просто сидел на каменных лавочках, любуясь на море.
Вино «озо» долго искать не пришлось и Леня купил здоровенную бутылку, оплетенную соломой и заткнутой пробкой – настоящей пробкой, а не пластиком. Леня прихлебнул из бутылки пару глоков и решил, что это нечто вроде портвейна, только погуще, с терпким привкусом смолы.
Несколько раз он натыкался на русскую речь, звучащую на улицах и в кофейнях. Соплеменники, насколько их расслышал Леня, и здесь вели все те же разговоры Российской тематики – вот де, живут люди, тихо-спокойно, никаких тебе тревог о девальвациях, росте цен, многого не требуют, но живут – «как человеку положено», а не на лихорадочный и издерганный русский манер.
Алый до прозрачности диск солнца уже прижался к линии горизонта, когда Леня вернулся в отель и в номере застал Вику – возбужденную и взволнованную.
– Где ты таскался столько времени?!
– «Азо» искал. И рыбу. – ответил он, вываливая покупки на стол. – Как твои успехи?
– Закрыт уже этот чертов банк! Они тут работают, как им бог на душу положит. Давай сбегаем, окунемся, потом напьемся и – спать. Укачало меня до смерти на этих пароходах и этим солцем.
– А ужин?
– И ужин.
От солнца осталось лиш половина диска и радиальные лучи, пронзавшие загустевшее в синеве небо, когда они спустились извилистой тропинкой к узкой полосе пляжа. Молча они пошли вдоль кромки прибоя и люди попадались по дороге лишь изредка. Да и то, как приметил Леня, закатом никто не любовался, а большинство принимало процедуры в лучах уходящего солнца. Одни делали «глубокое дыхание» по системе йогов, другие укрепляли здоровье в модели китайской гимнастики. Судя по дряблым телам физкультурников, можно было заключить, что от дней своего отдыха они пытались взять все. А потом придет зима и ни один из них даже не присядет лишний раз, наклон-разгиб по утру не выполнит, полагая, что несколько дней у моря заложат фундамент здоровья на весь год.
За изгибом резко выдающегося в море мыса не было уже никого. Вика на ходу сбросила с себя легкое платье, потом – все что ещё на ней оставалось, скинула туфли и вошла в воду.
Леня, шагая за ней, подобрал всю одежу и голова Вики уже мелькала в небольшой волне метрах в пятидесяти от берега, когда Леня ступил в воду. Он догнал Вику, поднырнул и всплыл наверх, так что она разом оказалась на его спине и охватила руками его шею. Леня чувствал на себе её гибкое, гладкое тело, которое то прижималось – при взлете на очередную волну, то отрывалось, когда они скатывались с волны вниз.
– Назад, мой дельфин. – засмеялась Вика. – Мы уже далеко и солнце село.
Они выплыли в пену прибрежного прибоя, зацепились ногами за дно и Вика засмеялась.
– Возьми меня на руки и неси куда хочешь!
От этого лукавого смеха Лене стало жарко, небо стремительно темнело и жарища сменилась мягкой прохладой. Леня подхватил Вику на руки и уже через несколько шагов от сознания его отлетели и море, и закатившееся солнце, и завтрашние заботы. Едва он зашел за обломок скалы, как Вика в его руках рванулась так, что оба упали на теплый песок – мокрые, соленые, разгоряченные купаньем. Она опрокинулась на спину и сильным движением потянула Леню на себя. Ему показалось, что Вика, как и он, безоглядна искренна в своем жарком порыве, она больно укусила его за ухо, царапала спину и все для Лени пришло к своему завершению – ради чего он и жил последнии дни.
![Александр Солженицын - Русский вопрос на рубеже веков [сборник]](/uploads/posts/books/142120/142120.jpg)
