Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки
— Я думал, вы вернулись, — объяснил Илья. — И тут слышу — аукаете.
— Веди нас домой, — потребовала Алина. — Мы дороги не знаем.
— Хорошо. Только проверю овраг, здесь рядом.
Спускались в овраг осторожно, но Бутылкин все же поскользнулся и кубарем скатился вниз. Отряхиваясь, он проклинал на все лады глупую вылазку и Вишнякова, который «за каким-то чертом» потащился в лес.
Заметенная снегом впадина оказалась длинной и местами довольно широкой. Когда «спасатели» совершенно обессилели и не чувствовали от холода ни рук, ни ног, Борецкий наткнулся на странный серый сугроб. То был человек в темном полушубке, присыпанный снегом.
— Егор, ты?
Человек замерз и не мог говорить, даже глаз не открывал. Его ресницы, белые от инея, дрогнули. Илья осторожно коснулся его лица.
— Егор…
Это был Вишняков в шерстяной шапке, видимо, первой, попавшейся под руку на вешалке в холле, когда он поспешно одевался, бросаясь вслед за незваными гостями. Полушубок тоже с чужого плеча — определил Борецкий: один из приготовленных для ряженья.
— Ты цел? — присел он на корточки перед приятелем. — Что-нибудь болит? Идти сможешь?
Рядом склонились, дыша в затылок, Бутылкины.
— Он жив? — прошептала Алина.
— Жив, не видишь?
— Надо растереть ему руки и лицо.
— Если обморозился, это не рекомендуется. Позови остальных, — распорядился Степан. — Наверное, придется его нести.
Алина недовольно шмыгнула носом.
— Кого звать-то? Астра с Матвеем далеко, не услышат. А девчонки-певицы уже давно дома сидят, греются. Да и какая от них помощь?
Борецкий тем временем пытался влить в рот замерзшему каплю коньяка из плоской металлической бутылочки.
— Хорошо, что я спиртное захватил.
— Дай мне глотнуть! — взмолилась Алина.
— Сначала он…
Мало-помалу, Вишняков пришел в себя, шевельнулся, приоткрыл глаза. Несколько глотков горячительного привели его в чувство, но самостоятельно встать он не смог.
— Степа, давай поднимем его…
Тело Вишнякова не слушалось.
— Подвигай пальцами, — говорил ему Борецкий. — Получается?
Тот слабо кивнул.
— Слава богу! — обрадовалась Алина. — Надеюсь, все обойдется. Он тепло одет. Замерз от того, что сидел в снегу без движения. Может, ногу подвернул? Где-нибудь болит, Егор?
Вишняков плохо понимал, что происходит. Он переводил бессмысленный взгляд то на одного, то на другого, и молчал.
— Как ты здесь оказался? — спросил Борецкий.
— Доберемся до дома, там выясним, — сказал Степан. — Ему нужно побыстрее согреться. Давай поглядим, вдруг нога сломана?
Ноги Вишнякова оказались целы, но правая лодыжка распухла.
— Будем вытаскивать его из оврага. Так, взяли! — Борецкий взвалил на себя пострадавшего, и, кряхтя от тяжести, двинулся наверх.
Бутылкин поддерживал снизу, карабкаясь следом.
— А мы дорогу найдем? — испугалась Алина.
Снег шел густо, и в пяти шагах уже ничего нельзя было рассмотреть.
* * *Несмотря на ночной переполох и сердечный приступ, Ульяновна навела в кухне идеальный порядок, налепила пирожков с ливером и поставила их в духовку.
— Ах ты, господи, — приговаривала она, помешивая ложкой крепкий бульон. — Ах ты, беда какая!
— Что вы все причитаете? — не выдержала Юна. — Никто ведь не умер! Даже не пропало ничего.
— А Егор Николаевич?
— Найдут его.
Все девушки, кроме Чары и Леи, сидели за столом, пили вино и закусывали, вяло обсуждали ночное вторжение.
— Я спала как убитая, — прикрыв ладошкой рот, зевнула Юна. — Пока не раздались ваши крики.
Ее рыжие кудри соперничали блеском с начищенной медной посудой, которая украшала стену.
— Ты бы тоже заорала, — с сердцем произнесла Ульяновна. — Еще не так!
— Хватит вам, — простонала Бэла.
От пережитого волнения у нее усилилось кровотечение, чем она была крайне расстроена.
— Тебе лучше? — спросила Мио, которую даже попытка ограбления не вывела из привычной меланхолии. — Таблетку приняла?
— Две, но что-то пока никакого облегчения.
— Ничего, поможет.
— Ты Калганову дозвонилась?
— Нет. Связь отсутствует… Наверное, из-за снегопада.
— Чего ему звонить-то? — тряхнула огненными кудрями Юна. — Нас ангажировали как минимум на неделю, а прошли всего неполные сутки.
— В связи со сложившимися обстоятельствами условия контракта могут быть пересмотрены.
— Какие еще обстоятельства? Ограбление, что ли? Так ничего же не украдено. Мы не пострадали….
— Ой, девочки, а что это с нашей примадонной? Куда это она…
— Тише ты! — Бэла показала взглядом в сторону Ульяновны.
Рыжая «русалка» прикусила язык. Бэла права, нужно держать рот на замке.
— Как там наши охранники, не уснули? — лениво поинтересовалась Мио. — А то еще кто-нибудь ворвется.
Ульяновна всплеснула руками:
— Типун тебе на язык, девонька.
Парням, которые остались в холле, сердобольная экономка отнесла чай и бутерброды с холодным мясом. Те угрюмо поблагодарили. После перепоя хотелось опохмелиться рюмкой водки, но хозяин строго-настрого запретил. «Сидеть у двери до моего возвращения! Стеречь! — приказал он. — Чтобы мышь не проскользнула!»
— Слышь, Витек, а чё им надо было?
У Толика раскалывалась голова, мутило, но покинуть пост он не решался.
— Кому?
— Ну этим, которые связали нас?
— Хрен их разбрет… О-о-о-ой, как же мне паршиво…
— Сколько наши будут бродить по парку? — спросил Витек. — Вьюга, мороз, ни зги не видно.
— Мужик пропал, тот, что был колдуном одет — с бляхой на груди.
— Как пропал?
— Черт его знает…
Время текло, парни клевали носами и незаметно задремали. Их разбудил стук в дверь.
— Эй, ты, соня, кто-то стучит! — встрепенулся Витек. — Глянь-ка в окно.
Первой вернулась уставшая и замерзшая Чара. Ее обступили подруги, помогая раздеваться, засыпали вопросами.
— Что так долго? Где остальные?
— Нашли «волхва»?
— Лицо не обморозила?
— А ноги?
— Кто ж знал, что метель поднимется?
Ульяновна повела бедняжку в кухню — отпаивать горячим бульоном, расспрашивать. Укутала девушку пледом.
Чара была удивлена, что она первая.
— Мы с Леей отстали, потом она вперед пошла, а я решила вернуться. Замерзла ужасно! Надо было валенки надеть… Юна, дай зеркальце.
Она придирчиво рассматривала себя: вдруг, не дай бог, кожа начнет шелушиться от переохлаждения.
— Толик, растопи камин, живо! — приказала одному из стражей Ульяновна. — Дров накидай побольше. Сейчас другая красавица заявится как ледышка. Почему так прохладно в доме?
— Площади-то во какие! Котлы вроде включены на полную мощность, а тепла не хватает. Не отрегулировали, как следует. Вчера жарко, сегодня холодно.
— Давай, разжигай огонь. Девочку-снегурочку отогревать будем.
Все прислушивались: не постучится ли кто в дверь. Но прошло двадцать минут, час, а Леи все не было.
— Значит, она догнала остальных, — рассудили девушки.
Гости потянулись в зал, к елке. Экономка накрыла стол. Она то и дело бегала от окна к окну, но кроме снежной пелены, за которой смутно проступали деревья старого парка, ничего не видела.
Спустя еще полчаса вернулись Астра и Матвей, рассказали про грунтовую дорогу.
— По ней, вероятно, ночные визитеры и уехали. Их машина ждала.
— Ищи ветра в поле! — выразила свой пессимизм Ульяновна. — А где остальные-то? Хозяин, Степан с Алиной, Егор Николаевич?
— Лея тоже не приходила? — спросил Матвей.
— Нет… — дружно ответили девушки.
Лицо Чары напряглось.
— А вы что, не видели ее?
— Мы — не видели. Может быть, она Борецкого с Бутылкиными догнала? Нам пришлось разделиться. Они продолжают искать Вишнякова.
— Впору самой одеваться да топать за ними, — причитала Ульяновна. — Они ж, горемычные, замерзнут, захворают. Шутка ли, столько времени по снегу бродить?
Вынужденная прогулка вызвала у Астры зверский аппетит. Она сглотнула, глядя на блюдо с румяными пирожками. Запах поджаренного лука и ливера вызвал в ее пустом желудке спазм.
— Да вы садитесь, кушайте, — засуетилась экономка. — Тесто вкусное, как пух, жевать не надо.
Она не преувеличивала.
— В жизни не пробовал такой вкуснотищи! — восхищался Матвей, уписывая пирожки.
Утолив голод, они принялись гадать, куда поехали злоумышленники — на трассу или в деревню.
— В Сатине все друг друга знают, чужие сразу в глаза бросятся, — сказала Астра. — Вряд ли они туда поедут.
В тревожных разговорах прошло еще полчаса. Камин разгорелся и ярко пылал, дыша жаром. Собравшиеся угощались водкой, праздничными закусками, куриным бульоном. К счастью, никто из «искателей» серьезно не пострадал: согрелись, оттаяли и повеселели.
