Татьяна Степанова - ДНК неземной любви
– А это обязательно – унижать меня? Сначала угрозой убийства, а теперь вот так?
– Кристина Величко какую цель имела в этой вашей «игре»?
– Это пусть она сама вам ответит.
– Ее убили сегодня ночью. На бульваре – так же, как и вашу приемную мать.
– Ее убили?
– Похоже, это для вас новость. Сядьте, в ногах правды нет, – Лиля указала ему на стул. – Так новость это для вас?
– Я... Послушайте, я этого не делал. Вы и тогда с матерью меня тоже... Я этого не делал. Я прошу... нет, требую присутствия на допросе моего адвоката.
– А я вам верю, что лично вы этого не делали, – сказала Лиля.
Кадош моргнул – он был явно сбит с толку.
– Кристина Величко была с вами днем в принадлежащем вам театре «Трагикомическая артель», где проходило прощание с вашей покойной матерью и... тем, вторым, то есть первым убитым на бульваре. По показаниям работников театра, вы вместе поехали в крематорий Донского монастыря, а что случилось потом?
– Она ушла... сбежала. Я хотел, чтобы мы весь этот день провели вместе. Она тоже этого хотела, мне так казалось. А потом там, на Донском... Она... Видимо, она передумала и ушла. Я попросил ее подождать меня в машине, а когда вернулся, ее там уже не было.
– Она была вашей любовницей?
Он не ответил.
– Она принадлежала к кругу ваших последователей?
– Нет... возможно, в будущем... Она просто панически боялась смерти.
– Боялась смерти? Ей кто-то угрожал?
– Мы случайно познакомились в моем кафе. Она рассказала мне историю: в Риме... она ездила в Рим на днях, и ее кто-то сильно напугал в катакомбах.
– В катакомбах?
– Они делали съемку для журнала мод. И там что-то произошло, она толком не поняла – сказала, свет погас и кто-то напал на русскую монахиню, молившуюся там у захоронения святого. Кристина испугалась.
– Она сказала вам, что видела нападавшего?
– Нет... она видела смерть... Это прошло мимо во тьме в нескольких шагах от нее.
– Что это?
В следственную комнату заглянул оперативник.
– Лиля Ивановна, вас просили прерваться, результаты экспертизы готовы.
ГЛАВА 39
ВИШНЕВЫЙ БУЛЬВАР
Когда они ушли, в следственную комнату вернулся конвой. Его отвели в камеру, и он остался один.
Скорпион поднял жало...
Дверь закрылась, звякнул засов, и она вошла...
Те нелепые, смешные, страшно модные босоножки-«гладиаторы» все еще были на ней, а ведь в морге... в морге при вскрытии покойников раздевают догола...
Она молчала, все так же молчала, как и тогда, в машине по дороге к Донскому крематорию. Но молчание уже не было знаком покорности, полного подчинения, в нем таилась угроза. И он это чувствовал.
Дверь камеры закрылась, звякнул засов...
Холодом повеяло...
И она вошла сквозь закрытую дверь...
Думал ли он о такой встрече там, в темноте под звездами, когда приносил свою жертву, когда яма полнилась свиной кровью...
Думал ли он об этом, там, в «Яме», полной ярких неоновых всполохов, когда поднял пистолет и выстрелил...
Темная челка падала ей на лоб, она двигалась как слепая, вытянув вперед руки... Он старался не смотреть на ее руки... Нет, не надо смотреть на них...
Босоножки-«гладиаторы»...
Юбчонка-мини, худые колени...
Тогда, в сумраке зрительного зала... того самого зрительного зала, похожего на расписную бонбоньерку, среди духоты и пыли траурных венков она в этих ее «гладиаторах» и короткой юбчонке показалась ему чертовски соблазнительной. Хрупкая, испуганная, удивленно таращившаяся на покойников, выставленных на сцене для последнего прощания...
О, ты теперь знаешь, как это бывает, когда кто-то возвращается...
И не ради этого ли тогда на кладбище ломалась вся та комедия с зарезанной хрюшкой?
Она протянула к нему руки – на правой целы только два пальца, и они шевелились, как щупальца, скрещиваясь, переплетаясь, складываясь в знак: ложь – правда, правда – ложь...
Она дотронулась до него – нет, нет, нет, тогда в сумраке зрительного зала это он, он, он, Скорпион, поднявший жало, коснулся ее...
Кристина...
Там, в сумраке зрительного зала под пристальными взглядами мертвых, на той белой аллее бутафорского вишневого сада, намалеванного на задниках, он обнял ее...
Мать, взгляни на нас – вот ты там, а я здесь, и эта женщина, эта юная, своенравная, умная, испуганная женщина со мной... Живая...
Мертвая...
Она протянула к нему руки. А он опустил свои руки ей на плечи. Смерть – это тайна, начало всех начал, открытая дверь... И каждая трагедия, каждый пережитый нами страх – это лишь часть общего миропорядка... Он что-то еще плел ей, задыхаясь от похоти, которую ощущал все острее и острее, как собственное жало внутри, расстегивая на ней блузку, раздвигая ее ноги, лаская руками бедра, живот... И ты узнаешь, сейчас ты узнаешь, поймешь, почувствуешь, что это не страшно...
Она вскрикнула и забилась в его руках, отчаянно сопротивляясь, прося, умоляя – нет, не здесь, не при них, не при мертвых, уложенных в черные, обитые бархатом гробы... Нет, я не хочу, не могу... Они смотрят, они смотрят на нас...
Он не изнасиловал ее, нет. Она выбилась из сил и сдалась. И потом уже не сопротивлялась, когда он делал с ней все, что хотел – в театральном проходе, на пыльной ковровой дорожке, истоптанной ногами зрителей «Трагикомической артели».
Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо.
Он и правда хотел, чтобы они провели весь этот день вместе, не расставаясь...
И вот теперь...
Мертвая, слепая, с оторванными пальцами на руке, она пришла к нему сквозь закрытую дверь тюрьмы...
Ты ведь жертвовал кровь мертвым...
Ты хотел...
Может, ты не знал, кто придет?
А может, то и правда было для тебя лишь ритуалом, перформансом, игрой, как ты заливал сейчас тем двоим...
Но ты сам сказал, что в этой игре у каждого – своя цель?
Он хотел вскрикнуть «Кристина!», потом заорать, позвать конвой, но она жаждала тишины.
Изуродованная мертвая рука стиснула его горло, и оттуда вырвался лишь хрип. Она прижалась окровавленным, лишенным языка ртом к его враз пересохшим губам.
Этот день мы проведем вместе...
А потом как знать... смерть – это лишь начало...
А может, конец белой нарисованной аллеи... на каком-то безымянном бульваре, намалеванном на театральном картоне.
ГЛАВА 40
ОБРАЗЦЫ ПОЧЕРКА
Внимательно прочитав заключение экспертизы по результатам вскрытия трупа Кристины Величко и анализу ДНК, Лиля передала его Кате. Та отошла с бумагами к окну.
– Все то же самое, – сказала она чуть погодя. – По ДНК подозреваемого тождество, как и в двух первых случаях. Лариса Белоусова, убитая пять лет назад...
– Нет, не все то же самое, читай дальше.
– «Примерно за три-четыре часа до смерти потерпевшая имела половой контакт...» Ты об этом?
– Нет, с этим потом разберемся. Я вот о чем, – Лиля забрала заключение. – Вот... «Давность наступления смерти на момент обнаружения около 9—10 часов». Ее на бульваре обнаружил в половине третьего ночи патруль ППС, а это значит...
– Не могла же она там лежать столько времени!
– Ее там и не было. Мы с Сиваковым еще когда место, где нашли труп, осматривали, уже сомнение имели. Ее, в отличие от двух первых жертв, убили где-то в другом месте и уже потом подбросили на аллею. Получается, что призрак... мертвец, восставший из могилы, вдруг взял и изменил своим привычкам?
Катя оторвалась от документов. На лице у Лильки сейчас улыбка какая-то кривоватая... неестественная, портит ее...
– Ты как себя чувствуешь?
– После выстрела в упор – вери гуд, отшень карашо, – Лиля достала платок и высморкалась. – Ну что же, думаю, вот теперь самый момент встретиться нам с безутешным судьей, бывшим мужем отрекшейся от мира монахини... м-да, бывшим отчимом... Он уже здесь, в управлении.
– Я его видела, Лиль.
– Мой шеф сам за ним ездил в судебный департамент, а потом они отправились к нему на квартиру на Осенний бульвар за образцами почерка.
– Ее, Ларисы?
В принципе Катя спросила это в пустоту...
Допрос, нет, беседа, конечно же, беседа с Глебом Сергеевичем Белоусовым в присутствии прокурора города и начальника МУРа произошла не в тесном кабинете розыска, а в просторной приемной управления.
Белоусов расположился в кожаном кресле – нервно и непоседливо, на самом краешке. Капитан Белоручка вежливо поздоровалась и попросила включить в приемной телевизор.
Телевизор включил сам прокурор.
Новости по четвертому каналу, другая приемная – на этот раз уже в Кремле. На экране – прокурор города и министр МВД на докладе...
«Дело так называемого «убийцы на бульварах»... оглушительный резонанс после того, как сегодня ночью в самом центре столицы вновь был найден труп еще одной потерпевшей... принятыми мерами... правоохранительным органам поручено немедленно...»
– Сегодня в девять утра были срочно вызваны для доклада... Дело такое, что... давно уже за известные рамки перешагнуло... да, за допустимые рамки, Глеб Сергеевич, – прокурор кашлянул – с Белоусовым они были знакомы почти двадцать лет.
