Галина Романова - Ведьма отмщения
И вдруг замахнулся на нее растопыренной пятерней. А Верочка – глупое создание – улыбнулась виновато и извинилась даже.
– Так вот в тот первый раз, когда она мне угрожала и ответила на мой вопрос, что Женя сейчас отдыхает…
– Это кто еще такой?! – перебил Миша.
– Потом! Дальше! – потребовал Шпагин.
– Так вот я позвонила своей знакомой и попросила узнать, если это возможно, с какого номера звонили мне только что. Она обещала узнать.
– Узнала?! – Шпагин зло сощурился. И когда девушка кивнула, заорал: – А какого черта мне не сказала, когда я у тебя был?!
– Так она мне сказала уже после вашего визита. На это у нее ушло несколько дней. Она то забывала, то начальство рядом, то еще причина. Все дело оказалось в бутылке. Пока бутылку коньяка ей не отнесла, никакой информации! Ужас! – Верочка округлила сонные глазенки.
– И?!
– Короче, звонок был сделан из магазина поселка Вороновка.
– Знаю такой! – заорал Мишаня не своим голосом.
– И я знаю, – кивнул Шпагин. Верочка сказала, что она тоже там бывала.
– Потом, во второй раз, эта девушка тоже звонила оттуда. Моя приятельница уже без мзды вызвалась помочь. Вот и номер телефона этого магазина мне дала, и адрес даже. – Верочка неуклюже протиснулась мимо обступивших ее мужчин, открыла ящик красивого чужого бюро, вытащила бумажку, помахала ею в воздухе с улыбкой, будто предлагала ее в качестве приза.
Две руки – правая Шпагина и левая Мишкина – одновременно рванулись вперед. Верочка сноровисто бумажку убрала себе за спину.
– Я туда звонила… Вчера вечером, – призналась она. – Мне ответила пожилая женщина, представилась продавцом. Я ей говорю, мне с вашего телефона звонит одна и та же девушка, молодая, и все, говорю, не может меня застать дома. Говорит вечно с моим автоответчиком. А нам, говорю, очень важно с ней встретиться. Не могли бы вы мне помочь?
– Пустышка? – спросил Шпагин, во рту и в горле тут же сделалось сухо.
– Почему? Нет! Как раз напротив! Женщина сказала, это Влада вам звонила. Она, сказала, у моей золовки дом снимает. Приехала на лето, пожить. А золовка давно в город перебралась. Вот дом и сдает. За сущие копейки! Влада там и поселилась два месяца назад. Хорошая, сказала, девушка. Обходительная, вежливая, в магазине помогает товар разбирать.
– Господи… И что дальше-то?! Ты договоришь, наконец, нет?!
У Шпагина высыпал ледяной пот между лопатками. Он уронил руки вдоль тела, боясь шевельнуться. Вот сейчас она вдруг скажет какую-нибудь гадость, что девушка съехала, что бросила дом, что сожгла его.
– Короче, Влада эта живет там будто бы с гостями какими-то. Вроде бы отец у нее в гостях и ее парень. Думаю, это наш Евгений, – закончила Вера и сунула Шпагину в руки бумажку. – Думаю, надо туда ехать…
Эпилог
Это просто чудо, что Маша осталась жива. Наверное, он все же вспомнил какие-то молитвы, когда мчался в тот самый поселок тем страшным утром три месяца назад. Он мчался с такой скоростью, что вскоре за ними пристроились шлейфом два патрульных автомобиля. Он не роптал. Так даже лучше. Подмога им не помешает в общении с этой ненормальной. Единственное, что он предпринял, так это притормозил при въезде в поселок и, выйдя из машины и высоко подняв вверх руки с удостоверением, попросил о помощи.
– Только сирены выключите, ребята. Иначе мы ее спугнем.
Не спугнули. Она спала. Спала, ангельски улыбаясь во сне. И умилиться бы, да сил не было, она обнимала во сне маленького плюшевого медвежонка.
Шпагин приложил палец к губам и осторожно пошарил под ее подушкой. Ничего. Дубинка нашлась под матрасом. Больше никакого оружия. Он оставил наряд ее охранять, а сам кинулся обыскивать дом.
Машу он нашел в подвале. Истерзанную, в синяках, кровоподтеках, прочно привязанную к одному из четырех столбов, на которых держался потолок подпола. Шпагин рухнул тогда на колени, протянул руку к ее лицу, занавешенному спутанными грязными волосами, и невольно застонал. Маша дернулась. Жива!!!
– Маша, Машенька… – зашептал он, боясь дотрагиваться до ее связанных за столбом рук, они были в спекшейся крови. – Ты… Ты жива?! Ответь мне, милая…
Маша дернулась, отчетливо прошептала: «Шпагин», – и заревела.
Потом все вокруг них засуетилось, пришло в движение. Над их головой послышались топот, крики, возня. Это проснулась Влада и попыталась убежать. Мишаня бросился с ней драться, их разняли, ее уложили на пол, руки заковали в наручники. Вызвали подкрепление. Врачей. Все гомонило, шаталось и ухало. Или это было в голове у Шпагина, который ошалел от счастья, что Маша жива и что ее жизни ничто не угрожает. Так врач сказал, который приехал вместе с подкреплением.
Он вообще плохо соображал в тот момент. Сидел рядом с ней, держал ее истерзанную ладошку в своей. И все время повторял, что все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо…
Приемному отцу Влады и Евгению, которым удалось все же разыскать Владу, или она сама их разыскала, кто теперь узнает, повезло меньше. Одного – старшего, она заколола во сне вилами, которые нашла в сарае. Второго напоила до бесчувственного состояния и столкнула в воду с обрыва за деревней. В какой последовательности происходили эти убийства, почему мужчины не постояли друг за друга, так и осталось тайной. После задержания Влада рассказала лишь, как избавилась от них, а потом замолчала. Ни один психиатр так и не смог ничего добиться от нее.
Были сделаны запросы в места, где она жила прежде. Ответы оказались ужасающими.
Оказалось, что у этой девушки были серьезные проблемы с психикой с раннего детства. Ее неоднократно помещали в лечебницу. Она иногда долечивалась, иногда сбегала. Последний раз, убегая, украла мотоцикл со стоянки перед дорожным кафе. В багажнике оказались документы на байк на имя Изотовой Инны Владимировны и ее водительское удостоверение. Фото девушки на водительских правах нового образца было совсем маленьким, расплывчатым, и проблем с проверкой у Влады не оказалось. К слову, о пропаже байка Изотова заявила спустя две недели. Все это время она отмечала юбилей одного из своих знакомых. Когда опомнилась, ее мотоцикл уже был далеко. На украденные деньги, где и когда – тоже неизвестно, Влада сделала фальшивую доверенность, вписала свое имя в страховой полис. И раскатывала по стране без опасения быть остановленной сотрудниками ДПС.
Везло! Видимо, везло! Раз она столько времени не слезала с седла и ни разу не подверглась проверке и задержанию.
– Она собиралась заморить меня голодом, – часто вспоминала потом Маша, прижимаясь к теплому боку Шпагина. – Не давала воды и еды. Если бы не ты… Если бы не Мишка… Господи, спасибо тебе за них!
Отца она не вспоминала, считая его косвенным виновником всех бед. К тому же он, встав на ноги, вдруг принял позу обиженного. Заявил, что никто не имел права обращаться так жестоко с его младшей дочкой. Ее и так, мол, судьба обидела. Начал хлопотать, нанимать адвокатов, консультироваться с маститыми психиатрами.
– Его дело, – скрипел зубами Мишка, повадившийся встречать с работы секретаршу Маши Верочку. – Пусть, коли ему хочется.
– Пусть… – соглашалась Маша и сжимала губы.
Она прощать несчастную, убившую двух человек и едва не погубившую ее, не собиралась. Она собиралась жить тихой счастливой жизнью со Шпагиным, который сделал ей предложение неделю назад. Она собиралась помириться с Виталиком, они очень часто созванивались в последнее время.
– Не так уж много у меня родственников… осталось, чтобы ими разбрасываться, – заявляла Маша. – Правда, Шпагин?
– Правда… – кивал он согласно.
– Надо будет пригласить его погостить в нашем доме, да? Он ведь жил тут когда-то.
И он снова кивал.
Он так ей и не рассказал, что застал бедного Виталика за мелким воровством в ее доме. В конце концов, того вынудили обстоятельства. И эти же самые обстоятельства едва не лишили Шпагина самого главного в жизни – любви!
А любить Машу ему очень нравилось. Чувство было таким необычным, новым, не похожим ни на что. Оно было радостным, светлым и уютным. Шпагин мог смотреть на нее, не замечая времени. Мог слушать, не раздражаясь. Мог умиляться ее плохому настроению. И даже потакать ее капризам ему нравилось.
– Это пройдет, старик, поверь, – предрекали ему друзья из разряда бывалых, проживших не один год в браке. – Обыденность жизни все притупляет, опошляет, лишает ценности. Все проходит…
Не-еет, у него все не так! У него так не будет! Он сделает все, чтобы так не было. Потому что он всегда будет бояться ее потерять. Он знает, как это страшно! Потому что однажды это почти случилось…
