Андрей Константинов - Решальщики. Перезагрузка
— И все-таки, Тань, чего уж там Бога гневить?! — продолжил гнуть оптимистическую линию Дмитрий, воодушевленный этой ее улыбкой. — Согласитесь, повезло? Если бы стрелок был стоящий… ну, в общем, ты понимаешь.
— Да, конечно. Если бы стрелок был как Папа…
— Чей папа?
— Папой я звала своего первого мужа — Владимира Палыча Старовойтова, — немного помедлив, объяснила Лиса. — Он старше меня на двенадцать лет.
— А при чем здесь Папа?
— Ни при чем. Просто Папа — настоящий стрелок. Мастер спорта, неоднократный призер Союза и Европы.
— А из чего он стрелял? — делано безразлично спросил Петрухин. Притом что во рту у него как-то сразу сделалось сухо.
— Вы что же, думаете, это Папа? Глупости!
— Я ничего не думаю, я просто спросил: из какого оружия стрелял ваш первый муж?
— Да бросьте! — замахала руками, запротестовала Лиса. — Это ж тыщу лет назад было! Он свои спортивные развлекушки забросил, когда мы еще и знакомы-то не были…
— И все-таки? — почти теряя терпение, повторил вопрос Дмитрий.
— Послушайте, это же глупо! Владимир Палыч не тот человек.
И тогда Дмитрий резко сменил тактику. Зашел, так сказать, с другого боку. А зайдя… рассмеялся. Почти естественно. И снова сказал:
— Да мне чисто по жизни интересно. Я ведь сам когда-то стрельбой занимался. Может, мы на этой почве даже и пересекались где с вашим Папой. Я, правда, больших высот не достиг. Бил как-то все больше в бровь, а не в глаз… Так из чего, говорите, стрелял-то Владимир Палыч?
— Из спортивного пистолета, — сдалась Лиса.
— М-да… А ведь действительно не по-детски плющит, — только так и смог отреагировать на поведанное Петрухин.
* * *Скоро сказка сказывается — да не скоро дело шьется. Пока по дневным питерским, коим несть числа, пробочкам Дмитрий доставил Татьяну домой… Пока переписал с диктофона вчерашнюю запись телефонного разговора… Пока обеспечил «успокоительное — даме, кофе — себе». Пока то, пока сё… Словом, в какой-то момент Петрухин решил, что тащиться в Горелово — в противоположный по сути конец города — на встречу с гадалкой Александрой сегодня не с руки. Опять же нарисовались дела поважнее. С тем же Папой, который, как выясняется, был мастером не только кисти, но и ствола. Ведь даже дураку было понятно, что таких совпадений в природе не бывает. Старовойтов, во-первых, мог «иметь претензии» к бывшей супружнице, бросившей его ради молодого соперника. Во-вторых, он имел навыки скоростной снайперской стрельбы и, наконец, в-третьих, имел под руками оружие… Каждый из этих фактов по отдельности «весил» не очень много, однако, собранные вместе, они становились пушечным ядром, прикованным к ноге каторжника. Словом, «совпадений» было так много, что их количество напоминало ситуацию «перебор» при игре в очко… классический перебор!
Так что, завершив дела в квартире на Английской («Шоб мы так жили, как вы прибедняетесь!») набережной, Дмитрий раскланялся с Татьяной, посоветовал ей принять (но не перебарщивая!) снотворное и, оседлав «фердинанда», вернулся в контору. Рассчитывая застать в кабинете Купцова, всяко уже должного возвратиться со стрелки с сотрудником УСТМ…
…Однако не застал. Более того, труба Леонида оказалась в полной отключке. Что само по себе являлось нарушением негласной промежду собой разработанной напарниками служебной дисциплины. Подивившись такому обстоятельству, Петрухин щелкнул кнопкой электрочайника и разбудил компьютер. Пока тот, бурча, загружался, Дмитрий плюхнулся в свое служебное кресло и положил перед собой чистый лист бумаги. Мысленно помолясь святому Себастьяну (покровителю солдат и полицейских), приступил к выстраиванию рабочих версий.
Для начала он изобразил в центре листа большой круг, внутрь которого вписал имена «Татьяна/Николай». Далее пошли кружки по периметру — их художник-самоучка четкими линиями соединил с центральным. «Периферийных» кружков оказалось достаточно много, в итоге изображение на рисунке стало походить на некий абстрактный цветок. На тонких тычинках коего качались пестики (или наоборот, на пестиках тычинки? — Петрухин в точности уже и не помнил), и внутри каждого пестика (или тычинки) мог скрываться злодей.
Вот что он написал в пестиках (тычинках):
— первый муж Татьяны — Старовойтов.
— новая жена первого мужа;
— Марина, подруга;
— гадалка;
— «любовница»;
— киллер;
— сестра Николая Вера;
— Николай Николаевич, хирург;
— клиенты Татьяны/Николая по работе;
— (?) люди, желающие подставить Брюнета.
Один кружок Петрухин предусмотрительно оставил чистым. Больше того, поразмышляв немного, подрисовал рядом и второй такой же. Резонно рассудив, что уравнения могут быть как с одним, так и с двумя (и далее — до бесконечности) неизвестными.
Покончив с рисованием, Дмитрий набодяжил себе чайку покрепче и с головой погрузился в виртуальное компьютерное пространство. Посетив, в том числе, одну весьма любопытную базу данных, доступ к которой дозволялся лишь ограниченному кругу пользователей. В данном случае «избранность» заключалась, во-первых, в наличии своего рода «рекомендательных писем», позволяющих отфильтровать «своих» от «чужих», а во-вторых, финансовыми возможностями клиентов. Потому как всего один точечный запрос при обращении, скажем, к разделу «судимости» обходился пользователю почти в полторы тысячи рублей. Но зато быстро, четко и, что называется, не отходя от кассы…
* * *В обшей сложности Петрухин проковырялся в Интернете около часа — вплоть до того момента, как дверь в кабинет с шумом распахнулась и на пороге возник «нарушитель служебной дисциплины». Собственной персоной и с подозрительным хрустальным блеском в глазах…
— …Ну и чего за пожар?! И ладно бы от женщины какой. Ан нет, от неугомонного мужЩины, — безо всяких прелюдий сотворил неуклюжую попытку наезда Купцов. И слегка заплетающимся языком выдал себя с потрохами: — Включаю, понимаешь, трубу, а там — с десяток непринятых. Мне, конечно, лестно сознавать, что ты без меня и пары часов прожить не можешь. Но не до такой же степени!
— Ты где был, следователь? Который от слова «следующий»?
— Здрасте-приехали! У тебя обострился вялотекущий склероз?! Я ж на встречу мотался, со Свириденкой.
— Так «на встречу» или? — Петрухин демонстративно принюхался.
— Я что, не могу по-человечески посидеть со своим источником? Раз в жизни спокойно! — рефлекторно оскорбился Купцов. Оскорбился, но одновременно почувствовал и легкий укор совести. Так как они со Свириденкой и в самом деле — малость злоупотребили. Причем инициатором, что не есть характерно, выступил сам Леонид. Некстати вспомнивший, что именно сегодня, 31 числа, исполнилось ровно два месяца со дня его бесславного выдворения из следственных органов. — В конце концов, человек не может постоянно что-то брать. От другого человека. Надо же совершать и аналогичные встречные телодвижения!
— Хм… Ну ты, брат, сейчас дал! Вернее — выдал!.. Кстати, я даже отсюда чую, на каких напитках вы сидели. Отдаваясь друг другу.
— Да, мы пили коньяк. «Живем — хлеб жуем, ино и посаливаем». А тебе завидно?
— Ни разу.
— Врешь! По глазам вижу. Ну извини. Каждому свое. Кому-то коньяк с источником хлебать, кому-то… красивых женщин… хм… по домам развозить. Как лисья нора-то? Внешнему облику хозяйки соответствует? Спальню на предмет жучков осмотрел?..
М-да, не зря говорят, что степень опьянения человека можно измерять не только в классических промиллях, но и уровнем зашкаливающего, в трезвом состоянии несвойственного цинизма. Петрухин об этой особенности знал, но все равно посуровел:
— А вот это ты напрасно.
— Что именно?
— Напрасно ты вбил в свою тупую следаческую башку, что я от Лисы тащусь… Баба она, конечно, «выщщий пилятяшь». От такой вполне можно головенку потерять, но… что-то… хм-м… стремное в ней есть… Короче, заруби себе на носу — раз и… на два — лично я испытываю к этой млекопитающей семейства псовых сугубо научно-исследовательский интерес. Ферштейн?
— Ес, ит из! Чего ты завелся-то?
— Ах, оказывается, это я завелся? Я, к твоему сведению, пашу как папа Карло! В отличие от!..
— Да уж вижу… — сгримасничал Купцов, направляясь к своему столу и мимоходом скашивая глаза на петрухинскую «живопись». — Это у тебя чего там? Иллюстрации к Бодлеру? «Цветок зла»? — Леонид плюхнулся в кресло и по-кошачьи потянулся. — Кстати, а почему это дублер папаши Карло протирает портки в каморке с нарисованным очагом? Вместо того чтобы вести допрос гражданки Александры? Застремался, что она и тебе гроб с музыкой предскажет?
— Вот чего я на свете не боюсь, так это колдунов, гадалок и прочего сброда. Просто неожиданно вскрылись более любопытные обстоятельства. Ты сейчас как? Способен адекватно воспринимать, помимо вербальной, текстовую информацию?
