Лиана Мориарти - Тайна моего мужа
Сесилия поискала взглядом Изабель на балконе шестиклассников и обнаружила ее между лучшими подругами, Мари и Лорой. Три девочки обнимали друг друга за плечи, тем самым обозначая, что их бурные трехсторонние отношения сейчас переживают подъем и никто не объединился вдвоем против третьей, а их взаимная любовь сильна и ничем не отравлена. Повезло, что в следующие четыре дня занятий в школе не будет. За подобными взлетами неизбежно следовали слезы, предательства и долгие утомительные рассказы о том, что она сказала, написала и вывесила в Интернет и что я сказала, написала и вывесила в Интернет.
Одна из матерей украдкой пустила по кругу корзинку с шариками бельгийского шоколада. Послышались стоны хмельного, чувственного наслаждения.
«Я жена убийцы, – думала Сесилия, пока бельгийский шоколад таял у нее во рту. – Я соучастница убийства, – размышляла она, договариваясь о том, чтобы привести детей в гости или забрать с занятий, назначая вечеринки с „Таппервером“, составляя расписания, утрясая подробности и приводя все в движение. – Я Сесилия Фицпатрик, и мой муж – убийца, но только посмотрите на меня – я болтаю, смеюсь и обнимаю своих детей. Вы бы ни за что не догадались».
Вот как с этим можно справиться. Вот как ты живешь с тайной. Ты просто это делаешь. Притворяешься, будто все в порядке, не обращая внимания на глубокую судорожную боль в животе. Ты каким-то образом приглушаешь собственные чувства, гасишь остроту восприятия хорошего и плохого. Вчера ее рвало в канаве и она рыдала в кладовой. Но сегодня она поднялась в шесть утра и приготовила две лазаньи, чтобы убрать их в морозилку до пасхального воскресенья, выгладила корзину одежды, отправила три электронных письма, выясняя насчет теннисной секции для Полли, и ответила еще на четырнадцать писем по поводу различных школьных дел, отослала в «Таппервер» заказ с давешней вечеринки, развесила сушиться выстиранное белье – и все это еще до того, как встали девочки и Джон Пол. Она снова поднялась на ноги и теперь умело кружила по скользкой поверхности своей жизни.
– Господи, дай мне сил! – выдохнул кто-то, когда во дворе появилась директор школы. – Что нацепила на себя эта женщина?
На Труди красовались длинные кроличьи уши и пушистый хвостик, приколотый пониже спины. Она напоминала пожилого плейбоевского зайчика.
Вот она подскакала к микрофону посреди двора, держа перед собой на весу поджатые руки, словно лапки. По рядам матерей прокатился добродушный смех. Дети на балконах разразились ликующими воплями.
– Дамочки и господинчики, девочки и мальчики! – Одно из кроличьих ушей упало Труди на лицо, и она небрежно смахнула его в сторону. – Добро пожаловать на парад пасхальных шляп Святой Анджелы!
– Я ее просто обожаю, – заметила Махалия, сидящая справа от Сесилии, – но все-таки очень трудно поверить, что она заправляет школой.
– Труди вовсе не заправляет школой, – возразила Лора Маркс с другой стороны от Махалии. – Школой заправляет Рейчел Кроули. Вместе с прелестной дамой слева от тебя.
Лора перегнулась через Махалию и поприветствовала Сесилию движением руки.
– Ну-ну, ты же знаешь, что это не так, – проказливо улыбнулась та.
Она казалась себе слабоумной пародией на себя же. Она же наверняка пересаливает? Что бы Сесилия ни делала, это производило впечатление дурной шутки, но, похоже, никто ничего не замечал.
Из новейшей аудиосистемы хлынула музыка. Деньги на оборудование дала прошлогодняя лотерея, устроенная Сесилией при выставке художественных работ и имевшая невероятный успех.
Вокруг журчала беседа.
– Кто подбирал музыку? Неплохо вышло.
– Точно. Мне даже танцевать захотелось.
– Да, но кто-нибудь тут прислушивается к тексту? Вы вообще в курсе, о чем эта песня?
– Лучше не знать.
– Моим детям в любом случае все это уже известно.
Первым вышел во двор приготовительный «П» класс под предводительством учительницы, довольно красивой пышногрудой брюнетки мисс Паркер. Та на всю катушку использовала свои природные достоинства, облачившись в платье принцессы фей, которое было ей мало на пару размеров, и теперь пританцовывала под музыку в манере, пожалуй не слишком уместной в детском учреждении. Крохотные ребятишки следовали за ней и, гордо и сосредоточенно улыбаясь, старательно удерживали в равновесии на головах узнаваемые пасхальные сооружения.
Матери поздравляли друг друга, нахваливая детские шляпы.
– О-о, Сандра, ну ты и выдумщица!
– Нашла инструкцию в Интернете. Это отняло у меня десять минут.
– Да уж, еще бы.
– Честное слово, я серьезно!
– А мисс Паркер в курсе, что это парад пасхальных шляп, а не ночной клуб?
– А все принцессы фей так глубоко показывают ложбинку между грудей?
– И кстати, разве диадема считается за пасхальную шляпу?
– Думаю, она пытается привлечь внимание мистера Уитби, бедняжка. А он даже не смотрит.
Сесилия обожала подобные мероприятия. Парад пасхальных шляп обобщал все, что ей нравилось в собственной жизни: благополучие и простоту, чувство общности. Но сегодня действо казалось бессмысленным, дети – сопливыми, а матери – стервозными. Она прикрыла ладонью зевок и почуяла на пальцах запах кунжутного масла. Теперь так пахла вся ее жизнь. Новый зевок застал ее врасплох. Они с Джоном Полом засиделись допоздна, в напряженной тишине мастеря девочкам пасхальные шляпы.
Появился класс Полли, возглавляемый очаровательной миссис Джефферс, которая изрядно потрудилась, чтобы нарядиться огромным, блестящим, завернутым в розовую фольгу пасхальным яйцом.
Полли держалась сразу за ней, вышагивая с важным видом, словно супермодель; ее пасхальная шляпа была лихо сдвинута набекрень. Джон Пол соорудил птичье гнездо из собранных в саду веточек и наполнил его пасхальными яйцами. Из одного выглядывал пушистый желтый игрушечный цыпленок, как будто только что проклюнулся.
– Господи, Сесилия, ну ты даешь, – обернулась Эрика Эджклифф, сидящая прямо перед ней. – Шляпа Полли выглядит потрясающе.
– Ее сделал Джон Пол, – пояснила Сесилия, помахав рукой Полли.
– Серьезно? Повезло же тебе с мужем, – заметила Эрика.
– На редкость повезло, – согласилась Сесилия, отметив, как напевно звучит собственный голос.
Махалия повернулась и посмотрела на нее.
– Ты же меня знаешь, – сообщила Эрика. – Напрочь забыла о параде пасхальных шляп и вспомнила только сегодня утром за завтраком. Тогда я нацепила Эмили на голову старую картонку из-под яиц и сказала: «Придется обойтись этим, малыш».
Она явно гордилась своим бестолковым подходом к материнству.
– А вот и она! Эй! Эгей! – возликовала Эрика, привстала, восторженно размахивая руками, а затем притихла. – Видели этот убийственный взгляд, которым она меня одарила? Она-то знает, что это худшая шляпа на всем параде. Дайте мне еще шоколадный шарик, пока я не застрелилась.
– Сесилия, ты хорошо себя чувствуешь? – нагнулась к ней Махалия, так что подруга почуяла знакомый мускусный аромат ее духов.
Сесилия посмотрела на нее и поспешно отвела взгляд.
«О нет, не смей надо мной хлопотать, Махалия, с этой твоей гладкой кожей и жемчужно-чистыми белками глаз».
Утром Сесилия заметила, что ее собственные глаза покраснели. Когда человека душат, в глазах ведь тоже лопаются капилляры? И откуда она это знает? Она содрогнулась.
– Ты дрожишь! – заметила Махалия. – Ветер сегодня просто ледяной.
– Со мной все в порядке, – заверила ее Сесилия. Невыносимое желание довериться кому-нибудь – кому угодно – было схоже с мучительной жаждой. Она прочистила горло. – Возможно, слегка простыла.
– Вот, накинь-ка.
Махалия сняла с шеи шарф и набросила на плечи подруге. Это был красивый шарф, и чудесный запах Махалии расплылся в воздухе вокруг нее.
– Нет, не стоит, – безрезультатно запротестовала Сесилия.
Она точно знала, что посоветовала бы ей Махалия, доверься она ей.
«Все крайне просто, Сесилия: скажи мужу, что у него есть двадцать четыре часа на то, чтобы сознаться, или ты сама пойдешь в полицию. Да, ты любишь мужа, и да, в итоге пострадают твои дети, но это не имеет отношения к делу. Все крайне просто».
Махалия очень любила слово «просто».
– Хрен и чеснок, – произнесла Махалия. – Все просто.
– Что? А, да. От моей простуды. Разумеется. Дома у меня есть немного.
Сесилия заметила Тесс О’Лири. Та сидела с другой стороны двора рядом с маминой инвалидной коляской, поставленной в конце ряда стульев. Сесилия напомнила себе: следует поблагодарить Тесс за вчерашнее. И кстати, извиниться за то, что даже не предложила вызвать такси. Бедняжке, должно быть, пришлось пройти пешком всю дорогу в гору до дома ее матери. И еще она обещала приготовить для Люси лазанью! Возможно, она действует далеко не так умело, как ей казалось. Она допускает множество мелких ошибок, из-за которых рано или поздно все развалится.
