Круиз по лишним проблемам - Андреева Валентина Алексеевна
– Ладно, диктуйте, я буду записывать.
– Вот и ладушки, – обрадовалась Наташка. – Ты доводи дело до конца, а я спать пойду. От усталости ног не чую.
Подруга опередила меня минут на пять и ждала у двери в номер. Приложив палец к губам, тихо открыла дверь и на цыпочках прошла в комнату – подала пример для подражания. Вошли мы неслышно. Кришнаит спал на раскладушке.
Сначала я ничего не поняла. Решила, что Наташка возмущается «полулюксом». Номер был страшненький, обои местами отодраны совсем, местами заделаны заплатками, близкими по расцветке, пол пугал своим почтенным возрастом, но не до смерти. Если что и таило в себе опасность, то только туалетный отсек. Унитаз не был закреплен надлежащим образом и требовал бережного к себе отношения. Раковина вообще рекомендовала собой не пользоваться: здоровая трещина обеспечивала сток воды в большей степени на пол. Зеркало висело так высоко, что назначение его было непонятно. Мне не удалось заглянуть в него даже при прыжках в высоту. Ничего страшного. Главное – дешево. Может быть, больше чем надо сердито, но на одну ночь, да еще обеспеченную кроватями и чистым постельным бельем – просто замечательно.
Надеюсь, моя физиономия красноречиво выдала подруге все, что я думала об обстановке. Однако ее физиономия пылала негодованием. Не туда мне следовало смотреть. Объектом был спящий кришнаит, и Наташка, как могла, выразила мне свое возмущение.
Сергею Юрьевичу совершенно не мешал верхний свет одного рожка трехрожковой люстры. В других не имелось лампочек, настольный светильник или бра тоже отсутствовали. Очевидно, кришнаит, пользуясь обстановкой относительной безопасности, расслабился еще в сарае и продолжал отсыпаться в гостинице по полной программе. Я проследила за указательным пальцем подруги и, наконец, до меня дошло, на что именно я была обязана сразу обратить внимание. Кришнаит спал на спине, закинув руки за голову. Задравшаяся на животе майка обнажила странную татуировку. Непонятный лабиринт в форме паутины, в которой повисли странные предметы. В том числе какие-то дома и деревья. Сам паук сидел в центре и выглядел настолько омерзительно, что меня ощутимо повело из стороны в сторону. Так и не рассмотрела, что он держит в лапах, нависнув над добычей всем своим жутким брюхом.
Стараясь не наделать шума, я попятилась к выходу, Наташка, довольная моей реакцией, двигалась следом.
– Я не могу спать с этой мерзостью в одной комнате, – прошептала я подруге по другую сторону двери, старательно подперев ее спиной.
– Глупости! Паук рисованный. И не где-нибудь, а в зоне! Вспомни, как кришнаит все время прятал татуировку? Я все поняла! Сережа, не Сережа и не психиатр. В смысле, не муж Джин-Тоника. Просто она соседа по даче, Потапова, выдавать побоялась. Урка все-таки. Тот самый отец девицы, который на Бали отдыхает. Переоформил участок на нее и совершил жесткую посадку в зону. Надоело – вот оттуда и сбежал. Все становится на свои места: за ним носятся кредиторы, которые, прежде чем его пришлепнуть, рассчитывают вернуть свои денежки. А где они зарыты, знает только он и Мотолола. Ее задача – убить любовника Потапова, пока он не рассекретил источник ее будущего благосостояния. Ей легче организовать и пережить одну потерю – бывшего любимого. Зато деньги останутся целы. Однако кредиторы тоже не совсем идиоты. Может, они и поверили Мотололе – вроде как она ничего о деньгах Потапова не знает. Мало того, настолько он ей напакостил, что баба готова его убить. Но она серьезно мешает кредиторам в достижении их целей, вот они и решили устранить помеху, чтобы не путалась под ногами. Кришнаит им нужен живым! Потому и наехали на Лолиту. Что будем делать?
– Зайдем, прикроешь кришнаита простынкой. Честное слово, я спать не смогу.
– Ир, ты понимаешь, о чем я тебя спрашиваю? Наехали на Лолиту, наедут и на нас.
– А ты не подумала, сколько лет должно быть его дочери, которой он построил особняк? К тому же самостоятельно отдыхающей на Бали?
– Ну-у-у… Ошибка юности. Родил девицу лет в шестнадцать… Ладно, кришнаит – не сбежавший из зоны Потапов.
– А ты не могла бы срисовать эту жуткую картинку с пауком?
– Ирка, ты в своем уме?
Я подумала и кивнула.
– Кажется, в своем. Ну тогда, я ее просто сфотографирую. Макросъемкой. С закрытыми глазами. Не могу видеть этого разжиревшего паучищу. Камера в сумке, только вот вспышка… Вскочит психиатр, двинет со страху в глаз, зачем мне вторая вспышка?
– Можно загородить Сергея простынкой… Вместе с тобой. Сложу в четыре раза.
– Меня складывать не надо. Давай поменяемся. Ты фотографируешь, я загораживаю лицо Сергея простынкой. Заодно и себя. Наталья, мне очень нужен этот рисунок с пауком! Что там он держит в лапищах?
– Хочешь постепенно избавиться от фобии?
– Нет. Хочу понять, почему кришнаит все время прячет свою татушку.
– Слезь с моей правой ноги! Я же тебе объясняла: он хоронит зональное прошлое. Не потаповское, так свое собственное. Зачем ему пластический хирург, а? Да затем, чтобы возродится в новом обличье с новыми документами и… Знаешь, что? Давай-ка, оставим его здесь, пусть сам выпутывается из своей паутины. Зря только вещи заносили. Впрочем, едва ли мы ему помешаем спать. – Подруга замялась. – Дело в том, что я, жалеючи кришнаита, еще на участке Анны Михайловны подлила ему в бутылку с водой остатки последней ампулы снотворного. У препарата срок годности кончается, его только по рецепту врача отпускают, а рецепт по большому блату выписывала. Железное средство. Предпоследнюю, но мизерную дозу вколола бандиту, который влез к нам в Демьяновке. Жаль, кончилось. Столько времени возила с собой по гостям с ночевкой. Ты, сама того не ведая, дрыхла с его помощью сном праведницы. В смысле, обе мы… дрыхли. И кришнаиту следовало качественно выспаться. Для его же пользы. А главное, безболезненно, да и безвредно. Никакой туманности в голове после подъема. Зря только Сережа все до конца выхлебал. Почти в один присест. Во второй – колбасу запил, но в бутылке уже на донышке оставалось. Хорошо, что жажда проснулась после поездки на моей машине в больницу. Не хотела тебе говорить – боялась, что он уже приложился к водице до того… Что я пережила! Волосы дыбом встали.
– Но ведь ты не рассчитывала, что его понесет в город, – дрожащим от тихого ужаса голоском, подбодрила я подругу. – Знаешь, давай не будем пороть горячку. Пусть Сергей отсыпается, а утром посмотрим. В твоей версии с местом рождения татуировки очень много нестыковок. И сейчас не то время, чтобы их обсуждать. С тебя фото мохноногого монстра с натуры. И надо поторопиться, пока натура не повернулась к нам задом.
Последний довод оказался самым убедительным. Подруга спорить не стала, но смерила меня снисходительным взглядом, мол, чем бы великовозрастная детина не тешилась…
Съемки прошли относительно успешно. Пользуясь безнаказанностью, Наташка изощрялась, как могла. Кришнаит тихо похрапывал, а у меня занемели руки, а следом заныла спина. Не очень удобно в согбенном состоянии держать на вытянутых руках ширму из одеяла, изолируя физиономию клиента от процесса художественной съемки. С каждой новой секундой одеяло все больше превращалось в кусок Великой Китайской стены, вместе с которой, казалось, я вот-вот рухну на кришнаита. Невольно принялась распрямляться. Не испугал даже шевелящийся на животе кришнаита монстр. Нормальный результат дыхания. В отличие от моего – ненормального. Подруга с трудом подвела меня к кровати и там насильно выпрямила, затем, разжав кулаки, отняла одеяло…
А через несколько минут я лежала в кровати на плоской подушке и, не веруя в то, что удастся заснуть, эгоистично рассуждала о расточительности Натальи. Могла бы оставить пару капель из последней ампулы для себя, то есть для нас.
Громкий стук в один из соседних номеров, сопровождаемый не менее громким женским криком, заставил сорваться с оплаченных койко-мест не только нас с Наташкой, бодрствующих, но и спящего кришнаита, спросонья кинувшегося к окну. Если бы не моя подушка, ловко сбившая Сергея Юрьевича с намеченного маршрута, неизвестно, в каком состоянии он долетел бы до земли. Лишившись ее, я уже не жалела о расточительности подруги. После снотворного у нее такой сноровки не было бы.
