Сэм Льювеллин - Кровавый апельсин
— Я сидела на телефоне, пытаясь узнать, чем занимался вчера Таннер. В десять вечера он выступил с речью на приеме промышленников в Лондоне.
— Так. С ним, кажется, все ясно, — сказал я. — А что со стариком Рэнди?
— Рэнди уехал в местечко под названием Питерборо, в гости к какому-то бильярдисту, — ответила она. — Они встретились в шесть часов. Вернулся в Лондон в два ночи или позже. Я не смогла вычислить этого бильярдиста, чтобы выяснить, сколько длилась их встреча. — Она широко улыбнулась и вылила остатки вина в мой стакан. — Так что это мог быть Рэнди, — предположила Агнес. Улыбка вдруг исчезла с ее лица, она взяла меня за руку.
Я вспомнил удавку на своей шее и ту ужасную силу, с которой она затягивалась. И Рэнди с его мощными руками и журналами по культуризму. Морт — психолог, мозги. Рэнди — мускулы?
В тишине на кухне пробили часы. Половина десятого. — Ну их всех! — сказал я. — Иду в душ.
И посмотрел на свое отражение в зеркале ванной. Единственным цветным пятном на моем бледном лице была кровавая рана на правом виске. Когда же я стянул с себя одежду, то увидел, что тело мое выглядит еще хуже, чем я думал. Я залез в душ, включил воду и прислонился к кафельной стенке.
Завтра надо отправиться в Плимут и проследить, чтобы никто не прикоснулся к яхте до старта, быть приветливым с прессой, рекламировать доброе имя спонсоров, не упоминая того факта, что их директор по связям с общественностью, по совместительству являвшийся убийцей, мертв. И того, что его партнер все еще на свободе и продолжает калечить и убивать людей.
Занавеска перед ванной отодвинулась, и появилась Агнес. У меня в глазах было полно воды, поэтому она показалась мне темным пятном. Я почувствовал, как ее грудь прижалась ко мне.
— Встреча с бильярдистом закончилась в восемь, — сообщила она, как бы между прочим. — Так что, кажется, у мсье Рэнди было достаточно времени покатать тебя на трейлере. Черт, ты ужасно выглядишь! Повернись-ка, я помассирую тебе спину.
Стало трудно думать, когда Агнес начала водить пальцами по избитым мускулам, разминая их, как тесто. Рэнди, партнер Морта, все еще на свободе. А я отправляюсь в море на две недели...
— Тебе надо уехать во Францию, — вымолвил я наконец. — Подальше отсюда. Сможешь взять с собой Мэй? — Ее пальцы нажали сильнее. — О! — только и мог произнести я.
— Молчи, — ответила Агнес. — Так для тебя сейчас лучше. Конечно, уеду. Теперь расслабься. Он в твоих руках.
Я погрузился в некий полутранс, на голову с шумом лилась вода, в спине все ощутимее становилась исцеляющая боль... Прошло довольно много времени, и я ощутил, что ее руки обняли мою талию, ее грудь снова прижалась ко мне. Агнес медленно обошла вокруг и оказалась передо мной. Посмотрела, щуря глаза из-за завесы текущей по лицу воды. Ее кожа и зубы сияли, она улыбалась, но в этой улыбке было нечто зловещее. Она обняла меня. Я ее поцеловал, вода текла по нашим лицам, попадая в наши соединившиеся губы. Я водил руками по чудесному изгибу ее спины, снизу и до самой шеи, чувствовал, как твердеет ее прижатая ко мне грудь.
— Я давно хотела этого, — сказала она. Очень осторожно мы вытерли друг друга. Затем сразу пошли в спальню.
В ту ночь никто из нас не заснул.
Глава 33
На следующее утро мы подъехали к Скотто забрать Мэй и ее вещи. В полдень прибыли в Плимут. Агнес высадила меня у бухты Королевы Анны. Я поцеловал их на прощание.
— Удачи тебе, — сказала Мэй. Она была гораздо больше занята предстоящей поездкой в Париж, чем началом еще одной скучной гонки.
Агнес отъехала, я увидел коричневую руку Мэй, машущую мне из окна «ягуара», закинул свой морской рюкзак на здоровое плечо и с трудом пошел к волнорезу, перешагивая через оттяжки палаток, которых за последнее время появилось очень много, и пробираясь сквозь толпы людей, прогуливающихся от баров к пристани и яхтам.
Гавань была забита яхтами. Это были не прогулочные суда и не полуспортивные лодки, которые прибыли посмотреть старт регаты. Мощные гоночные машины, выстроенные специально для свирепых ветров Северной Атлантики, островов и затем, позже, для трансатлантического перехода. В переполненной бухте раздавался неумолкающий шум голосов, звуки работающих механизмов. Члены команд, словно муравьи, бегали по ярким палубам яхт.
Наиболее крупные суда были причалены у выхода в открытое море. В самом конце стоял тримаран «Виль де Жоже», ярко-зеленого цвета, с поднятым утлегарем. Через две яхты — «Апельсин-2», его корпус сверкал на солнце, легкий бриз развевал на фокштаге большой флаг с буквой "О".
От волнения у меня заныло под ложечкой. Я забыл о боли в ногах и дальше почти бежал по пристани. Бросив рюкзак через бортовой леер, я увидел Чарли, лежащего на трамполине. Я поднялся на борт, он повернулся и открыл один глаз, щуря его на солнце.
— Вот это да! — удивился он. — Чем это ты занимался? Тебя как будто ногами топтали. Боже, а голова!..
— А что у тебя?
— Вечеринки, — ответил он. — Постоянно вечеринки.
— Выглядишь отдохнувшим, — сказал я.
— Одна видимость! — махнул рукой Чарли. — Просто психологический тренинг. Вот с палубой — беда. Мы утром подняли грот-мачту и не смогли опустить, а в дате паруса огромная дыра, сейчас ее зашиваем. Хорош отдых!
Я сказал:
— Зайдем в кубрик. Нужно поговорить. Он снова открыл глаз. Не знаю, что уж он увидел на моем лице, но тут же вскочил и спустился в кубрик.
— Послушай, — проговорил я, — у меня небольшие сложности. Я рассказал ему всё, что случилось, начиная с телефонного звонка Эда и возвращения из Ирландии. Он спросил:
— Ну и что?
— А то, что я должен предложить тебе не участвовать в регате. Это чертовски опасно. Чарли улыбнулся.
Я начал заниматься парусным спортом не потому, что это самое безопасное увлечение, — объяснил он. — Мы были на борту всю неделю, и никто к нам близко не подходил. — Он помолчал. — Если они нас взорвут, придется добираться до берега вплавь.
Я поблагодарил его:
— Спасибо, Чарли. — И мы принялись за работу.
Яхта была почти готова. Но еще надо было погрузить запас продуктов, забрать паруса из ремонта, исправить грот-мачту и установить новую УКВ-рацию с цифровым передающим устройством; то есть теперь мы могли передавать эксклюзивные репортажи нашим спонсорам из любой точки в зоне досягаемости сигнала. В довершение всего, к нам на яхту постоянно заходили посетители, старые друзья, которых мы не видели с прошлого года, журналисты и контролеры, пересчитывающие сигнальные ракеты и проверяющие наличие спасательных плотов и прочих средств безопасности, предусмотренных правилами гонок. Я и не заметил, как наступил вечер, а с ним и подошло время проведения пресс-конференции спонсоров.
Пресс-конференция началась как обычно: Дуг Сайлем сказал, как он горд и счастлив тем, что мы поплывем при поддержке его компании, а я в ответ — как мы горды и счастливы тем, что поплывем при поддержке такого замечательного спонсора. Затем встал Алек Стронг, с блестящими голубыми глазками под пепельными бровями, и спросил, как я оцениваю шансы на победу.
— Шансы неплохие, — сказал я.
Он улыбнулся.
— Вы скрываете что-то насчет вашей яхты, — сказал он. — Двадцать четыре часа в сутки кто-то из вас постоянно стоит на страже. В чем тут дело?
Тупая скотина, подумал я, но вслух сдержанно ответил:
— У нас есть на то причины.
Алек кивнул.
— Вроде Жан-Люка Жарре? — спросил он. — Именно его вам надо обогнать?
— Гонка длинная, — ответил я. — Все может случиться.
Алек усмехнулся:
— Не честнее ли прямо сказать, что вы намерены свести с Жарре счеты?
— Организационному комитету регаты будет представлено мое заявление в свое время, — сказал я. — Я уверен в победе.
Встал Дуг:
— Теперь, если вопросов больше нет, прошу всех поднять бокалы с шампанским.
Когда мы спускались с подиума, он прошептал:
— Отлично. Они любят, когда команды соперничают.
— Только не я, — так же тихо ответил я. Он убрал волосы со лба:
— Ты слышал, что случилось с Мортом Салки?
— Да, — кивнул я. И подумал: стоит ли рассказывать ему, что я знаю о Морте Салки? Решил, что не стоит: он вложил в меня деньги своей компании, поставил свои собственные деньги. У него и так достаточно забот.
— Черт знает что! — сказал Дуг, качая головой. — Бедняга.
Я сделал вид, что согласен с ним.
— А слышал о Рэнди, помощнике Терри Таннера?
— Что с ним?
— Он в тюрьме. Арестован в связи с расследованием убийства Эда Бонифейса.
— В тюрьме? — Я уставился на него. Он тоже уставился на меня, изумленный эффектом, который произвели на меня его слова. — Это... очень хорошая новость, — сказал я. — Но как...
— Они там в полиции хорошо работают, — сказал Сайлем.
Я ничего не ответил. И испытал небывалое облегчение. Мне теперь ничто не угрожало; больше не придется вздрагивать при каждом шорохе. Осталось только выйти в море и выиграть гонку.
